Елена все еще слаба, она так беспокоилась из-за детей, только что оправившись от собственной болезни.
Папа просит кланяться вам. Он по-прежнему обещает вернуться в следующем году, но не знаю, сможет ли. — Что до нас, то, мне кажется , мы навсегда останемся в Путнее. Я строю воздушные замки, не знаю, осуществятся ли они, то есть мечтаю о том, чтобы предложить вам заняться русским языком и просить вас немного почитать со мной по-немецки, как вы на это смотрите?— Я еще не начала занятий с вашим преподавателем, так как все это время я была неспособна связать двух мыслей вместе.
Должно быть, очень интересно проводить время так, как вы сейчас, мы ждем длинных подробных рассказов о путешествии по вашем возвращении в Лондон. Огарев велит вам дружески кланяться, а дети, я думаю, напишут вам сани.
До свидания, дорогая мадемуазель Мейзенбуг, дружески жму вам руку.
Преданная вам
Наталья Огарева.
130
14 octobre 1S57. Putney near London.
119. К. ОСТРОВСКОМУ
Monsieur,
Je ne sais comment vous remercier pour la proposition d’imprimer une traduction russe des Pèlerins. Je reçois votre offre comme une obligation personnelle. Voulez-vous avoir la bonté de remettre le manuscrit à M. Franck, libraire, 60, rue Richelieu. Il peut me l’envoyer par Trübner — libraire à Londres.
Maintenant autorisez-moi de choisir le temps de la publication (nous avons beaucoup à faire maintenant); ensuite est-ce que vous me permettrez de soumettre la traduction par rapport à la langue à un poète russe. Nous lirons ensemble — et je voxis écrirai franchement notre opinion. Vous savez ce que c’est qu’une traduction en vers.
Il y a une semaine j’ai reçu votre ouvrage — je l’ai lu avec sympathie et je vous remercie de tout mon cœur.
Votre tout dévoué
Al. Herzen.
П е р е в о д
14 октября 1857. Путней близ Лондона.
не знаю, как и благодарить вас за предложение напечатать русский перевод «Пилигримов». Принимаю его как личное одолжение. Не откажите в любезности передать рукопись книгопродавцу г. Франку, улица Ришелье, № 60. Он может переслать ее мне через Трюбнера — лондонского книгопродавца.
Теперь предоставьте мне самому право выбрать время для издания (сейчас мы очень заняты); затем, не позволите ли вы мне передать перевод на просмотр — с точки зрения языка — русскому поэту. Мы прочтем его вместе — и я откровенно напишу вам наше мнение. Вы знаете, что такое перевод в стихах.
Неделю тому назад получил я ваш труд — прочел, он мне по душе, и я от всего сердца благодарю вас.
120. И. С. ТУРГЕНЕВУ
Ал. Герцен.
Ты величайший чудак в мире; в последнем письме писал ты, что в конце месяца приедешь — я и думал, что не об чем писать к тебе, тем больше что ты прислал мне гнусное, отвратительное, галерное письмо мерзавца Некрасова с примечанием, что тебе его стало жаль (это от болезни в пузыре), — ну лучше было поговорить об этом. Деньги я, разумеется, получил.
16 (4) октября 1857 г. Путней.
Теперь слышу, что ты с Боткиным едешь в Рим. — «Чаю» воскресение мертвых, но герой Василий Петрович не рискнул в Лондон — о монополь, о Кяхта, о! Au reste прилив русских у нас дюжинами и продажа идет страшно.
Читал ли статью о Крылове?
И о Корфе. Посылаю. Заметь также о шпионе Михаловском.
Огареву делали 15 октября операцию, всё хорошо.
121. К. ОСТРОВСКОМУ
21 (9) октября 1857 г. Путней.
21 octobre 1857.
Putney near to London.
Monsieur,
Je suis tout désolé de me trouver dans la nécessité de vous dire que je ne crois pas possible l’impression des deux cahiers que vous m’avez fait parvenir par M. Trübner. La langue de la traduction des poèmes de Mickiewiecz est tout à fait incorrecte; vous pouvez montrer à chaque Russe — il vous dira la même chose. Il y a tant de polonismes et d’expressions malorossiennes qu’il faut complètement refaire la traduction. C’est un travail qui ne peut être fait que par un homme connaissant bien la langue polonaise.
Je hasarderai encore une observation sur le choix même des pieces — je crains que le ton liturgique et mystique du poète ne trouvera pas de sympathie chez nous. Notre nouvelle generation n’est rien moins que religieuse. Nous tâchons de faire pénétrer le plus de positivisme possible dans les esprits, et notre propagande est tout à fait réaliste. Il me semble que votre grand poète a écrit d’autres productions où il est beaucoup plus près de Byron.
Je me rappelle la pièce admirable que j’ai lue dans votre traduction— «A une mère polonaise» — voilà ce qu’il nous faut.
Vous me pardonnerez, j’en suis sûr, ma franchise, cela me ifait doublement pénible de penser, que vous puissiez en être
mécontent. J’ai été toujours un admirateur sincère delà Pologne et de vos martyrs. Je voudrais beaucoup témoigner dans tous les cas ma sympathie la plus complète — avec laquelle je vous salue de tout mon cœur.
Al. H e r z e n .
Connaissez-vous ma petite brochure sur Worcell? Je pourrais vous l’envoyer par Franck, aussi mes publications russes ensemble avec la traduction.
21 октября 1857. Путней близ Лондона.
я глубоко огорчен необходимостью сообщить вам, что не считаю возможным напечатать обе тетради, которые вы переслали мне через г. Трюбнера. Язык перевода стихотворных произведений Мицкевича весьма неправилен; вы можете показать любому русскому — он скажет вам то же самое. В нем столько полонизмов и малороссийских выражений, что требуется полная переделка этого перевода. Работа эта может быть выполнена только человеком, хорошо знающим польский язык.
Осмелюсь высказать еще одно замечание по поводу самого выбора произведений: боюсь, что литургический и мистический тон поэта не найдет у нас сочувствия. Наше новое поколение менее всего религиозно. Мы стремимся внести возможно более позитивизма в умы, и пропаганда наша полностью реалистична. Мне кажется, что ваш великий поэт написал и другие сочинения, в которых он гораздо ближе к Байрону.
Припоминаю восхитительное стихотворение, которое я прочитал в вашем переводе — «К польской матери» — вот то, что нам требуется.
Вы извините мне, я уверен, мою откровенность, для меня было бы вдвойне мучительно думать, что она может вызвать у вас неудовольствие. Я всегда был искренним почитателем Польши и ваших мучеников. Мне очень хотелось бы при каждом случае открыто проявлять мою полнейшую симпатию, с которой я приветствую вас от всего сердца.
Ал. Г е р ц е н .
Известна ли вам моя «брошюрка» о Ворцеле? Я мог бы ее переслать вам через Франка так же, как и мои русские издания, вместе с переводом.
122. М. К. РЕЙХЕЛЬ
24 (12) октября 1857 г. Путней.
24 октября 1857. Putney.
Так как вы имеете обычай писать ко мне час после того, как я посылаю свое на почту, и так как вы месяц не писали, то и принимаюсь для получения за перо.
Рукописи, посланные из Лейпцига, я получил. У нас все идет деятельно и живо. Имеете ли вы III и IV «Колокол» — если нет, я пришлю. Теперь издаем книгу о 14 декабре.
Русских, бывает много — толкуют сильно об эманципации. Ждем всеми нервами. Из вложенной записочки вы увидите, что мы поймали отиратительнейшего шпиона и ошельмовали. Говорите всем русским, чтоб адресовались в типографию к Чернецкому, — это гораздо вернее, и рукописи бы посылали так же. Адрес на всякой книжке найдут:
2 Judd Street, Brunswick Square.
Дети процветают, разумеется, не без насморку и таких всяких в ту и другую сторону послаблений — но в сумме хорошо.
Наталья Алексеевна всю осень сильно хворала невралгиями и зубами — до настоящего тика. Огареву делали первую операцию 15 октября; очень хорошо пока — и, вероятно, недели через две совсем будет заштопан.
Кланяйтесь Рейхелю много. Ну что ж ваши аусзихты?
Мельгунов на меня в припадке гнева — за то, что не заплатил ни мне моего долга, ни Ротшильду, так что Ротшильд с меня еще 6000 фр. слупил. Беда, коли под старость человек в амур пойдет.
Сашке поклон.
Все вам на все манеры кланяются.
Прощайте.
123. О. КОРВИНУ-ВЕРЖБИЦКОМУ
27 (15) октября 1857 г. Путней.
27 October 1857. Putney.
Lieber Herr Corvin, Ich bin recht herzlich dankbar für den Artikel; ich habe ihn irüher gewußt, dessen ungeachtet, es machte mir eine Freude zu sehen, daß Sie an mich dachten. Jetzt ist schon ein
Befehl vom Minister Westfalen in Berlin — gegen unsere arme Glocke — die wird jetzt mehr gekauft.
134
Nachdem ich Sie gesehen habe, haben wir einen russischen Spion gefunden, accusiert und publiziert. Es ist ein österreichischer Pole.
Ihr ergebenster
A. Herzen.
27 октября 1857. Путней.
я сердечно благодарен за статью, я знал ее уже раньше, но, независимо от этого, мне было приятно узнать, что вы обо мне подумали. В настоящее время уже издан указ берлинского министра Вестфалена, направленный против нашего бедного «Колокола» — который теперь лучше раскупается.
После встречи с вами мы обнаружили русского шпиона и разоблачили его и напечатали об этом. Это австрийский поляк.
Преданный вам
А. Герцен.
124. Ж. МИШЛЕ
12 ноября (31 октября) 1867 г.
12 novembre 1857.
Putney.
Cher Monsieur, j’ai reçu et comme toujours avec le plus grand plaisir votre bonne lettre. Non seulement moi j’avais déjà lu l’Insecte — mais ma fille âgée de 12 ans — que je relis et relis. Vous ne le savez peut-être pas que toute notre famille se compose des naturalistes ardents. Mon fils étudie la chimie et l’anato-mie comparée (sous un ami de Geoffroy S-t Hilaire Pr. Grant). Moi en vieux sceptique je suis très content que mes enfants ont plus de goût pour toutes les bêtes possibles — que pour «l’huma-nialle» comme le disait un Anglais. Le dernier temps j’ai été occupé — à accuser, juger et convaincre un Polonais autrichien, un réfugié, qui s’était placé dans la librairie de Trübner, qui était espion russe, qui envoyait des dénonciations à Pétersbourg (d’où on me donna des renseignements). Eh bien, certainement vos coléoptères et autres sont beaucoup plus humains et plus chevaleresques.
Dans le 5 No de notre Cloche il y aura encore un petit article concernant votre histoire (Richelieu) et l’Insecte.
Notre propagande va toujours crescendo — nous imprimons maintenant par milliers nos exemplaires et nous vendons tout.
Il y a un ouvrage sur Nicolas imprimé en Russie par un baron Korf, — nous imprimons contre cette monstruosité de servilisme
135
byzantin et bassesse bureaucratique — un ouvrage à part sous
