— Nun Sie wissen, daß man die Expulsion Mazzini’s und Ledru-Rollin haben will — die Times ist sehr geneigt. Campanella figuriert auch. Schade, daß Darash fort ist.

In Berlin hat man auf der Post und in allen Buden offiziell die Glocke — in Beschlag genommen; auch hat die Polizei befohlen, nicht mehr meine Bücher — im Fenster auszustellen — ich schreibe eine kleine Antwort dem Preußischen König.

Viele neue Russen — ein junger Offizier, ganz greulich verwundet bei Sebastopol, ein Student aus Moskau und derselbe Hoffmann, der Ihren Bruder kennt.

Die Dame gefällt mir sehr, die Sie geschickt haben. Jetzt schreibt auch Koche von einer — wir haben sie nicht gesehen.

Alexander ist etwas unwohl, ich gehe mit ihm zu Deville. Gehen Sie Sonnabend zu Milner- Gibson? Oder kommen Sie zu uns Mittag essen — ein Russe (von den neuen, wir sind die Russen de la vieille, diese — du lendemain) wird jedenfalls da sein.

Frank in Paris verkauft den Polarstern fur 30 und 35 fr. l’Exempaire.

Tout a vous A. Herzen.

Heute in der Times Allusionen auf M-me Hawkes, Stansfield etc.

Пере вод 23 июля. Путней.

Вы ничего не могли понять в деле с портретом мисс Уайт, потому что я позабыл приложить его — он взят из «Allgemeine Zeitung» — вы ведь знаете, что хотят добиться высылки Маццини и Ледрю-Роллена — «Times» очень к тому склонен. Кампанелла также фигурирует. Жаль, что Дараш уехал.

В Берлине на почте и во всех магазинах официально наложен арест на «Колокол»; полиция также приказала, чтобы мои книги не выставлялись в витринах — я пишу небольшой ответ прусскому королю.

Много новых русских —молодой офицер, тяжело раненный под Севастополем, студент из Москвы и тот самый Гофман, который знает вашего брата.

Мне очень нравится дама, которую вы прислали. Теперь также Кохе пишет об одной — мы ее еще не видели.

Александр немного нездоров, я иду с ним к Девилю. Собираетесь ли вы в субботу к Мильнер-Гибсон? Или придете к нам обедать — во всяком случае будет и один русский (из новых, мы — старая русская гвардия, они же — представители завтрашнего дня).

Франк продает «Полярную звезду» в Париже по 30 и 35 франков за экземпляр.

Весь ваш

Сегодня в «Times» есть намеки на мадам Гокс, Стансфильд и др.

109

97. И. С. ТУРГЕНЕВУ

24 (12) июля 1857 г. Путней.

24 июля. Putney.

Письмо твое получил. Я ни одной секунды не сомневался, что вся эта история была фиоритура на картушевский манер. Верь моему чистому такту, я не ригорист — но грязи ненавижу.

Насчет денег он пишет, что отдаст, пусть же отдает Петру Александровичу) Захарьину, который живет у фотографа Львицкого в Петербурге).

Письмо мое ему непременно доставь. Да что же ты не пишешь, когда Головнин будет у моря?

Журналы пришли непременно (только узнай вперед цену, ибо по почте может быть очень дорого). Нельзя ли послать через книгопродавца Трюбнеру?— Если же можно по почте — то франкируй и вычти из долга. Деньги можешь прислать на вексель.

Прощай.

Я только постращал Некрасова «Колоколом». A propos, знаешь ли ты, что в Берлине «Колокол» официально схвачен и «Полярную звезду» велели снять с окон. — Огарев кланяется.

Ну уж у тебя адрес. Господи, куда пузырь занесет человека! Здесь африканская жара.

98. М. К. РЕЙХЕЛЬ

Между 23 и 29 (11—17) июля 1857 г, Путней.

Видя, что к вам не перешлешь «Колокол», вырезываю статью о путешественнице и посылаю. Письмо ваше получил.

99. M. К. РЕЙХЕЛЬ

29 (17) июля 1857 г. Путней.

29 июля. Путней (Putney).

Что ни говори, а Дрезден дальше Парижа — и мне все как-то кажется, что вы только гостите в вашей Dippeltfrostbergwerksperlingstrasse и опять приедете в какой-нибудь Марбефьевский

переулок. Я не думаю, чтоб и в деловом смысле этот переезд был делом. Вы ничего не пишете насчет этого.

Я вам послал отрывок «Колокола» в пакете — получили ли? Знаете ли, что берлинский король велел его схватить и велел для приезда августейших снять русские книги с окон?

110

А Трюбнер печатает себе на здоровье — да денежки наколачивает.

Письмо к Некрасову я послал к Тургеневу, который живет тоже в каком-то небывалом городе Зигзаг или Загзиг. А вы уж сделайте ваше одолжение — Петру Александровичу сообщите, чтоб он к мошеннику-поэту явился; живет он у Сергея Львовича, т. е. Петруша.

Дети ничего — сегодня отправляются в Креморн-гарден, там какие-то игры и комедии, — Марихен уехала в Ирландию.

4 часа

Ждал от вас письма, не дождался, Напишите, получили ли пол-«Колокола» в пакете — мне очень хочется знать.

Русских новых бездна — есть и хорошие и так себе. Один офицер совсем израненный.

Алексей Алексеевич едет из Парижа дней через шесть.

100. А. А. ТУЧКОВУ

Конец июля 1857 г. Путней.

Вот, любезнейший Алексей Алексеевич, цидулка к Шомбургу, по которой он вам выдаст 1000 фр., а вы там их переведете через Сатина или пришлете сюда, как угодно. Гувернанта очень хороша, я сильно советовал взять ее.

Что это за русский Собакевич с вами встретился — а здесь были студенты, и милые, да офицер, сильно раненный.

Прощайте — дружески обнимаю вас.

С 3% поздравляю.

101. А. А. ТУЧКОВУ

Конец июля — начало августа 1857 г. Путней.

Рукой Н. П. Огарева:

Твои письмы доходят как следует, друг мой. После твоего сегодняшнего письма я с нетерпением жду известий от тебя из Неметчины. Виделся ли ты с графом К.? Это очень интересно. — Тебе неутешительным явился Париж; ну и здесь не очень утешительно; такая пошла дружба с Парижем, что гадко читать английские газеты. Зато вчера мы слушали Альбони, и право лучше всего уходить от человечества в оперу. Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не плакало. Надеюсь, что это письмо еще застанет тебя; спешу его отправить. Напиши, куда писать.

Очень, очень был я рад вашей приписке и тому, что мы очень близко смотрим на некогда милых tigres-singeslxix[69] и теперь облезших и противно состарившихся. — Как вы могли думать, что Тесье был в Париже, — какая же была бы причина на это?

111

Тур мне писал и прислал в доказательство одно письмо — в котором значится, что один господин has positively declinedlxx[70] обещанное письмо к бельгийским фабрикантам — а другой обещал.

Благодарю вас душевно за всю дружбу и любовь не только ко мне — но и ко всем детям.

Неужели Miss Michel пошла в монахи? Это уже чисто стародевическая выходка.

Прощайте.

Обнимаю вас.

102. И. С. ТУРГЕНЕВУ

11 августа (30 июля) 1857 г. Путней.

11 августа.

Я хотел тебе ничего не писать ни о ружье, ни о собаке — не потому, чтобы я предпочитал мир войне и людей — собакам, а потому, что хотел прежде от тебя узнать, когда Головнин будет купаться в Трувиле. На три об этом вопроса — ты не отвечал; а у меня есть и второй еще. Достоверно ли, что Григорьев шпион? Что он был в Риге и обирал книги? Мне крайне нужно знать. Русских было много. Жду Толстого и тебя, a libertin folatrelxxi[71] В. П. Боткин — разве не будет?

Журналы получил — благодарю.

Я хочу написать несколько строк о Крылове — вот … отец (мать слишком мало для него).

О ружье дали знать сегодня Ьа^’у — он не приносил его. Когда ты едешь сюда? Сейчас почта.

Прощай.

103. М. К. РЕЙХЕЛЬ

14 (2) августа 1857 г, Путней.

14 августа. Putney.

А время-то идет себе да идет. Письмо ваше получил несколько дней тому назад. Не будете ли писать к Марии Федоровне — скажите ей, что я с удивлением вижу из письма Астраковых, что он все еще ничего не получил из посланного. Ведь можно бы послать с извозчиком — если уж такие контры. Алексей Алексеевич будет там толковать о высылке журналов. Я, право, краснею за наших, ну как же, руки не хотят поднять. Можно посылать к Трюбнеру совершенно безопасно… Кстати, прошу все № «Молвы». Ну уж окрестил я Николая Ивановича Крылова за его статью — пришлю вам.

112

«Прерванные рассказы» вышли.

«Колокол» — к 1 сентября.

Саша поехал с товарищем в Isle of Wight. Дети здоровы, но Наталья Алексеевна больна (если Алексей Алексеевич в Дрездене, не говорите ему), не опасно, но тяжело.

104. И. С. ТУРГЕНЕВУ

14 (2) августа 1857 г. Путней.

Пятница. Putney.

У Ленга был. Ружье к субботе (т. е., пожалуй, сегодня) готово. Про собаку его мальчик не знал — будет готова, на то она и собака. Тебе со Плетневым сидеть в глупом Булони смешно, здесь тебя крайне нужно. Я написал против славянофилов) — уж не такую штуку, а просто по матушке, за Крылова статью, — надобно посоветоваться. Вяземского ругать буду всечасно, и старому дураку не верь — я до сих пор на тебя и Огарева имею зуб за то, что вы дали мне абортив, когда я тяжел был Константином Николаевичем. Cela ne se retrouve pluslxxii[72]. Моя статья об императрице Dowager до сих пор

творит фурор.

Приезжай — ничего не жди. Собаку я велю доделать — да и что ж тебе за разница — жить у плетня или у лондонского

забора.

Огарев кланяется. Наталья Алексеевна больна не

на шутку. Я здоров и очень сердит.

Да не Рафаил был у меня, а Тициан.

Достань «Пунш» от середы и изучи серию памятников Веллингтона — я давно смешнее не видал ничего.

Писать больше не стану до твоего приезда.

105. И. С. ТУРГЕНЕВУ

18 (6) августа 1857 г. Путней.

18 августа. Putney.

Похож ли ты на ветреного человека — а ведь вот закургузил нас с ружьем.

Ленг сказал, что ружье к субботе будет готово. Я тебе написал. Так как ты писал, что будешь сам, я и не видал никакой

112

необходимости делать перенесение честного ствола его в Путней.

В воскресенье в Великобритании, Северной Америке и колониях — почты нет (как в Индии и Дели — не знаю).

В понедельник, в 12, письмо от тебя — ты наянтариваешь (електрон!) член и не едешь, а едет Шо-Лафевр. — Того ж числа является в 8 часов вечера от него посланник — это уж не шо, а тре-шо!— Я дал ему записку к Ленгу. Теперь пойду проведаю — и, приписав что по следствию окажется, отпишу.

Ну а собака-то так и останется недоделанная?.. Впрочем, у ружья будет собачка… а ты будешь с янтарным мундштуком.

Засим кланяюсь.

Прощай.

Рукой Н. П. Огарева:

Любезный Тургенев, а я-таки не отчаиваюсь видеть вас в Лондоне, и вот почему: у меня есть дело, которое через вас и Головкина можно обделать, — дело полезное для близкого мне человека и полезное для материального прогресса России. Прямо адресоваться к Головнину я не могу, ибо это было бы только компрометировать третье лицо; а вы можете обделать от