т. VII, стр. 28). Речь идет о Людмиле Васильевне Пассек, сестре Вадима Пассека, в которую Герцен был влюблен (см. рассказ о «Гаетане» в гл. XX «Былого и дум»). Об отношениях Герцена и Людмилы Пассек говорит Т. П. Пассек во II томе своих «Воспоминаний» (гл. XXVI). Единственное дошедшее до нас письмо Людмилы Пассек к Герцену — конец сентября 1833 г. — опубликовано в ЛГ 130 — 131.
7 или 8 августа Герцен писал Огареву, несомненно имея в виду «З августа 1833»: «Я написал небольшую статейку, вроде Жан-Поля, аллегорию. Многим она нравится и даже мне». Огарев к этому сообщению отнесся отрицательно: «Ты написал аллегорию вроде Жан-Поля. Не пиши аллегорий — это фальшивый аккорд в поэзии; что хочешь сказать, говори прямо и сильно, а не обиняками» (письмо к Герцену от 10 августа — «Русская мысль», 1888, № 9, стр. 3).
8 юности Герцен увлекался произведениями Жан-Поля Рихтера, о котором впоследствии отзывался крайне сурово. В «З августа 1833» Жан-Поля напоминает до крайности доведенная романтическая патетика и громоздкий аллегоризм. Однако свой аллегорический сюжет Герцен трактует в духе революционного романтизма. В изображении огнедышащей горы Следственная комиссия, изучавшая рукопись, усмотрела политическое иносказание. Один из «вопросных пунктов», предъявленных Герцену, гласил: «Откройте настоящий смысл аллегорического письма вашего к Людмиле, от 3 августа 1833 года, где описана вами гора с растущим на ней северного края деревом; вырвавшийся из недр ее огонь,
который, как бы насыщая мщение, истреблял все, океан крови, — дерево не существует. Но огонь в горе не тухнет, свирепая река яростно подмывает гору?» (АХИ, 349).
ПРОГРАММА И ПЛАН ИЗДАНИЯ ЖУРНАЛА
Печатается по беловому автографу (ПД). Впервые опубликовано М. К. Лемке в «Мире божьем», 1906, № 1, стр. 67 — 69. Помещая документ в «Полном собрании сочинений и писем» Герцена, Лемке высказал весьма вероятное предположение, что просьба о разрешении издавать журнал не была подана (А1, 527). О судьбе рукописи см. комментарий к тексту «О месте человека в природе».
Документ важен для характеристики философских и научных интересов кружка Герцена — Огарева. Художественной литературе в программе отведена подчиненная роль — поэзия отнесена в «Прибавление», проза сводится к отделу «Отрывки переводные». Журнал задуман, в первую очередь, как орган научно-философской мысли. Он должен был отличаться прогрессивным сочетанием научных интересов (история, естествознание, философия) с интересами политическими, — сочетанием, характерным для общего направления кружка. Характерно также, что из философских дисциплин на первый план выдвигается не эстетика, не гносеология, но философия истории.
Философия истории трактуется идеалистически («Предмет истории — жизнь человечества. Жизнь есть не что иное, как процесс возвышения формы к идее…»), но в то же время подчеркнута неразрывная связь литературы и «политического быта». Герцен решительно противостоит здесь тому созерцательному романтизму, который проповедовал уход от действительности; он идейно сближается с Белинским, в том же 1834 году в «Литературных мечтаниях» предъявившим литературе требование — быть выражением жизни народа.
Сотрудники предполагаемого журнала — основные участники кружка ‘Герцена — Огарева. К их числу следует отнести и А. К. Лахтина.
Стр. 6 0. Петербургской колонной Герцен называет Александровскую колонну (по имени Александра I), воздвигнутую на Дворцовой площади в память побед над Наполеоном; ее открытие состоялось 30 августа 1834 г., через полгода после того как был написан комментируемый текст.
Печатается по тексту журнала «Телескоп», 1836, часть XXXIII, № 10, стр. 139 — 168 (ценз. разр. — 9 июля), где было опубликовано впервые. Подпись: Искандер (впервые в печати). Автограф неизвестен.
Статья о Гофмане писалась Герценом в 1833 — 1834 гг. и была первым оригинальным произведением писателя, появившимся в печати. Самое данное упоминание о статье находим в письме Т. П. Пассек к мужу от 2 марта 1833 г. (см. «Из дальних лет», изд. 2, СПб., 1905, т. I, стр. 403). Очевидно, Герцен предполагал тогда напечатать «Гофмана» в задуманном В. В. Пассеком альманахе; однако издание альманаха не осуществилось. Вскоре после окончания работы над статьей Герцен был арестован.
Рукопись статьи он увез с собой в ссылку. В конце 1835 или начале 1836 г. Герцен послал статью — возможно, внеся в ее текст какие-либо изменения, — Н. А. Полевому с просьбой содействовать ее появлению в каком-либо журнале (см. письмо к Н. X. Кетчеру от 31 декабря 1835 г.). В ответном письме от 26 февраля 1836 г. Полевой, одобрительно отозвавшись о статье, советовал Герцену «поисправить» ее «в слоге, весьма небрежном», и «прежде цензуры исключить некоторые выражения». «Если вы доверите мне, — писал далее Полевой, — я охотно приму на себя обязанность продержать над статьею вашею политическо-литературную корректуру и потом отдать ее в какой угодно журнал» (письмо Полевого было опубликовано Герценом в «Полярной звезде» на 1859 г., кн. V, стр. 196 — 198). Но неожиданно для Полевого и для самого Герцена «Гофман», очевидно, с помощью Кетчера, располагавшего ранней рукописью статьи, появился в «Телескопе». 1 августа 1836 г. Герцен писал в связи с этим Н. А. Захарьиной: «В „Телескопе» напечатана моя статья „Гофман», в 10 № за 1836 год. Пишу тебе для того, что ты, верно, равнодушно не взглянешь на подпись Искандер. Впрочем, ее напечатали небрежно, не выправив; не знаю даже, кто это вздумал». В письме от 2 сентября 1836 г. Герцен объяснил Полевому, что статья появилась в «Телескопе» не только без его дозволения, но даже без его ведома. Письмо было вызвано запиской Полевого, в которой он, «не узнав дела», упрекал Герцена, заявив, что «серьезные люди не дают одну и ту же статью в два журнала» («Полярная звезда» на 1859 г., кн. V, стр. 198, примеч. к письму Полевого). Говоря о небрежности, с какой статья была опубликована «в Телескопе», Герцен имел в виду также и многочисленные опечатки, допущенные в тексте: «Регнер» вм. «Вегнер» (62), «noch» вм. «euch» (64), «органы» вм. «орган» (74), «Фрейшац» вм. «Фрейщюц» (76) и другие.
Произведения немецкого писателя-романтика стали широко известными русскому читателю, начиная с 20-х годов. Значителен был интерес к Гофману в кругах молодой русской интеллигенции 30-х годов. «Самые повести и фантастические сказки его, — писал, например, П. В. Анненков, — находили симпатический отголосок в круге Станкевича: они так хорошо соответствовали господствовавшей философской системе своим могущественным олицетворением безжизненной природы» («Воспоминания и критические очерки», СПб., 1881, стр. 301 — 302). Ранняя статья Герцена была отзвуком его тогдашних романтических и идеалистических воззрений. Апологетически оценивая литературную деятельность Гофмана, как «художника истинного, совершенного», молодой Герцен не замечает реакционной сущности эстетической программы немецкого романтика. Важным моментом статьи является стремление автора тесно связать творчество писателя с окружавшей его исторической действительностью. Именно эту сторону статьи высоко ценила позднейшая передовая русская критика. В статье «По поводу одной книги» (1870) Н. В. Шелгунов писал: «Говоря о чудаке Гофмане, автор уводит вас в Германию, делает Гофмана микрокосмом его страны, если и не полным, то по крайней мере той части страны, которая создала его». Образ Гофмана, заключал Шелгунов, служит в статье Герцена «объяснением немецкого мира» («Соч.», изд. 3-е, СПб., т. II, стр. 436).
Понимание романтизма и его роли в истории литературы носит в статье Герцена революционный характер. Герцен резко критикует отрыв немецкой интеллигенции, «Германии, мирно живущей в кабинетах и библиотеках», от общественной жизни страны. Своеобразие творчества Гофмана Герцен объясняет именно тем, что его «беспорядочная фантазия… не могла удовлетворяться немецкой болезнью — литературой. Ему надо было деятельности в самом деле». И хотя творчество Гофмана по своему объективному содержанию отнюдь не подтверждало выводов критика, само противопоставление узколитературных интересов «деятельности
в самом деле» крайне характерно для молодого Герцена. «Мышление без действования — мечта!», — записал он в ноябре 1836 г. (см. стр. 330 наст. тома); «…одной литературной деятельности, — писал Герцен Н. А. Захарьиной 29 марта 1837 г., —мало, — в ней недостает плоти, реальности, практического действия…».
Важно отметить, что творчество Гофмана получило впоследствии резко отрицательную характеристику на страницах альманаха Герцена и Огарева «Полярная звезда», в статье Огарева «Памяти художника» (кн. V на 1859 г.). «Когда бомбардировали Данциг, — писал Огарев, — Теодор Амедей Гофман, знаменитый автор Кота Мурра, ныне редко и трудно читаемого, сидел в погребке и, не принимая никакого участия в защите города, в движении людей, шедших под картечь и ядра, писал, помнится, фантастические рассказы der Serapions-Briider 1 [3261. Гофман пренебрегал общественным движением в пользу так называемого искусства. Но для этого надо было иметь в жилах не кровь человеческую, а немецкую слизь» (стр. 245).
По форме напоминающая скорее художественный очерк, ранняя статья Герцена содержала в себе многие отличительные черты его будущего литературного стиля — сочетание сюжетных подробностей (например, в гл. I) с попутными рассуждениями на общеполитические темы (начало гл. II), непосредственное обращение автора к читателю (на последних страницах статьи), образный, метафорический язык. Правда, в стилевых особенностях статьи весьма сильно сказалась романтическая экзальтация начинающего писателя; она определила, в частности, претенциозную красочность в характеристиках образов «Вильгельма Мейстера» Гёте, описание чисто субъективных впечатлений от чтения Гофмана, даже самый подбор цитат из произведений немецкого романтика.
Стр. 62. …Гейне выдумал алгебраическую формулу… — Герцен приводит далее в свободном переводе характеристику немецкого писателя XVIII в. И.-Г. Фосса из статьи Гейне «Романтическая школа», впервые напечатанной в 1833 г. в журнале «L’Europe littéraire». В сокращенной публикации статьи Гейне в «Телескопе», часть XIX, № 3 за 1834 г., цитируемые Герценом строки отсутствуют. Тем самым устанавливается, что Герцен познакомился со статьей Гейне по ее французскому первоисточнику (ср. Л. Крестова. Портрет Гёте под пером молодого Герцена» — «Звенья», 1933, т. II, стр. 90).
Стр. 64. Получив хорошее место в Позене… — В марте 1800 г. Гофман был назначен асессором (Beisitzer) королевского суда в Познани (Позене — по немецкому наименованию), а весной 1802 г. переведен в Плоцк; в 1804 — 1806 гг. он — советник правления (Regierungsrat) в Варшаве.
Стр. 65. …пишет к Гитцигу… — Книга друга и биографа Гофмана немецкого криминалиста и писателя Эдуарда Гитцига «Aus Hoffman’s Leben und Nahlap» (Berlin, 1823) послужила Герцену основным источником для биографической канвы комментируемой статьи.
22 марта 1832 года — день смерти Гёте.
Стр. 66. …дивный разбор Бетховен, и Крейслера. — Имеются в виду музыкальные очерки «Крейслериана» (1810) из цикла «Фантастические пьесы в манере Калло».
«Продан старый сертук, чтоб есть». — Едва ли этот неуклюжий перевод немецкой фразы принадлежит самому Герцену, как полагал Лемке; правильнее рассматривать его как перевод, сделанный редакцией «Телескопа». Вполне вероятно, что и указания на источники цитат,
490
приведенные в подстрочных примечаниях к статье, также были
