Британец гордый кров оставил свой И с криком радостным пришел Заступника благодарить народной чести.
Да, сладостны, Роберт, рукоплесканья
Народа вольного, когда сознанье
В душе живет, что долг исполнен нами
Святой и рыцаря и гражданина.
Благодарю я господа стократно,
Что чести приобщил меня великой —
Кровь лить свою за родину святую.
Оружие благочестивых воев
Всегда благословлял бог сил всемощный.
213
Его вы войн, лорд Пен, вы побеждали, За англиканскую воюя церковь; Ему, ему вы, новый Маккавей, Детей отпавших стадо покорили.
Его мечом преступников казнили, И расточилися враги его Пред исполнителем судеб всевышних; Вам, лорд, и роду вашему всему Да даст господь благословенье!
Лорд Пен.
Ах, боже мой, увижу скоро Вилля я! Пять лет мы не видались с лишком… Чай как переменился, вырос, — Тогда ему тринадцать было лет; Ему в наследие мои победы, Богатство, слава, имя и почет. Сэр Эдуард, вы были здесь все время, -Как вел Вильям себя, скажите мне.
Сэр Эдуард.
Лорд Пен уединенье любит очень; Последние три года мы его Почти ни разу не видали. За книгами в Пентоуне их провел Ваш сын.
Лорд Пен.
Все это хорошо; однакож Зачем чуждаться света в молодых Летах; не кроется ли тут любовь Какая, сэр?
Сэр Эдуард.
О, нет, подобного
214
Huissier (смущенный). Лорд Вильям Пен!
Лорд Пен.
Он сам, ну, слава богу!
(Входит Вильям Пен в темной и простой одежде особого покроя, шляпа с широкими полями на голове. Лорд Пен бежит навстречу со словами: «Мой Вилль!» — и вдруг останавливается.)
Что за наряд? Помилуй, в шляпе…
(Вильям Пен бросается ему на шею со слезами.) О, мой отец, как ждал тебя твой Вилль!
Уж не ребенок больше он,
Уже его призвал Христос в свою
Семью. О, радуйся, ликуй, отец!
Высокая, святая жизнь ему раскрылась,
И теплою любовью к человеку
Наполнилась его душа. Меня,
Тебя к нему привесть в обитель.
Пойдем, отец, пойдем! С тобой хочу
Кровь неповинных жертв, тобой убитых,
С твоей руки.
(Бросается на колени.) О, господи благий!
Прости ему его победы, Ведь он в неведенье, в тумане бродит; Его души, закрытой панцырем Со дня рожденья, глас избранных Ни разу не касался; ложные Служители твои еще младенцем С пути спасения его столкнули.
Лорд Пен (мрачно).
Он сумасшедший!
215
Пастор (язвительно). Нет, он — квакер!
Лорд Пен.
Он — квакер! Лорда Пена сын Вилль — квакер?!
Так вот отрада мне готовилась
В мое отсутствие в любимый мой
Цветок пустила яд.
Ты жалок, Вилль, брось этот вздор
И, ежели ты отравил свиданье,
Раскаяньем утешь, дай радость мне
Простить тебя сегодня, милый Вилль.
Тебе ль отступником быть англиканской
Святой и православной церкви?!
Прощаю я тебя, мой сын, ты увлечен:
Поди, сними ты платье шутовское.
Вильям.
Отец, я не могу надеть другого; Как я оденусь в ткани дорогие, Когда другие братья во Христе И рубища, чтоб наготу покрыть, Едва имеют?
Лорд Пен.
Слышите, как он урок свой знает! Учители преступные тобою говорят, Мерзавцы подлые, вперед по пенсу Уж рассчитавшие, ограбят только у Тебя; вот дай мне умереть, Как вороны, злодеи налетят На ставленника своего… И ты, Глупец, настолько их не мог понять!
Вильям (кротко). Не поноси, отец, людей, тобой Не знаемых; людское поношенье
216
Не значит ничего; Христа бранили,
А он на небе одесную бога,
И Карл Стюарт, которому к руке
Подходят пэры гордые и лорды,
Перед его святым изображеньем Колена преклоняет всякий день…
Лорд Пен.
Не думаешь ли ты, что в Лондон я Приехал слушать проповедь твою? Сними сейчас дурацкую ты шляпу! Как смеешь ты передо мной стоять С покрытой головой?!
Вильям.
Пред господом Хожу я в этой шляпе; Земному я отцу небесного Не больше поклоняюсь. Но, ежели она препятствует тебе Моим словам внимать, ее я скину.
(Скидает.) Отец, ты стар, ты к гробу близок, Жизнь новая начнется скоро для Тебя, отчет тебе придется дать Спасителю за странствие земное, И уж неведеньем нельзя тебе Отречься. «Меня ты видел, — скажет он, — И не хотел узнать, не знаю И я теперь тебя». О, горько будет Тебе тогда; раскаешься, но поздно. В былом поправки сделать уж нельзя, Для искупления не дастся тело вновь.
Меня бранишь за платье ты, — Подумай сам, и брось ты гордости Наряд; смиренье подобает нам, Мы братия одной семьи,
217
Христос нам повелел служить друг другу, Своим ученикам он ноги мыл. Ну как же нам пред братьями в Христе Богатством, пышностью одежд кичиться? Зачем в вооруженье ты сидишь? Зачем нож смертоносный при твоем Бедре — орудье мук, насилий и страданий? Кого ты резать хочешь им теперь? О, брось его! Дымится кровью он.
Лорд Пен.
Мой меч, которым столько славы Умел я приобресть на поле брани!.. И ты, презренный, смеешь называть Меня отцом! Пошел же с глаз долой! Не смей казаться мне, доколе бог Не вразумит тебя, несчастный! Вон!!
Вильям (на коленях перед отцом). Не отсылай меня жестоко так, Ведь я добра тебе хочу, я — сын твой; Во прахе пред тобой, отец, молю я,
Раскрой моим словам ты душу.
Лорд Пен (сердито). Ни слова больше, вон ступай! ты слышишь?! Что ползаешь у ног, как смерд презренный? Брось квакерство, иль проклинаю я!
Вильям (обнимает с рыданием его колени). Отец, отец! О, вороти Ужасное ты слово, чтоб оно Не пало на главу твою седую. Заклинаю именем я ангела того, На нас который с неба светит Чертами, некогда тебе святыми. Ужасное возьми назад ты слово; Соединятся как в моей судьбе
218
Ее предсмертное благословенье С твоим проклятием холодным?
(Лорд Пен, несколько тронутый и боясь, что сожаленье возьмет верх, отталкивает легонько сына и выходит вон. Вильям остается на коленях,
рыдая. )
Слезу я видел на твоей реснице…
Но он не слышит, он бежит,
Чтобы от собственного сердца скрыться.
Постой, постой, отец!.. Ушел он, боже!
И под проклятием меня оставил…
Проклятие отца — оно ужасно.
Что сделал я, какое преступленье? Что ближнего я полюбил, как самого Себя, что богу жизнь я в жертву отдал, Меня за то клянет отец родной!
(Глаза к небу и руки на груди.)
Ты, господи, меня призвал себе На службу, изменить не в силах я Призванья твоего, тебе я жертвую Отцом — легко ль, ты это видишь сам.
(Встает и собирается идти. Секретарь лорда Пена входит к нему.)
Милорд! Вам позабыл родитель ваш
Письмо вручить от лорда Букингема,
И чтоб ответ сказали мне — он приказал.
(Вильям Пен срывает печать и читает.)
«Милорд! Спешу уведомить вас, что его величество соизволил приказать мне назначить вас, в по¬полнение к наградам вашему родителю, камергером при дворе его величества. Поздравляя с такой особенной королевской милостью, я принимаю на себя смелость посоветовать вам явиться к лорду-церемониймейстеру, который объяснит вам вашу должность, ибо завтра вы будете иметь счастие нести шлейф королевы при большом выходе. Ваш покорный слуга Г. Букин г ем ».
219
Вильям (к секретарю). Принять я не могу — вот мой ответ!
Секретарь (с ужасом). И это лорду первому министру написать?!
Вильям (холодно).
Пожалуй, хоть Второму Карлу.
(Уходит.)
СЦЕНА IV
Приемная зала лорда Пена; несколько стариков, под председательством лорда Роберта Пена, сидят за большим столом, на котором поставлено распятие и возле — евангелие. Доктор теологии прохаживается по комнате, доктор юриспруденции вполслуха разговаривает с лордом Робертом, стоя за креслами.
Лорд Роберт.
Однако может он и после Переменить? Доктор юриспруденции.
Конечно, может всякий Свой тестамент менять, и Ульпиан Решительно сказал в шестой статье…
Лорд Роберт.
Да бог с ним, с Ульпианом, Ведь на него нельзя сослаться, Как вздумает мой брат Георг… Доктор юриспруденции.
Но можно ведь предупредить, милорд; Вы распустите слух, что братец ваш От горести, что сын его так развратился, Задумчив стал, заметно повредился, АНепаНо тепгаП8Щ671.
220
Лорд Роберт.
Я понимаю, сэр, а если лист
Подпишет квакер наш? Доктор юриспруденции.
За это головой ручаюсь вам; Он горд, да сверх того мечтатель; И отреченье доктор написал Такое, что и легат из Рима, Который в Вормсе был, я полагаю, За слишком дерзкое его бы счел Мартину Лютеру подать от папы.
Huissier.
Лорд Вильям Пен!
Лорд Роберт.
Введи его сюда.
(Вильям Пен входит в своем квакерском наряде и с покрытой головой.) Лорд Роберт (указывая на стул).
Сэр Пен, садитесь. Ваш отец,
А мой любезный брат, нас собрал здесь,
Как старших представителей семейства,
Письмом такого содержанья:
(Читает.)
Богу угодно было посетить меня ужасной горестью. Мой несчастный сын Вильям, совращенный с пути чести гнусной шайкой сапожника Фокса, предался лжеучению, известному под именем ква¬керства. Долгое время после первой горестной встречи ждал я его раскающегося в свои объятия; но любовь к родителю потушена сообщниками его. А потому, чувствуя, что силы мои слабеют под бременем сего тяжкого креста, я решился принять окончательные меры. Соберите, любезный брат, всех старших нашего почтенного семейства в субботу и
призовите Вильяма (которого сам я не хочу видеть до исправления) и предложите ему для подписи лист отречения, составленный другом моим доктором теологии Гольдеоугом; буде же не согласен, буде его не тронет горесть и отчаяние, в которое повергнет старого отца его отказ, — отца, который должен скоро сойти в могилу (Вильям отирает слезу), то объявите ему, я лишаю его, как непокорного сына, всего наследства, не желая, чтобы именье, увеличенное попечениями благородных предков наших, перешло в руки безумной шайки фанатиков (Вильям принимает опять холодный вид). Да помо¬жет вам господь в святом деле вашем! Георг Пен».
(Передает письмо Вильяму.) Сэр Вильям Пен, как старший в роде нашем, Я обращаюсь первый к вам с вопросом: Намерены ли вы, родителеву волю исполняя, Отречься от нелепого раскола, Или, забыв глас чести и любви,
К родителю повиновенья долг Забыв, вы жертвуете Карлу Фоксу Отцом, которого убьет отказ, И состояньем будущим своим?
Вильям (руку на сердце.) Свидетель бог, что я не понимаю, Чего отец мой хочет от меня; Я двадцать раз с моленьем и слезами Сидел на мраморных плитах подъезда, Но дверь родительского дома, всем Раскрытая, не отворялась сыну… Не я бежал от объясненья,
Я пламенно его хочу, но только
С отцом хочу я объясниться, —
Любовь служила б переходным мостом
Меж мной и им. Ведь то порыв был гнева,
Когда ужасное он слово произнес,
Он в нем раскаялся, я это знаю,
И кроткая любовь отца всплыла опять,
Как месяц из-за туч, в его душе.
222
А с вами мы друг друга не поймем, Мы говорим на разных языках, И худо речь моя на ваши фразы Высокопарные кладется, И ваши убеждения без веры, Самих себя обманы и натяжки Я вряд пойму ли хорошо. Зачем Сюда отец мой не пришел — Он богом мне в судьи назначен!
Лорд Роберт (перебивая). В доброжеланье нашем, стало, вы Сомненье изъявляете, сэр Пен?
Вильям.
О, нет! Пилат зла не желал Христу, Но он был человек холодный, И на Голгофу прямо от него Пошел Христос; он вымыл руки И, верно, преспокойно спал ту
