ночь.
Доктор теологии.
Неведенье писания: землетрясенье было, И, следственно, он спать не мог.
Вильям.
Хотел сказать я только, что в таких Делах судей нет хуже, как людей холодных, Таких, которых колебание земли одно Из равнодушной косности выводит.
Лорд Роберт.
Скажите прямо и открыто, сэр, Угодно вам ответ дать или нет?
Вильям.
Какой ответ, какое отреченье Хотите вы? Ни вы, ни мой отец
223
Не знаете, в чем правила мои, А требуете отреченья. Да сверх того, какие б ни были они, От убеждений сердца будто можно, Как от наследства, отказаться? Узнавши свет, во мрак возврата нет; И если я скажу: «Не знаю света», Я обману отца, — вне воли то моей. Как сделать то, чтоб я не знал Того, что знаю? От знания отречься?
(Докторам.) Сообразите вы, ученые мужья; Ну пусть еще б я, в силу убеждений, В порок иль в беззаконье впал какое; Все действия свои я помню очень — Что ж в них преступного для вас? Скажите, я готов держать ответ. Доктор юриспруденции.
Поступок — следствие, причина — образ мыслей,
А в злом и вредном направлении его
Вас именно и обвиняют, сэр.
Законы той страны, в которой вы
Родилися, обязывают вас
Повиноваться им беспрекословно.
Вильям.
Когда б не подчинялся я законам, Перед шерифом я б стоял, не перед вами. Где ж право обвинять мой образ мыслей, Когда он не привел меня к пороку? Доктор юриспруденции.
То есть in facto, sed non in idea!|T681; И Катилина Рима сжечь ведь не успел; Однакож это не мешало Цицерону
Сказать свои «Катилинарии» И казни требовать его.
Доктор теологии. Напрасно говорите вы, сэр Пен, Что исполняете закон; где ж это? Церковные законы нарушаете Вы явно словом и делами, К соблазну верующих христиан.
Вильям (громко). Я верую в святую троицу, Отца и сына и святого духа. Я верую в евангелье Христово Как в дверь, отверстую к спасенью, И тщусь, по мере сил и разуменья, Святой Спасителев завет исполнить.
Доктор теологии. Прекрасно, сэр, так для чего же вы Покинули чистейшую Христову дщерь — Святую и евангельскую церковь, Молитвами которой Альбион цветет, Возносится над всеми языками?
Вильям.
По самой той причине, по которой
От церкви римской, православной,
Апостольской, святой, как звали вы ее:
Вам коротка цепь показалась,
Легаты на которой вас держали;
А мне узка и ваша церковь стала,
Когда святое слово я прочел; Узка уж потому, что молится За Альбион она один, как ты Сейчас сказал, а не за всех людей. Довольно говорил я вашим языком,
Скажу своим, быть может, — бог велик, —
Иное слово западет вам в сердце,
Которое вы заживо в металле,
Как в урне или гробе, бережете
От света солнечных лучей;
А мимо проскользнут мои слова,
То прах я отрясу, как повелел он,
И помолюсь, чтоб удержал карающую руку,
Доколь раскроются глаза у вас.
Пятнадцать уж веков прошло,
Как мы окрещены водою,
Пора пеленки снять — настало время
Прозябло слово и взошло в душах
Людей самоотверженных, избранных:
Они хотят не словом, а делами,
А жизнью быть Христовыми детьми.
Начало сделали вы сами,
225
Когда железную сломили руку Вы пестуна того, который принял Мир христианский из купели; Он крепко пеленал ребенка, Младенец вырос и порвал часть уз, — Вы помогли ему освободиться. Теперь его уж не скуете вновь. Ему евангелье вы дали в руки, И научился он плевелы отличать От колоса пшеницы божьей. Хотите вы напрасно свет загородить Надутыми, без веры и любви, словами От зорких глаз подросшего младенца. Скажите сами откровенно лучше, Не стыдно ль христианами вам зваться? И не обман ли то позорный, низкий, — С евангельем в руках теснить Мильоны бедных, их, как машины, Заставлять работать для себя,
226
Их жизни поглощать для прихотей своих, Грозя голодной смертью и позором, Коль смеют от земли взор оторвать И устремить его в мир вышний, горний?! С евангельем в руках идти перед
Полками кровожадных воев, И именем Христа, который мир Принес с небес, забвенье зла, обид, Любовь — врагу, клянущему — привет, Благословлять оружье смерти И уверять, что сам Христос со стороны, Которая зарежет больше братий?! Личиной хитрою законности покрыли вы, Насилье, рабство,
И, святотатства верх, — на слово божие
Вы оперли неправое созданье.
Хотите христианами вы быть,
Так исполняйте слово божье,
А нет, так всенародно, громогласно
Вы отрекитесь от него!
(Берет со стола евангелие.) Тут ясно все, двусмысленности нет, Не так, как в вычурных проповедях.
(Читает.)
«У верующих всех душа была одна; Они отдельно не имели ничего, Все было общее, и между ними Нуждающийся быть не мог; Имел кто поле, дом, тот продавал, К стопам апостольским слагая деньги, Они же неимущей братье раздавали».
Глава четвертая «Деяний», знаю!
Вильям.
Вот быт общественный, текущий ясно Из слов Спасителя; вот видите,
227
Апостолы как поняли его;
Он заключен, как в семени цветок,
В законе высшем Иисуса:
«Любите ближнего, врага любите».
Вот он вам весь обширный, светлый,
Величественный в простоте своей
Закон любви, Христом завещанный
Апостолам и миру через них, —
И как легок его закон!
Любить естественно нам, как дышать;
Он не теснит, не душит воли,
Не ставит вымышленных граней
И цепью не грозит, как ваш закон,
А всю вселенную дарит.
Куда ни взглянете с любовью, —
Все ваше, все родное, все семья,
Родительский обширный дом,
Где доля каждого равна.
Любите — зло исчезнет без цепей,
Порок собою исключится сам; Где в чистой жить ему обители Любви? А вы успели ль покорить его Ножом, огнем, веревкой и тюрьмой? Любите братий, вы и бога будете Любить на небесах и тварей на Земле, и просветлеет ваша жизнь; Когда б могли блаженство вы понять — Любить людей и ими быть любимым, Когда б могли вы на людей взглянуть, Как на одну счастливую семью, Тогда б вы пали на колени все В восторге лучезарном перед ним; Уж не молить его, чтоб дал и то и то, Как делают у вас, а чтоб Торжественно осанну новую пропеть Тому, который нам принес Закон любви краеугольным камнем
228
Божественного искупления Людей из плена чувств животных И из цепей нечистой, темной силы.
Доктор теологии.
Середь хаоса слов, пустых мечтаний И выражений очень дерзких
Я вижу ясно ваше заблужденье. Принять вы не хотите, сэр, что церковь Стремится наша к той же цели Путем законным, тихим, постепенным; Вы сами сознаетесь — сделала она Великий шаг, низвергнув иго Рима. Нельзя же вдруг людей поднять до той Любви высокой, о которой говорит Христос. Вы текст прочли нам из «Деяний» О первобытном обществе Христовом, Откуда ж взять в наш развращенный век Тех чистых и святых мужей, которые Займут высокое апостольское место?
Вильям.
О, это странно для меня!
Нашлись в невежественной Иудее,
Не озаренной светом слова,
Апостолы, а через ряд веков,
Воспитанных евангельским ученьем,
С любовью пламенной к творцу и людям!
О, если это так, какая казнь
На небе будет ждать тех дерзновенных,
Которые взялись воспитывать
Людей и в мраке их водили!
Не в нашей воле чудеса творить:
Мы делаем что можем для мирян.
229
Вильям.
Однако он сказал: «Ты с верой
Горе идти вели — пойдет», да веры
В вас ведь нет. Апостолы
Творили чудеса: они имели веру
И к людям беспредельную любовь.
Все помышленья их души, все силы
На поученье слову устремлялись, —
Мощь чудотворную,
А вы, рассеянные души,
Служащие двум разом господам,
Ну, где ж вам чудеса творить!
Как фарисеи, буквою
Одной вы заняты закона;
С толпой людей вооруженных,
Вы, большую из братий часть, ограбля,
В подножье бросили себе,
Чтоб вам ступать не грязно было.
Вы их на жертву обрекли
Несчастьям, бедности, насильям;
Себе все светлое вы взяли — им
Работу и страданье в долю дали,
Возможность просветиться отняли У них! Так это ваше воспитанье?
Доктор теологии.
Различье состояний будет вечно; Его искоренить нельзя, но мы Старались милосердье возбуждать всегда К несчастным, неимущим братьям.
Вильям.
Да!
Отняв и земли и права у бедных, Златые горы разделив с царями, Крупицы стали вы бросать народу
230
С роскошного стола от пресыщенья; О милостыне проповедать стали, Чтобы его молчать заставить. О, тут-то верх коварства вижу я! Зачем из милости то делать нам, Принадлежит по праву людям что? Богатым кто богатство дал, скажите? Одно насилье, наглое насилье, Двойной грабеж войны и мира! Где ж право их? Ужель благий господь Так учредил свой мир, Чтоб десятеро пили через край
Лорд Роберт.
Доктор теологии.
Все радости земли, а тысячи Страдали бы, согбенные работой? Пора окончить мрачную эпоху. Христос сказал: «Иду рабов Освободить и попранных воздвигнуть», И скоро слово будет делом! Блаженны грустные — утешатся они, А вы, несчастные, за злато душу Продавшие тьмы князю, — горе вам! «Кто милосердия не знал, не знать тому Пощады», — так пишет Яков, божий брат, Грядет жених и спящих вас застанет От пресыщений чувственных и лени. О, кайтесь, время есть пока! Судья идет,
И приближается сион господень!
(Все показывают вид негодования.)
«И явятся тогда под именем моим Антихристы…» Настало исполненье, Теперь ратуй, божественная церковь!
(Вздыхает.) Враг злее пуритан перед тобой!
Доктор юриспруденции.
Ниспроверженье humanarum! [1691 всех,
Ac divinarum1[170] прав, гражданских, вековых,
Подкоп под быт общественный!
Мечтавшие о невозможном,
Платон и Томас Морус, например;
В науку права и «Corpus Juris» 1[171] прочитали…
Вильям.
Не верю той науке я, цветет Которая меж Каракаллой и Отвратительным паденьем Рима: Предсмертное они могли боренье Искусственными формами продлить Преступной и развратной воли, А не грядущим поколеньям дать Незыблемый закон и право. И что у вас права? Капканы, чтоб ловить Людей неосторожных, вы которых На преступление зовете сами Общественным нелепым учрежденьем; Топор и бич — вот ваше право, И судьи ваши — палачи, от короля До волостного альдермена.
Вот уважение к властям! Когда б Без ухищрений писанье вы читали, Не смели бы вы порицать властей, Слова апостола припоминая: «От бога власти все».
232
Вильям.
Я знаю текст; На нем, мне кажется, и пана римский Основывал свои права в борьбе С Мартином Лютером. От бога все, Все им и чрез него; мы случая не знаем, Языческая мысль о случае лишь может В вашем нехристианском мире быть; И потому, что власти все от бога, Мы не пойдем с оружьем против них, Мы реки крови не польем, как Лютер, — Богоотступным этот путь считаем мы; Но, покоряясь власти, Павел Не перестал крестить в святую веру; Понес он весть благую искупленья К эллинским племенам, далеко; То власть была его святая, Ему врученная от Иисуса, — Неправое, ветхозаветное
Созданье уничтожить.
Доктор теологии.
Апостолов избрал Христос, и дух Его призванье подтвердил; а Фокс
С чего попал в апостолы, сапожник?
Призванье он свое докажет чем?
Вильям.
Сапожник Фокс, как Петр-рыбак, Святою жизнью, даром слова, Любовью пламенной к Христу и людям Свое призванье может доказать. Коль нет ему благословенья свыше — Его учение падет, как прах, Без ваших средств свирепых, Которыми анабаптистов вы Терзали, жгли, топили в Нидерландах Когда ж Христос
