по корректурам, и по Нильскому благословению.

Но в прошедшем году я получил мою статью из «Владимирских губернских ведомостей» (начала 1838 года) об открытии публичной библиотеки во Владимире. Та же речь, но перефразированная. Сколько я ни ломал себе голову, этой статьи совсем не помню. А знаю наверное, что при открытии библиотеки во Владимире я не был. Очень вероятно, что я подписал статью, писанную моим товарищем по редакции — кандидатом Небабой (см. «Былое и думы»). Может, даже он составил ее по моей речи.

206[45] Должно быть, это какое-нибудь новое ругательное слово, может, это значит вор, доктринер или шулер? Ей-богу, не знаем.

207[46] с позволения сказать (лат.). — Ред.

208[47] Действительно, нам приходится сомневаться в добросовестности или в здравом смысле ученых редакторов «Летописи»; в заключении моей статьи сказано: «Вы еще ждете мессию по писаниям, в церковном облачении, в сиянии и торжестве, в сопровождении самого Молинари… а он родился опять в овчарне. Мы согласны с вами: что за место для потомка Царя Давида — в яслях?»

И это будто они приняли за то, что я говорю о себе!

209[48] По несчастью, она только сильна, когда делает, не ведая, что творит, волю всяких Леонтьевых, Налетовых, подковырнувших в Смольном монастыре Ушинского.

210[49] отдалении (итал.). — Ред.

211 [50] «Пока мы молоды» (лат.). — Ред.

212[51] «Нас примет земля!» (лат.). — Ред.

213[52] это уже кое-что (франц.). — Ред.

214[53] везде и нигде (нем.). — Ред.

215[54] Один очень умный человек, граф Оскар Рейхенбах, мне раз сказал, говоря о зажиточно мещанских квартирах в Лондоне: «Скажите мне цену и этаж — и я берусь без свечи, в темную ночь, принесть часы, вазу, графин… что хотите из вещей, непременно бывающих во всяком жилище среднего круга».

216[55] свой угол (франц.). — Ред.

217[56] у Каррераса.

218[57] преувеличивает (франц. exagérer). — Ред.

219[58] теперь и всегда (итал.).— Ред.

220[59] великое неизвестное (лат.). — Ред.

221[60] возрождении (итал.). — Ред.

222[61] в конце концов (франц.). — Ред.

223[62] Дорогой мой (итал.). — Ред.

224[63] тупиков (франц.). — Ред.

225[64] святошами (франц.).— Ред.

226[65] и этого изменника Ламартина (франц.).— Ред.

227[66] «да здравствует республика, единая и нераздельная!» (франц.). — Ред. 228[67] чтобы использовать свое положение (франц.). — Ред.

229[68] по прописям (франц.). — Ред.

230[69] существующее положение (лат.). — Ред.

231[70] «Наш друг чересчур злоупотребляет скобками!» (франц.).- Ред.

233[72] в несколько опошленном виде (франц.). — Ред.

234[73] …Лес спит, лев ранен!.. (итал.).— Ред.

235 [74] 25 или 26 августа.

236[75] Просим вспомнить значение, которое мы дали этому слову в третьем письме. Дон-Кихот — один из самых трагических типов людей, переживающих свой идеал.

237[76] Какая тупая бестия должен быть этот закон!

238[77] Я был до того увлечен «Арминием», что написал ряд подобных сцен, и их критически разбирал при мне в следственной комиссии (в 1834 г.) обер-полицмейстер Цынский.

239[78] Всё это писано в 1855 году!

240[79] Из незапечатанной части «Былого и дум».

241[80] развязностью (франц.).— Ред.

242[81] помни о смерти (лат.). — Ред.

243[82] в общем (франц.). — Ред.

245[84] недоразвитых форм (франц.). — Ред.

246[85] конец (лат.). — Ред.

247[86] единая и нераздельная (франц.). — Ред.

248[87] «Бог и народ» (итал.). — Ред.

249[88] всеобщее избирательное право (франц.). — Ред.

250[89] вольнодумец (франц.). — Ред.

251 [90] приспособленец (франц.). — Ред.

252[91] Sie feiern die Auferstehung des Herrn,

Denn sie sind selber auferstanden,

Aus niedriger Häuser dumpfen Gemächern.

«Faust».

253[92] шампанскую настойку (франц.). — Ред.

254[93] До какой степени развитые люди чувствовали тогда свое отчуждение и выдумывали себе жизнь, занятия и проч., ты можешь ясно видеть в «Recollection of the last days of Byron and Shelley» Трелоне.

255[94] Спокойной ночи, спокойной ночи, дорогая матушка Доротея! (нем.). — Ред. 256[95] Французский народ — народ храбрецов! (франц.).— Ред.

257[96] стрелков (англ. rifleman). — Ред.

258[97] бакалейщик… и сын (англ.).— Ред.

259[98] Вот он! (итал.). — Ред.

260[99] почетртый легион (фрапц.).— Ред.

261 [100] В добрый час! (франц.).— Ред.

262[101] твердыня (нем.). — Ред.

263[102] Остановись! Стой! (франц.). — Ред.

264[103] подходами (франц. approche). — Ред.

265[104] родильном доме (франц.). — Ред.

266[105] европейской породе (лат.). — Ред.

267[106] смирительная рубашка (нем.). — Ред.

269[108] снова (итал.). — Ред.

270[109] разновидность (лат.). — Ред.

271 [110] К сожалению, мы получили ее не прежде 1-го июля.

272[111] само справится (итал.). — Ред.

273[112] чрезмерный юношеский пыл (итал.). — Ред.

274[113] мечты, пожелания (лат.). — Ред.

275[114] Действительно, в «Молодой России» столько же Шиллера, сколько Бабёфа. Благородные и несколько восторженные и метафизические порывы Шиллера облекались очень часто в кровавые сентенции Мора, Позы, Фердинанда, за которыми билось его любящее, вечно юное сердце. За один эпиграф его в «Разбойниках» московские сенаторы подвели бы его под первые два пункта, как уличенного зажигателя. «Quae medicamentae non sanant, ferrum sanat, quae ferrum non sanat, ignis sanat».

276[115] опровержение (лат.). — Ред.

277[116] Письма хранятся у нас.

278[117] «Россия занята своими делами и не подслушивает у дверей» (франц.). — Ред.

279[118] изгнанники (франц.). — Ред

280[119] Ив то же время мы получили с особым назначением для студентов и проч. до 6000 франков.

281 [120] к орудиям, капониры! (франц.). — Ред.

282[121] пушечном мясе (франц.). — Ред.

283[122] последний довод (лат.). — Ред.

284[123] и не повторяется (нем.). — Ред.

285[124] единая и неделимая (франц.). — Ред.

286[125] старых московских бояр (франц.). — Ред.

287[126] Нужно ли говорить, что это подлая клевета, гнусная ложь?

288[127] Цинизм потопляющих журналов далеко оставил за собой Булгарина и литераторов, которым «средь грозных бед» николаевского царствования сам Дубельт «гимны смелые внушал». «Отечественные записки» доходят до бешенства китайских палачей и «С.- Петербургские ведомости» становятся каким-то «Père ОисЬеБп’ом» реакции. Мы радуемся за почтенного А. А. Краевского, что «СПб. ведомости» переходят с будущего года в другие руки; он наполовину меньше будет иметь несчастных необходимостей помещать статьи, не согласные с его чувствительным сердцем и образованным умом. Краевский, сделавший всю карьеру свою, давая приют и трибуну гуманному направлению, вынужден (вероятно, бедностью — не по доброй же воле он это делает) на старости лет отдать свой приют под бойню, в которую прасолы III отделения гонят, под предлогом зажигателен, все молодое, энергическое, и его подмастерья их пластают, четвертуют и пр. Позавидует теперь Андрей Александрович не раз «Современнику». Du civisme, citoyen, закройте-ка отечественную бойню и передайте поскорее потопляющие «Ведомости».

«Все ждут, что полиция разыщет этих каннибалов! Все хотят, все требуют, чтоб имена их были оглашены, для того чтобы знать, кого нужно бояться. Все хотят, все требуют наказания; народ даже присуждает этим злодеям такую казнь, которой нет и в законе. Расстреляние и повешение, по его мнению, слишком легкие, слишком благородные казни для таких варваров. Если б они попались в руки народу, он бы рвал их на куски руками, он бы жег их на кострах, он бы живых их закапывал в землю и замуравливал в те самые стены, которые стоят теперь, как могильные памятники человеческого безумия и злобы.

Во всяком случае народ ждет виселицы, ждет ружейных залпов. Он должен быть отмщен, потому что он слишком много страдает теперь от этих тайных врагов своих» (стр. 196).

Но возле расстроенного воображения этой Салтычихи журнализма приятно видеть плач Илии Арсеньева о свирепой, бесчеловечной казни Арнгольдта, Сливицкого и Ростковского, об этой ненужной казни, которой кровь никогда не смоет нынешнее царствование.

«Неужели это преступление,— взывает и восклицает шиллерствующий Илия Арсеньев,— не будет преступлением последним? Неужели найдется в Варшаве еще несколько капель той ядовитой крови, которая, попав в жилы человека, превращает его в свирепое, бешеное животное, бросающееся на всех, кто попадется ему навстречу?

При получении известий о подобных событиях всякий здравый анализ, всякое логическое обсуждение совершившегося факта делаются решительно невозможными… Тяжкое, отвратительное чувство, чувство омерзения овладевает вами, и вы в первую минуту готовы гнушаться общим именем человека, составляющим все-таки некоторую связь между вами и тем, который, во имя великого всемирного учителя, несколько минут назад имел еще полное право назвать вас братом».

…Нет, господа, успокойтесь: этот крик негодования, сострадания раздался не после залпа, от которого пали три невинные жертвы,— об них никто не помянул,

Боясь зимы и продолжительной, и хладной!

289[128] Статьи Каткова мы не читали еще. «Русск. вест.» нет (22 августа), но нам довольно образчиков.

290[129] Неужели это А. Голынский, оставивший Россию в 1846 г. и не думающий возвращаться?

291 [130] Черт возьми! (франц.).— Ред.

292[131] Это чудесно! (англ.). — Ред.

294[133] Статью Каткова в «Рус<ском> вест<нике>» мы прочли. Отвечать на нее мы не станем. Кто из нас прав — пусть решит общественное мнение.

295[134] «Вопрос о Христе является, так сказать, вопросом панславянским» (франц.). — Ред.

296[135] Думаем, что речь идет вот о каком месте: «Итак, весь вопрос о границах возвращается к тому ж, что прежде осуществится: хлопская Польша или крестьянская Россия? Дай бог, чтоб они осуществились вместе и чтоб между нами было не Апеллесово и не Павлово, а Христово, т. е. общеславянское дело».

297[136] Устроить кошачий концерт бравому генералу, ветерану, побывавшему в Японии, насолить ему — было бы все-таки слишком сногсшибательно! (нем.). — Ред.

298[137] Сколько нам известно, господские домы, города, капиталы, образование, сила умственного и промышленного развития — со стороны Польши: народ, селы, массы, если не против Польши, то, вероятно, и не за нее. Тут место широкому, законному влиянию польской цивилизации. Пропаганду вообще мудрено остановить полицейскими мерами, но пропаганду искупления, отречения от старых злоупотреблений, от своих прав на поземельную собственность невозможно остановить никакому правительству в мире. Это путь к завоеванию масс, против которого мы не скажем ни слова.

299[138] В этом воззвании, между прочим, говорится о какой-то картинке, «касающейся издателя „Колокола»», изданной иждивением правительства. Неужели никто не будет так добр, чтоб прислать нам экземпляр? Не пером — так кистью; мало современной летописью — еще живописью.

300[139] 13 ноября 1862 г.

301 [140] Cette lettre a été publiée dans le № 3 de la Cloche.

302[141] Voir le № 6 de la Cloche.

303[142] Это письмо было опубликовано в № 3 «La Cloche».

304[143] См. № 6 «La Cloche».

305[144] Печатный лист большого формата тысяча экземпляров, на русском языке, стоит больше 150 фр. в Лондоне и около 75 фр. на континенте.

306[145] «Indépendance».

307[146] привкуса… игривых намеков (франц.).— Ред.

308[147] Мы благодарны неизвестному корреспонденту «Правдолюбивого» а то, что вступился за нас. Но, признаемся, были бы еще благодарнее, если б он не только вступался, Но и читал бы, что мы пишем. Где, в каком сочинении, в котором листе «Колокола» «друг правды» вычитал желание подчинить малороссов и вообще кого бы то ни было Польше? Помилуйте, давно ли мы печатали, конечно, десятый раз, наше profession de foi к русским офицерам. Хоть бы вы взглянули, господа, как нас отделывает «Бачность» за противуположное, и тоже несправедливо.

309[148] первая скрипка (франц.). —