с шампанским послан Трюбнером мне в подарок. Расскажи это твоему издателю Пушкина: вот, мол, как раз про Темзу их мать — в Англии-то.
Addio.
Все кланяются. Огарев — целует тебя. Пиши что-нибудь. Саша дома пока — ему вчера 19 лет стукнуло…
На конверте: Monsieur Paul d’Annenkoff.
Kissingen Herzogthum Nassau. Poste restante.
186. M. МЕЙЗЕНБУГ
29 (17) июня 1858 г. Путней.
29 Juny. Putney. Laurel House.
Ogareffs Gesundheit ist immer nicht ganz gut, er hat starke Kopfschmerzen und etwas Schwindel, deswegen gehen wir nicht vor Freitag. Ich bin ganz in Ihrer Disposition — was für eine
188
Konsultation oder Diskussion Sie haben wollen — je suis a vos ordres.
Ogareff kann nicht zu Rubinstein und Joachim gehen.
Ihr ergebener
Freund. A. H. Zahlen Sie ja kein Geld dem Abicht. Ich habe etwas mit Talandier gesprochen — incurable!
29 июня. Путней. Laurel House.
Здоровье Огарева все еще неважно, у него сильная головная боль, бывает головокружение, поэтому мы не выедем до пятницы. Я весь в вашем распоряжении, какую консультацию или дискуссию вы хотите иметь — je suis a vos ordrescvi[106]. Огарев не в состоянии идти слушать Рубинштейна и Иоахима.
Ваш преданный
А. Г.
Не платите Абихту ни гроша. Я немного поговорил с Таландье — incurable!cvii[107]
187. П. В. АННЕНКОВУ
1 июля (19 июня) 1858 г. Путней.
1 июля. Putney. Laurel House.
Пишу, чтоб уведомить тебя о получении твоей реляции. Я отвечаю, как видишь, аккуратно — а ты все же не можешь решиться и дать ответ насчет Головнина.
Видался ли ты с отцом Мельгуновым? Получил ли книги? Знаешь ли, что Мария Федоровна в Крейцнахе?
А мы здесь с Василием Петровичем время препроводим, он сделался обер-фор- шнейдером и генерал-Салад-Гевалдигером. Режем барана — и хвалим Англию, вот что значит свобода личная… какое мясо — агнец, а не баран — историческая привычка к независимости… жаль резать.
Сегодня он у нас обедает с Lewis White — что по-французски значит Louis Blanc — и с Каченовским, вследствие этого варится гречневая каша.
189
Об реакции не хочу говорить — об этом учтешь в «Колоколе». Ты завтра получишь 18 № и через неделю 19. — Я пошлю су банд — напиши о получении № тотчас.
Прощай.
А. Герцен.
Рукой Н. П. Огарева:
Здравствуй, прощай! Отчего ты на дело не отвечаешь? Ich werde zornigcviii[108].
Мы едем на несколько дней к морю в Hastings, но ты пиши всё в Путней.
Новостей сообщай как можно больше. Если увидишь кого из Краевских — скажи им, чтоб они в «Петербургских ведомостях» не ругали Англии — что это подло. Эк такта-то нет ни на клопиные муде!
Благодарю за любезную записку твою и за советы — может быть, в Германии я в самом деле найду случай позаняться немножко латинским языком. — Статью свою я кончил — она может быть интересна детям или людям, начинающим заниматься естественными науками, и то печати не стоит;— а тебе я желал бы показать ее. — Да, может быть, мы встретимся в Германии? Где ты будешь через шесть недель? В надежде, что это предположение сбудется, остаюсь твоим искренним другом.
Саша.
На конверте: Germany. P. Annenkoff Esq.
Kissingen. Poste restante.
188. M. Ф. КОРШ
3 июля (21 июня) 1858 г. Путней.
Рукой H. А. Тучковой-Огаревой:
Любезная Марья Федоровна,
я уже слышала, что вы за границей; письмо ваше нас обрадовало, так и кажется, что вы заглянете в Путней перед возвращением в Россию, вот бы хорошо! — Что вам сказать о детях? Саша собирается в августе в Вюрцбург, а может, в Берлин, это еще не решено, — Тата растет и толстеет, Ольга почти такая же, как вы ее застали, метки все еще видны, но не портят ее лица.
Об Елене я уже слышала, — мне в голову не приходило, чтоб что-нибудь могло их задержать, — больно очень, видно, на моей улице праздника не будет — а с другой стороны я страшно боялась за их путешествие со всеми детьми, а оставить меньших — я знала, что Елена не решится, Да и я бы не могла ей посоветовать, место матери с детьми…
Проищите, любезная Марья Федоровна, крепко жму вам руку, когда вздумается, напишите, вы знаете, как много вы нас порадуете своими строками.
Вся ваша
Натали.
Тата хочет сама приписать.
190
Вы, Мария Феодоровна, порхаете как птица — а мы, бедные, в воле заключенные, сидим себе в Путнеевской лавре и звоним от скуки в Колокол — людей тешим, генералов сердим. А помнится мне, и Елена Константиновна была в числе тех, которые не верили в типографию — а только боялись ее… а теперь один Трюбнер берет по 1000 экземпляров всего и вторые издания уже приходят к концу. Мы, русские, ужасно боимся инициативу — «Да я что за указчик миру!» — А вот делай, так и узнаем, указчик или нет! Боткин и даже Анненков сомневались в пользе русской пропаганды — а теперь иначе говорят.
Potz Teufel Donnerwetter!cix[109] Если б у нас был помощник — мы бы «Колокол» издавали всякую субботу.
Из России новости отвратительные. Вот тут с ними и нежничай. Глупость большой порок — а наш молодой человек из одной ошибки в другую.
Видел я здесь вашего брата, говорил с ним обо всех московских — да и Боткин для меня живой представитель Маросейки и тех времен, когда Грановский еще был с нами. Все изменилось, один Кетчер — как скала на том же месте, морщит брови и ругается из дружбы.
У нас русских видимо-невидимо, Киселев рукой махнул, только спрашивает, когда визирует в Лондоне: «А в Путней скоро поедете?»
Не встретили ли вы где-нибудь остатки Мельгунова — которому «увы!» младая, но опытная Антонина Стригбуржская изменила и он в пылкой юности — должен ограничиваться соляной водой и горькими ваннами.
Прощайте. Кланяйтесь Елене Константиновне. Я пошлю завтра sous bandecx[110] «Колокол» № 18 — если придет, известите. — Есть ли у вас «Полярная звезда» IV — скажите, как понравилась европейская часть записок? И вообще пишите больше.
189. М. К. РЕЙХЕЛЬ
4 июля (22 июня) 1858 г. Путней.
4 июля. Putney. Laurel House.
Пишу к вам, во-первых, чтоб сказать, что мы все здравы и живем — и не только живем, но собираемся на неделю в Гастингс на море. Я вам послал 18 № «Колокол» sous bande,
191
чтоб испытать, дойдет ли, — черкните об этом. От Марии Федоровны получил грамотку и отвечал. О кавелинском деле я получил полдюжины писем и полагаю, что время пргь шло об этой истории поговорить, — вы увидите, что это была за гнусная история. Русских здесь много — все вести из России очень печальны. — Саша начинает собираться — вероятно, к 10 августа отправится и в сентябре увидится с вами.
Что у вас нового? Как идут финансы, есть ли у Рейхеля занятия?
Знаете ли вы, что Мельгунов разошелся с своей Дульцинеей и что он совершенно разорился благодаря ей и Павлову? Как хорошо, что он у вас не захватил денег.
Прощайте — будьте здоровы.
Боткин здесь еще, и мы с ним пожираем гречневую кашу à la russe.
Все кланяются.
190. П. В. АННЕНКОВУ
13 (1) июля 1858 г. Путней.
13 июля. Putney. Laurel House.
Итак… Боткин родился в 1810 году, цвел на Маросейке, занимался Гегелем и централизацией… Он, слава богу, здоров, живет на той же квартире, едет в Isle of Wigth etc. etc…
Вот тебе за то, что капризничаешь, изгоняешься, будируешь на киссинской воде… Как человек не хочет знать о брате во Христе, о соотчиче, о солитераторе, сосовременнике…
Журналов русских мы решительно не получаем. Это позор и гадость без границ. Через месяц я в самом деле напечатаю в «Колоколе». — Не можешь ли ты передать этому Андрюшке Монетчику — что это бесстыдно и гнусно.
Рукой Н. П. Огарева:
А тут говорят: пиши, даже без официальных известий! — Положим, Тургенев виноват, но куда же я теперь пошлю? Я адреса Головнина не знаю и узнать не от кого. Напиши как можно скорее, я только подожду твоего ответа, а если и ты адреса не знаешь — пошлю прямо кому следует. Долго ли пробудешь в Киссингене? Я тебе стихов пришлю. Теперь же некогда переписывать, хочется, чтоб ты поскорей ответил на оный запрос. Обнимаю тебя крепко и желаю переехать с воды на вино, или с вод на вины, а свод законов можешь не читать.
Получил ли ты книги, наконец? А как во Франкфурте теснят. 19 и 20 № готовы — деликатес и фензерв. Кавелинская история — т. е. интрига Долгорукова с поправками помещена — т. е. с поправками шалостей. Exempli gratia
191
«Знаменитый оператор Пирогов отрезал Тройницкому средство грешить литературно — он сделался евнухом при ценсуре министерства) внутренних дел».
Я предлагаю переименовать Ростовцева в Долгорукие, чтоб иметь Якова Долгорукова.
Sehr wichtigcxi[111].
А вот еще к тебе моя задушевная просьба — ты, приехавши в Россию, сам дружески займись делом насчет огаревских денег. Он написал Сатину, но лучше, чтоб они знали, что я их Картушей из виду не теряю и при случае тоже под «Колокол».
На прошлых двух неделях продано разных № до 2000. Да нового 800.
Целую и от всех детей.
Наталья Алексеевна дружески кланяется и не нарадуется твоей дружбе к Боткину.
19 № пошлю завтра sous bande.
На конверте: Germany. Monsieur Paul Annenkoff. Kissingen. Poste restante.
191. M. МЕЙЗЕНБУГ
17 (5) июля 1858 г. Путней.
17 July. Putney.
Laurel House.
Beste Malvida,
Ich glaube, daß die Deutsche Zeitung jetzt unter der Leitung von Becher ist, er hat einen Artikel gegen Proudhon geschrieben, schrecklich virulent — ohne das Buch weder gelesen noch gesehen. Mit Vergnügen werde ich Ihnen mit Alexander) die kleine Summe von einem Jahrabonnement schicken und dennoch zweifle ich an einem Erfolg. Die Zeit der revolutionären Demagogie ist vorbei. Mit jedem Tag sehe ich klarer — daß die ganze Epoche der politischen Revolutionen zu Ende ist — wie die Epoche der Reformation geschlossen — ohne die Frage zu lösen, ist denn die religiöse Frage beendigt? Nein — aber sie interessiert nicht mehr.
Wir gehen in eine neue Zeit — und alles, was diese Herrn, diese Antidiluvianer schreiben — ist Vergangenes. Ich habe gestern die Mazzinischen Broschüren durchgeblättert!
193
17 июля. Путней. Laurel House.
Добрейшая Мальвида,
я думаю, что «Deutsche Zeitung» теперь редактируется Бехером, он написал ужасно ядовитую статью против Прудона — не прочитав и даже не видев его книгу. С удовольствием я
пришлю вам с Александром небольшую сумму как годовой взнос, и все же я сомневаюсь в успехе. Время революционной демагогии прошло. С каждым днем я вижу яснее, что эпоха политических революций приходит к концу — как и эпоха Реформации — не решив вопроса, — разве религиозный вопрос можно считать решенным? Нет
