— но он больше никого не интересует.
Мы вступаем в новую эпоху, и всё, что пишут эти господа, эти допотопные люди, — дело прошлого. Вчера я перелистывал брошюры Маццини!
192. М. Ф. КОРШ
22 (10) июля 1858 г. Путней.
22 июля. 1858. Putney.
Laurel House.
Паки и паки кланяюсь вам из Путнейской лавры и «Колоколом» (№ 20), и головой, и письмом. А Елене Константиновне скажите, что из вашего письма я усмотрел, догадался, что у вас нет 4 «Полярной звезды» — так едак-то она поощряет молодые таланты. Чтоб сию минуту изволила купить — везде достать можно, выписать ее, да уж кстати и новую книгу «Радищев и князь Щербатов». — Это в наказание за прежнее неверие.
Здесь ваш казанский знакомый — ничего, молодец и по части хереса занимается хорошо, я очень доволен его приездом. Между прочим он привез мне не только письмы, бывшие У Елизаветы Богдановны, но кипу наших бумаг и писем от 38 до 46 года. — Что за странное чувство вдруг видеть тогдашнее время — восстающим из гроба, с черным и светлым, с шуткой, смехом, который так давно прошел. Между письмами есть с десяток от Белинского.
Что и что было пережито, а ведь мы только хвастались совершеннолетием в 1846 году — там совершеннолетия не было. а было пониманье, что такое совершеннолетие, и теоретическое развитие. К практическому я пришел лет пять тому назад. в Лондоне. Мне теперь собственно до себя — дела мало, я живу
194
моей работой — она идет, звоним себе в Колокола —да и только.
Хотелось бы вам прочесть главы две, три — совсем новые в «Былом и думы». Не завернете ли на Темзу?
Около 15 Саша едет в Германию. Последний год он много исправился, т. е. больше сложился и меньше спорил. Для него начинается в первый раз жизнь. Я хочу с ним поступить в финансовом отношении на новый лад — буду с каждым годом прибавлять его оклад, и когда ему минет 26 лет и за ним никакой морали не будет, отделить ему четвертую часть всего. Чтоб гнусная связь наследства — исключилась.
А хотел бы я, чтоб он, поучившись бы, поехал бы домой на Москву-реку — пока Кетчер жив и здрав. Чтоб традиция не прерывалась.
Прощайте. Все вам кланяются, и все от души.
А. Герцен.
Тютчева буду очень рад видеть — какое же мне дело до всех процессов. Ведь если я Некрасова не пустил, то это потому, что он действительно обворовал Огарева — да еще вздумал фордыбачиться.
Как можно ехать в Диеп, когда есть такой рай земной, как Isle of Whigt, — туда я приеду к вам. Туда я забросил Ботку — так не нахвалится. Тут даже выбора серьезного нет.
193. М. К. РЕЙХЕЛЬ
30 (18) июля 1858 г. Путней.
30 июля. Putney.
Laurel House.
Книги давно получены, — а получили ли вы экземпляры «Князь Щербатов и Радищев»? Если нет, справьтесь у Авенариуса, Трюбнер ему писал и присовокупил, чтоб дал по два «Колокола» и всего, что вы спросите. Это, следствено, плутует Авенариус.
Завтра едет Боткин и, вероятно, через неделю будет у вас; так как он живмя жил у нас, то и может вам сообщить the latest intelligencescxii[112].
В России дела идут безмерно дурно и, в сущности, все так же мало изменилось, как Егор Иванович (которого письмо вкусил как следует).
Кто же это у вас в Дрездене так похож на меня — и какой
195
гиппопотам едет на меня? — Русских мириады здесь, я уж начинаю барахтаться.
Вы мне напомнили Вольфсоном, что у него моя «Сорока-воровка». Трюбнер хочет издать «Кто виноват?» (кажется, у вас есть экземпляр, может, мы его попросим) — да что у вас есть еще — например, «Капризы и раздумье», «Дилетантизм» etc. — напишите, пожалуйста.
На днях я пришлю вам послание к франкфуртскому сенату от меня — ну уж похохочете вы. А в 21 № Александру Николаевичу загвоздка (он выйдет через неделю).
Прощайте. Будьте здоровы. Целуйте Рейхеля, Сашку.
P. S. Булич привез мне пук разных писем старых времен 1842—46. Бездна любопытного.
194. М. МЕЙЗЕНБУГ
31 (19) июля 1858 е. Путней.
31 juillet. Putney.
Chère Malvida, je vous envoie Michelet. L’adresse de Louis Blanc est 13, George Street, Portman Square. Vous n’avez pas besoin de vous inquiéter pour le livre — si vous voulez, je le prendrai. J’ai mis dans Michelet — la traduction d’Engel, et une autre.
Si vous allez à la mer peut-être vous avez besoin de quelques livres non écrits — mais écrites au nom de la banque.
Kauffman est grièvement malade.
Je vous salue beaucoup.
A. Herzen.
П е р е в о д
31 июля. Путней.
Дорогая Мальвида, посылаю вам Мишле. Адрес Луи Блана: 13, George Street, Portman Square. Вам нечего беспокоиться относительно книги, — если хотите, я ее возьму. Я вложил в Мишле перевод Энгел. и еще другой.
Если вы отправитесь на море, то, может быть, вам понадобится несколько «книг» — не писанных, а надписанных на имя банка.
Кауфман тяжело болен.
Кланяюсь вам много.
А. Герцен.
196
Juillet 1858. Laurel House. Putney.
Monsieur,
195. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ
Il y a bien longtemps, après l’avortement de la révolution de 1848, je ne cessais de répéter que l’Occident de l’Europe, absorbé par ses querelles héréditaires, par la lutte des Montecchi et des Capuletti, et dépérissant sous le mal d’un antagonisme fiévreux entre un corps usé et un idéal impossible, — ne s’apercevait point de ce que l’histoire commence à déménager. Je leur montrai, à ces aristocrates de la vieille souche, l’Amérique et la Russie se touchant par la nuque, et je me hasardai à dire que l’Océan Pacifique était la Méditerranée de l’avenir. On se moquait de moi — tout cela paraissait trop paradoxal.
Votre lettre et vos deux articles me sont une preuve que chez vous, de l’autre côté de l’Océan, on apprécie les choses d’une manière différente.
Je vous remercie beaucoup pour votre lettre; elle m’a fait un grand plaisir en me donnant un nouveau témoignage de la sympathie qu’on a pour notre travail en Amérique…
Il m’est impossible de ne pas décliner une partie des compliments que vous me faites. Le succès de la propagande russe que j’ai organisée à Londres — est une preuve, que les éléments d’une régénération sociale sont tout prêts. Moi — je ne suis que leur organe — in partibus, — si je n’étais soutenu par l’opinion publique en Russie, je ne pourrais rien faire de pratiquement utile. — Par la guerre de la Crimée, la mort de Nicolas, et pardessus tout, par le commencement de l’Emancipation des paysans avec la terre — la» Russie est entrée dans une nouvelle phase de son développement. — Les chemins de fer changeront tous les rapports — et le contact de la Sibérie avec l’Amérique aux embouchures de l’Amour — tout cela est gros d’un avenir.
Mais il y a une condition sine qua non: la Russie ne fera rien par la voie du despotisme militaire, rien par la continuation du régime de Nicolas — elle ne peut progresser qu’en développant la commune rurale et la liberté individuelle.
J’ai prié m-r Trübner de vous faire parvenir quelques-unes de mes brochures sur la Russie; — permettez-moi de vous les offrir de tout mon cœur — lisez-les avec patience; elles vous montreront quelques côtés nouveaux de la question russe. Je voudrais bien vous offrir un livre allemand que j’ai publié en 1850: Vom andern Ufer, mais je ne possède pas une copie.
Июль 1858. Laurel House.
Путней.
много лет назад, после неудачи революции 1848 г., я не переставал твердить, что запад Европы, поглощенный своими спорами о наследственных правах, борьбой Монтекки и Капулетти и разрушаемый болезнью лихорадочного антагонизма между телесной хилостью и недосягаемым идеалом, — не замечает, что история начинает перемещаться. Я указывал всей этой старой родовой знати, что Россия и Америка сходятся затылками, и осмеливался утверждать, что Тихий океан — Средиземное море будущего. Надо мной смеялись — все это казалось слишком парадоксальным.
Ваше письмо и обе ваши статьи служат для меня доказательством того, что у вас, по ту сторону Атлантического океана, иначе расценивают положение вещей.
Я очень благодарен вам за ваше письмо, оно доставило мне большое удовольствие, явившись новым свидетельством симпатии, с какой в Америке относятся к нашему делу.
Не могу однако не отклонить часть ваших похвал. Успех организованной мною русской пропаганды в Лондоне доказывает, что основы социального возрождения уже заложены. Я не более как глашатай этого in partibus и если бы меня не поддерживало общественное мнение в России, я не мог бы сделать ничего практически полезного. С Крымской войны, со смерти Николая I, в особенности же после начала освобождения крестьян с землею, Россия вступила в новую фазу своего развития. Железные дороги изменят все соотношения — и в соприкосновении Сибири с Америкой в устьях Амура — во всем этом — зародыш будущего.
Но есть условие sine qua noncxiii[113]. Россия ничего не достигнет, идя путем военного деспотизма, ничего не достигнет продлением режима Николая, прогресс для нее возможен лишь при развитии земельной общины и установлении индивидуальной свободы.
Я просил г. Трюбнера доставить вам кой-какие из моих брошюр о России. Разрешите от всего сердца преподнести их вам — прочтите их терпеливо, они покажут вам некоторые новые стороны русского вопроса. Мне очень хотелось бы преподнести вам изданную мною в 1850 г. немецкую книгу «Vom ändern Ufer», но у меня нет экземпляра.
198
196. П. В. АННЕНКОВУ
Конец июля 1958 г. Путней.
Рукой Н. П. Огарева:
О Полина! Если я тебе долго не отвечал, то это потому, что был занят; как и что — увидишь из 21. — Какую ты хочешь записку ради дела с Авдотьей Яковлевной? Это невозможно: всякая записка от меня может послужить во вред, а по деловому порядку = 0. У Сатина доверенность; вот с ним перетолкуй, да где нужно словом и делом помочь— помоги, это так же будет с твоей стороны дружеский поступок; а иначе мудрено, саго mio; пожалуй, еще тебе насолишь.
Стихов не посылаю, потому что всё поправляю и всё как-то не то. В новом же издании найдешь все, что возможно. Но, вероятно, ты уже будешь заседать в азиатском комитете, когда новое издание будет блуждать по Европе. Верю, что ты и около комитета покричишь и похлопочешь но столько же верю, что толку из этого никакого не будет. О! Проекты центрального комитета! Прочти-ка в «Норде» (№ 203
