вновь уезжает в Неаполь. 7 марта 1274 года, на пути в Лион, куда он был
приглашен на Собор папой Григорием X, Фома умирает в цистерцианс-
ком монастыре Фоссануова.
Самый большой систематический труд Аквината, Сумма теологии, ос-
тался незавершенным (третья часть дописана до четвертого артикула девя-
ностого вопроса). Но за 49 лет жизни он написал фантастически много. Его
работоспособность превосходит всякое вероятие. Помимо трех системати-
ческих трудов, Фома оставил множество комментариев к отдельным кни-
гам и посланиям Ветхого и Нового Завета, к литургическим текстам, к бо-
12
В 1210 году решением Парижского провинциального Синода было запрещено читать
в Университете лекции по аристотелевской физике. В 1215 вышел запрет на преподавание
аристотелевской метафизики. В 1231 г. папа Григорий IX подтвердил эти запреты, с оговор-
кой: аристотелевскую физику и метафизику не преподавать, пока они не будут изложены
правильно, — имея, вероятно, в виду неправильные толкования таких пантеистов, как
Амальрик, Давид Динантский и радикальных аристотеликов-аверроистов. Но уже с 1255 года
все известные на то время сочинения Аристотеля (Органон, Метафизика, Физика, О Небе,
О возникновении и уничтожении, О душе и Этика) были включены в официальный учебный
план факультетов свободных искусств и богословского. Примеру парижан последовали
другие университеты, так что Аристотель стал для Европы просто Философом с большой
буквы, а аристотелизм — чуть ли не синонимом средневековой научности.
Предисловие 15
гословским13 и философским14 сочинениям. Важную часть его наследия со-
ставляют Quaestiones disputatae — обсуждения наиболее трудных вопросов,
поднимавшихся на университетских занятиях и в ученых диспутах. Если в
Суммах Фома ставил перед собой задачи систематические и дидактические:
изложить определенную область знаний в последовательной взаимосвязи и
наилучшим для усвоения образом, то в Quaestiones disputatae на первом пла-
не сам процесс размышления и напряженный поиск истины. Важнейшие
Вопросы объединены в тематические сборники: De ente et essentia — О бытии
и сущности (Париж, 1252-53), De veritate — Об истине (Париж, 1256-59),
De potentia — О силе (Рим, 1265-66), De malo — О зле (Рим, 1266-67), De
anima— О душе (Париж, 1269), De quolibet — разные вопросы (1256—72).
Помимо этого Фома оставил множество специальных богословских и по-
лемических трактатов, проповедей, писем и стихотворений.
Широта эрудиции и интересов Аквината необычайно велика. Едва
ли есть какая-либо область знания, которую он оставил бы без внима-
ния, походя в этом на Аристотеля. Как богослов и философ, он всю
жизнь исследовал Писание и Аристотеля, занимаясь экзегетикой, ло-
гикой и физикой. Ученик Альберта Великого, он живо интересовался
естественными науками и новейшими эмпирическими сведениями.
Судя по комментариям к Боэцию, он основательно занимался мате-
матикой. Как граф д’Аквино, он всегда был в курсе современной евро-
пейской политики, а в политике религиозной и церковной сам активно
участвовал. Он изучал иудаизм и ислам, штудировал арабских аристо-
теликов и лично дискутировал с ними. Он серьезно интересовался ас-
трономией и архитектурой, музыкой и зоологией, природой языка и
строением веществ.
Фома Аквинский, по признанию многих, первый самостоятельный
15
философ христианского Запада. Он положил начало традиции, в кото-
рой укоренена философия Нового времени: мысль Декарта и Лейбница
13
Важнейшие из них — комментарии к книгам Боэция О Троице и О гебдомадах ( 1260-61 ),
и к книге Дионисия Ареопагита О божественных именах (до 1268).
14
Это прежде всего пространные комментарии к сочинениям Аристотеля О небе, О душе, О
возникновении и уничтожении, Об истолковании, к Физике, Метафизике, Никомаховой этике,
Политике, Второй аналитике.
15
См. R.Heinzmann. Philosophie des Mittelalters. Stuttgart, 1998, S.204, 220. — Такая точка
зрения предполагает, что Августин, мыслитель, несомненно, не менее выдающийся, чем
Аквинат, в собственно философской области остался платоником и не разработал ориги-
нальной метафизики.
16
следует путями, которые проложил Аквинат. На первый взгляд, это не
вполне согласуется с уничижительным определением места философии
как служанки богословия, ancilla theologiae. Но не следует забывать, что
Средние века понимали служение иначе, чем мы. Добровольное подчи-
нение более высокому не унижает, а возвышает; так служба достойно-
му сеньору сообщает вассалу более высокое достоинство. О соотноше-
нии чисто богословского и собственно философского содержания в его
трудах написано достаточно.17 Ответ на вопрос, нужно ли и как именно
различать в рассуждениях Фомы теологию и рациональную философию,
слишком зависит от позиции исследователя и от понимания смысла и за-
дач обеих дисциплин. Сам Аквинат различал их как два разнонаправлен-
ных и взаимнодополнительных пути познания: богословие идет сверху
вниз, от Откровения к опыту, философия снизу вверх, от ощущений к
богопознанию. Одно можно сказать с большой долей уверенности: фи-
лософскую независимость дало Фоме именно то обстоятельство, что он
был в первую очередь богослов и сознавал себя таковым. Чтобы решить-
ся принять всерьез аристотелевскую философию, как это сделал Акви-
нат, нужно было принять и глубоко осмыслить истину, сообщенную в
Откровении: что мир — творение Божье. Для традиционного богословия
до XIII века Аристотель, с его посюсторонностью и эмпиризмом, был в
лучшем случае профаном, в худшем — прямой противоположностью
правоверному христианскому мыслителю. И вообще, для религиозного
сознания той эпохи, с его исключительным спиритуализмом, как фи-
лософ был приемлем Платон, а вслед за ним платоники, как Плотин и
16
См. А.Койре. Очерки истории философской мысли. М.,1985, с.51. — О том, что Фому
следует считать первым философом уже не Средних веков, а Нового времени см. : W.Korff.
Thomas von Aquin und die Neuzeit. In: Philosophie im Mittelalter. Entwiclungslinien und Paradigmen.
Hrsg. von J.P. Beckman, L.Honnefelder, G.Schrimpf, G.Wieland. Hamburg, 1987, S.387-388.
Согласно В.Корфу, «фундаментальное различие в основном направлении мысли» между
Средними Веками и Новым временем заключается в разной ориентации: на человека или на
мир. «Средневековая мысль, перед лицом мучительного гнета и страданий человека в мире,
перед лицом неизбежного для человека опыта греха, стремится прежде всего удостовериться
в истинности Божьего замысла о человеке и Божьего дела спасения; на этом основании
она утверждает достоинство человека как субъекта. Мысль нового времени распространяет
человеческую надежду шире: отныне человек надеется получить от Бога не только самого
себя, но и весь мир как творение. В этом смысле положение Фомы Аквинского: «Gratia
supponit naturam et perficit eam,» — с богословской точки зрения есть центральная мысль
Нового времени.»
17
См. об этом в недавно вышедших по-русски исследованиях о Фоме: Э.Жильсон. То-
мизм. М., 2000, с. 10-41. Ф. Ч. Копплстон. Аквинат. М., 1999, с. 9-23. Атакже: R.Heinzmann.
Thomas von Aquin. Eine Einführung in sein Denken. Stuttgart, 1994. L. J. Eiders. Die Metaphysik des
Thomas von Aquin in historischer Perspektive, Bd.1-2, Salzburg/München, 1985-87. M.D. Chenu.
Thomas d’Aquin. Paris, 1959.
Предисловие 17
Прокл, или платонизирующие богословы, как Августин, Дионисий Аре-
опагит или Бонавентура.
Творчество Фомы обозначает поворот, если не целый переворот в
мышлении и мирочувствовании.18 Как Божье творение весь мир — «хо-
рош весьма». В новое время немецкие романтики и идеалисты, или
русские религиозные философы, возвращаясь к платонизирующему
спиритуализму, вновь будут воспринимать слово «тварный», «тварь»
как уничижительное; конечность здешнего бытия — как недостаток,
достойный жалости. Для Фомы же именно в тварности величие и до-
стоинство нашего мира; ведь он сотворен не кем-нибудь, а всемогущим
и всеблагим Господом; не слепым случаем, не стихийной безличной и
неразумной силой, не эволюцией, в которой низшее создает нечто бо-
лее высокое, а всеведущим Умом, Любовью как таковой, разумно и це-
лесообразно. В той же тварности — залог самостоятельности и самоцен-
ности мира. Бог — наисовершеннейший Творец, а потому и создание
его должно быть совершенно; а самостоятельно действующее и изби-
рающее себе цели существо совершеннее несвободного и неразумного.
Впрочем, даже неразумная или неодушевленная природа действует не
так, как ее ежемоментно направляет Божья воля, а так, как этого тре-
бует ее собственная сущность, т.е. тоже самостоятельно. Камень пада-
ет вниз, следуя закону своей природы; а если Бог вмешивается, то это
чудо, а не порядок вещей. Бог — первая всеобщая действующая причи-
на, но помимо нее в тварных вещах действуют причины вторичные, в
которых конкретизируются взаимоотношения Творца с тварью. Фома
обозначает антиномию между всемогуществом Создателя и самоде-
ятельностью созданий во всей ее напряженности, однако не принимает
ни одного из крайних ее решений: ни радикального решения арабских
фаталистов, для которых действие любого существа есть лишь испол-
нение воли Аллаха, ни решения языческих материалистов, возводящих
все к случаю, что, в конечном счете, тоже ведет к детерминизму, только
обусловленному не разумным Богом, а слепой необходимостью. В этом
выборе срединного пути, избегающего крайностей, — характерная чер-
та Аквината как мыслителя.
Вся самостоятельность, самоценность и самодеятельность мира
концентрируется для Фомы в человеке — носителе автономного разума.
Разумная природа сотворена Богом так, что она способна познавать ис-
18
О радикальном перевороте в миросозерцании средневекового Запада, который про-
явился одновременно в богословии (высокая схоластика) и в искусстве (готика), см. работу
Эрвина Панофски. Готическая архитектура и схоластика. В кн.: Богословие в культуре
Средневековья, Киев, 1992, с.5-78.
18 Т.Ю. Бородай
тину по собственной инициативе, не нуждаясь ни в побуждении извне,
ни в особом просвещении свыше — illuminatio.19 Разумная душа, спо-
собная помыслить все сущее, неким таинственным образом «есть всё на
свете» — anima rationalis est quodammodo omnia. Еще древние назвали
человека «маленькой вселенной» — микрокосмом, ибо он охватывает
умом все, что есть в большом мире. Каким образом душа есть то, что
она мыслит, т.е. как соотносятся бытие и мышление? Этот поставлен-
ный самыми первыми европейскими философами вопрос остается од-
ним из главнейших. Для Фомы, признающего за творением подлинную
самостоятельность и осмысленность, человеческая мысль способна пос-
тичь действительность как она есть. Мысль не обречена обманываться
иллюзиями материального мира, или познавать лишь собственные ра-
циональные конструкты, или бесплодно кружить в пустоте, пытаясь ух-
ватить в конечном счете непознаваемую для нас метафизическую перво-
причину. Пусть наше познание ограничено тем, что сообщают органы
чувств, пусть оно способно достоверно исследовать лишь вторичные
причины — это познание будет истинным знанием того, что есть на са-
мом деле. Что же касается высшей причины, недоступной нашему разу-
му, то она сама сообщит нам все, что нам нужно знать о ней для нашего
счастья и спасения, в том числе и для полного утоления жажды знания.
Здесь кончается царство философии и начинается область Откровения.
Фома различает два пути познания: собственно богословский путь
ведет вниз от Бога и Его
