Фогт не скоро пойдет в экскурсию — съезди прежде в Ниццу. По Фогтову письму я вотирую ехать в Вюрцбург.
С хорошими русскими знакомства не отклоняй.
Обнимаю тебя дружески — будь здоров.
202. А. А. ГЕРЦЕНУ
3—4 сентября (22—23 августа) 1868 г. Путней.
3 сентября.
Putney, Laurel House.
Вчера от Фогта, сегодня от тебя получил извещение о твоем приезде в Женеву. На Фогтовом письме тебе следовало бы написать хоть строку. Фогту я писал дня три тому назад и в его письме — к тебе. Переехать к нему следует; вообще Écu de Genève — больше трактир для туристов, нежели для учащихся.
Но если ты переедешь надолго, то скажи вперед, что ты не можешь жить, не участвуя в хозяйстве.
Если поедешь в Ниццу теперь, то постарайся сходить на могилу мамаши один и не бери с собой никого: посторонние рассеивают. Для тебя это посещение должно быть молитвой; так, как в средние века ходили ко гробу Христа, испрашивая сил на жизнь, так и ты, начиная новое существование, разлуку со мной, должен в полном recueillementcxvi[116] посетить Ниццу. Оттуда мне пиши.
Знакомых ты даже слишком много встретил; вероятно, вперед будет их меньше, а то заниматься будет времени мало. Николай Сергеевич Тургенев — человек пустой, а жена его — мерзавка: ее люди хотели убить за жестокое обращение. Потому их знакомство отклони и всякий раз брани при ней злодеев-помещиков. Кто цензор, с которым ты встретился?
204
Что такое с женою Тесье?
Обними его и расцелуй за меня.
Наконец-то ты в последнем письме вспомнил Наташу.,
4 сентября.
Сегодня, в 5 часов, родилась маленькая девочка, а зовут ее как, не знаю еще. Натали, Огарев и все здоровы. Девиль работал 24 часа.
203. А. А. ГЕРЦЕНУ
Putney.
У нас все идет хорошо. Елизавета Николаевна ведет себя хорошо, a Natalie хотя и очень больна, но опасности нет. Из последнего письма твоего я вижу, что ты еще не получил в то время мое письмо, посланное к Фогту. За тем было и еще. То, что ты мне пишешь об экскурсиях, показывает тебе, что я был прав, говоря, что торопиться было некуда. Теперь ты это видишь сам очень ясно.
Странно, что Фази держит в своем доме игорный tripotcxvii[117], — чести ему это не делает. Очень хорошо, что ты посылаешь игрушки, но будь осторожен: на таможне за швейцарскую игрушку, которую моя маменька послала тебе в Париж, с меня взяли 60 фр. droit d’entréecxviii[118], — особенно, если ты кому дашь из знакомых.
Кланяйся всем нашим.
Что ты не много денег тратишь, это хорошо. Однако избегай и слишком большой экономии; особенно не допускай знакомых тратиться. Прощай, сегодня мое письмо не длинно.
От Франсуа письмо; напиши ему две строки: Parma, poste restante, и скажи о рождении маленькой.
204. А. И. МАКШЕЕВУ
8 сентября (27 августа) 1858 г. Путней.
8 сентября 1858. Putney.
Laurel House.
С искренной благодарностью принимаю я добрых соотечественников, желающих посетить меня. Лучшее время приехать ко мне — в половину третьего, — я почти всегда бываю дома в это время (только не сегодня).
205
В Путней идет железная дорога от Waterloo station. Примите вперед искренний привет.
А. Герцен.
На конверте: A. Maescheeff Esq.
15—16 Hôtel de l’Europe. Leicester Square.
205. M. К. РЕЙХЕЛЬ
«Лунина» получил, несмотря на avviso, что его посылать не нужно, — и только потом за все мертвецки благодарю.
206. А. А. ГЕРЦЕНУ
10 сентября (29 августа) 1858 г. Путней.
10 сентября. Putney. Laurel House.
У нас все идет благополучно; Natalie еще не вставала, но, кажется, все опасности миновали.
Письмо твое к Наташе очень хорошо, я им весьма доволен, только советую тебе для порядка, во-первых, франкировать письма и, во-вторых, писать на почтовой бумаге, а не на толстой английской; за последнее письмо твое взяли больше шиллинга. Если б нужно было платить и десять, это не была бы беда, но так как это росо curenzacxix[119], то и мотай себе на ус.
Грасс так же привык к дому, как Шарик. Детский медальон не готов; мой бюст он проделает года два, — ты его застанешь у нас на дворе обтирающего глаза салфеткой.
Фогт писал мне о неосторожности того господина, к которому писал Осип Иванович. Не советую тебе особенно сближаться с этими пустыми людьми. Фогту я вложу записку.
207. М. МЕЙЗЕНБУГ
10 сентября (29 августа) 1858 г. Путней.
Рукой Н. А. Герцен:
Liebe Mali!
Ich habe deinen Brief gestern bekommen. Mein Namenstag wurde nicht gefeiert, weil Natalie noch sehr krank ist, du weißt noch nicht, daß den 4-ten September um 5 V des Morgens die kleine Liese Ogareff geboren wurde,
206
ihre Großmama kam von Rußland den 3-ten September um 11 des Abends. Ich bekam aber doch einige Geschenke die sehr nett und die ich dir zeigen werde, wenn du wiederkommst.
Vor einigen Tagen leidete ich sehr an Zahnschmerzen, aber es ist alles vorbei jetzt. Natalie hat mir die kleine Lisa geschenkt und ich werde sie aufbringen. Ich lerne zu modellieren und habe einen neuen Zeichenlehrer. Mit Althaus lese ich Wilhelm Teil. Auf Wiedersehen, meine liebe Mali.
Ich bleibe deine dich liebende Tatasch.
Olga laßt dich grüßen und sagt, daß arme Scharik (der Hund) lahm ist».
10 september, Donnerstag. Putney, Laurel House.
Ich habe nicht viel zuzufügen zu dem Rapport von Tata. Die Geburt war sehr schwer, 27 Stunden dauerte sie, und in dem Moment, als Deville die Instrumente anwenden wollte, kam in die Welt ein ganz gesundes Kind. Die ersten Tage waren schlimm, jetzt geht alles, wie es scheint, gut.
Von Alexander haben wir Brief aus Genf. J’ai été vraiment très content que vous vous êtes intérieurement réconciliée avec lui — ce que je vois dans votre dernière lettre. Qu’il s’est plus développé — c’est vrai, mais le fond est le même. Tata s’est montrée parfaitement bien lors du départ.
Tout à vous.
Adieu.
Рукой H. A. Герцен:
Дорогая Мали! Я получила твое письмо вчера. Мои именины не праздновали, так как Натали еще очень больна, ты ведь еще не знаешь, что 4 сентября в 5 И утра родилась маленькая Лиза Огарева. Ее бабушка приехала из России 3 сентября в 11 вечера. Но я все же получила несколько хорошеньких подарков, которые тебе покажу, когда ты вернешься.
Несколько дней тому назад я очень страдала от зубной боли, теперь все прошло. Натали подарила мне маленькую Лизу, и я буду ее воспитывать. Я учусь лепить. У меня новый учитель рисования. С Альтгаузом я читаю «Вильгельма Телля».
До свидания, моя дорогая Мали.
Остаюсь любящая тебя
Tаташа.
Ольга тебе кланяется и сообщает, что бедного Шарика (собаку) разбил паралич.
10 сентября, четверг.
Путней. Laurel House.
Я не много могу добавить к отчету Таты. Роды были очень тяжелые, они продолжались 27 часов, и в ту минуту, когда Девиль хотел уже пустить в дело свои инструменты, на свет
появился совершенно здоровый ребенок. В первые дни было скверно, но теперь все как будто идет хорошо.
От Александра получено письмо из Женевы. Я был поистине очень рад, что вы в душе помирились с ним — это я вижу из вашего последнего письма. Что он больше развился — это правда, но в сущности остался тем же. Тата показала себя вполне хорошо со времени отъезда.
Весь ваш.
Прощайте.
208. А. А. ГЕРЦЕНУ
14 (2) сентября 1858 г. Путней
14 September 1858. Putney, Laurel House.
Может быть, это письмо тебя найдет в Ницце. Поклонись от меня нашей могиле. В этом городе я настрадался; все страшнейшие события жизни, от гибели Коли до кончины мамаши, были здесь…
Два письма твои я получил в один день. Из них я вижу, что разлука тебе сделала ту пользу, что ты понял лучше, что был тот родной кров, который ты не всегда ценил, — теперь уже он тебе иначе представляется. Воля и самобытность тебе были необходимы, и желание твое я очень понимаю, но также естественно и то, что теперь вдали мелочи пропадают, а поэзия дома выступает больше и больше.
Не совсем ты отгадал; в воскресенье ни Мюллера, ни Боке я не видал, а вот — уж наверное не отгадаешь — я с Огаревым вдвоем обедал в воскресенье в Гриниче, ел вейтбеды и катался на лодке.
У нас все хорошо. У Таты немного болит глаз, но не важно. Свежепросольная Лиза кричит, а Оленька, старая уже, шалит. Бюст мой страшно похож, а детский — не совсем, да и твой (он у меня в спальной) не так, мне кажется; я до сих пор нахожу черты слишком крупными.
Все тебе кланяются, — я не хочу откладывать и потому посылаю мое письмо без приписок.
Видел ли ты Бонфиса? Если нужно что сделать у могилы, не жалей денег, а напиши мне. Я все хотел поставить памятник, но без себя этого не сделаю. Когда-нибудь будет же возможность оставить Англию…
Кланяйся Рокке да не забудь написать Франсуа.
Новый человек наш очень хорош.
Прощай, обнимаю тебя.
А ты в Villafranca не ходи к русским офицерам, а то тебя, пожалуй, увезут.
208
209. M. К. РЕЙХЕЛЬ
18 (6) сентября 1858 г. Путней.
18 сентября. Putney.
Представьте мое удивление, когда я получил из города, из Дрездена, письмо от Павла Васильевича; вот чудак-то, да еще говорит, зачем мы не пишем. Я воображал, что он давно где-нибудь на Самотеке или у Поцелуева моста, а он в Баварии да в Саксонии. — Кланяюсь ему и благодарю за анекдот о Топильском. Я потому пишу через вас, что не знаю, застанет ли мое письмо. Ну, а Мария Федоровна у вас еще? Ее рукой и вашей новости получил — а вот вам наши.
1- е. III отделение прислало сюда статского советника Гедерштерна присмотреть, как бы подкузьмить «Колокол», и узнать, кто доставляет вести… Я о его приезде напечатал.
2- е. Количество русских таково, что я, наконец, должен был назначить два дня в неделю: середу и воскресенъе в три часа — для любезных незнакомцев. На днях мне какие-то господа привезли от имени своих друзей палку из винограда, срезанного в Балаклаве во время войны — и обделанную для меня. Это национально — и награждают палкой.
3. Фонтон извиняется и клянется, что он не виноват в франкфуртском запрещении… А я жду, как камеры соберутся в Пруссии, — им подам челобитню о допуске «Колокола».
4. Мы издаем на французском языке записки Екатерины II (1739—58) — это такая прелесть, так интересно, что просто упадешь.
5. По дому все обстоит благополучно — новорожденные (т. е. Лиза и Наталья Аполлоновна) здоровы, большие тоже.
6. Трюбнер делает мой бюст; вот сходство-то: стыдно смотреть, так и хочется поднесть абсинтусхх[120] с содовой водой. Как только будет готов, я вам пришлю редукцию (как Пушкин) — действительно, capo d’opéracxxi[121],
