— и позволение жить. Но фразы делать не люблю, а передай, что я искренно и глубоко благодарен, об уважении моем к самому Фогту — они знают, ее прошу строже быть к тебе и весьма прошу, в случае если она будет недовольна тобой, писать ко мне. Ты с некоторой деликатностью можешь ей перевести, что я писал об их доме (всего лучше словесно).

Я спрашивал о картинках и книгах, бывших у Адольфа Фогта?

Почему ты не пишешь подробности, как вы сделались насчет платы, мне это очень нужно знать.

Прощай и будь здоров.

Все тебе кланяются.

Трудно сказать, что можно Ольге купить, — пиши ей, что посылаешь штуку.

8 ноября (27 октября) 1858 г. Путней.

8 ноября 1858.

Любезнейший Иван Сергеевич, здравствуйте после долгого молчания. Пишу к вам ответ с тем же общим знакомым, с которым вы мне прислали письмо от молодого человека. Поблагодарите его горячо, от всей души — его письмо доставило нам радостную минуту середь бурных вестей. Вы непременно передайте ему или им это.

Ну, как вы: побраниваете или похваливаете «Колокол»? Положение наше престранное — между вами и западниками… С теми встретишься, видишь — нет, не согласен с ними; с вашими встретишься — видишь, что и с ними нет согласия. Вот даже и программа ваша поднимает свой Парус не по ветру; или это так, чтобы скорее скрыть, нежели высказать?

Что за живой и за современный вопрос — литературное сочувствие с хорватами, лужичанами и пр.?.. Наш русский вопрос с его внутренними задачами и отношением к Америке и Европе, право, современнее. Если это приготовительный труд, то будет ли он теперь е1^ге1£епсхххп[132], а ведь именно теперь у нас все бродит… и вопросы решаются через пень-колоду.

Несколько месяцев тому назад получил я письмо от Самарина, — письмо хорошее и умное, но много еще и очень многое нас делит. Не одна религия (она у вас больше натянутое общение с народом, нежели непосредственное чувство), но и нетерпимость не только к настоящим деятелям, но и к умершим.

Неужели Самарин может по духу партии не признавать действительного значения Грановского в Московском университете? То же о Белинском? Он упрекает меня в том, что я своих раскрашивал, а ваших уменьшал. Неужели мои строки о Киреевских не полны уважения?.. Я собирался к нему писать длинное письмо, а теперь П. И. меня взял врасплох, я и решился только написать вам. Но, несмотря на все разномыслия, в одном мы соединены вполне — в общей искренней любви к России, в страстном желании освобождения крестьян с землею, и во имя этих двух баз мы горячо жмем руку вам и Самарину.

Посылайте нам «Беседу» и «Парус»; велите Вагнеру посылать Трюбнеру в Лондон и ему прислать счет (он уже будет предупрежден).

Обнимаем вас от всей души.

P. S. Еще слово Самарину. Я уверяю его честным словом, что я tout de boncxxxiii[133] и откровенно принял выражение «принижающаяся личность», тем больше что странное выражение это очень резко.

Не деля ваших мнений, я вас больше понимаю и больше сочувствую с вами, нежели с нашими поклонниками централизации и французской болезни: эти гувернеры народа, просветители, мандарины и светские попы, будущие Бироны в теории и Аракчеевы в журналах вовсе не представляют той стороны: в истории были люди 14 декабря, Белинский, Грановский, весь наш круг до 46 года. Я уверен, что вы все отступитесь от ваших ультраславянских мутей, являющихся иной раз у самого Константина Сергеевича и у Хомякова. Верите ли вы, что Иванов был на дороге к иконописи, которую он, как артист, терпеть не мог? Или думаете вы, что в самом деле на Западе не было живописи? А ведь это напечатано.

Статьи Самарина я никогда не получал.

Пришлите нам от себя статью о славянофильском направлении, и начнемте уяснять дружеским спором вопрос.

224. А. А. ГЕРЦЕНУ

10 ноября (29 октября) 1858 г. Путней.

10 ноября. Putney.

Ты знаешь мое мнение обо всех студентских комершах и ассоциациях: тут живого нет ничего, и просто бросаться в них не думаю, чтобы было полезно. Лучше было бы подольше выбирать; твое положение, совершенно независимое, позволяло тебе стоять особо.

Далее, что значит консервативное общество? мещанское что ли? В таком случае ты можешь понять, что одно имя, которое ты носишь, не может тебя допустить в сообщество с бернскими патрициями — врагами всего того, что я представляю. Vu tout celacxxxiv[134] я не могу сказать, чтоб это мне принесло особое Удовольствие.

Советую тебе печатать письма приличной печатью или облаткой, а не концом ножа, — это negligecxxxv[135] только допускается в переписке с детьми или с очень близкими товарищами. Книги я пришлю, когда ты мне напишешь, какие ты требуешь; я тебе

222

писал о русских. Ответы твои все неопределенны, об этом я писал в прошлом письме.

Я, например, не имел ответа на вопрос о книгах, посланных мною в Женеву к Лауферу; да и еще на многое жду ответа, например, о том, как финансовое твое положение у Фогта и пр.

Дом мы окончательно наняли, если не сделают каких гадостей; сад превосходный, комната для тебя будет.

Наконец Грасс отлил мой бюст 8 ноября, стало, он проработал больше двух с половиной месяцев. Бюст очень удачен.

Засим прощай и будь здоров.

225. Б. Н. ЧИЧЕРИНУ (черновое)

16 (3) ноября 1858 г. Путней.

15 ноября. Putney.

Статейка ваша будет напечатана 1 декабря. О фонде я готов был спорить и даже писал вам об этом, но я думал, что два воззрения могут высказаться без озлобления и без личностей (неужели что-нибудь подобное вы нашли в моих строках?). Я скажу откровенно, что мне было больно видеть тон статьи и еще больнее тон приложенного к ней письма. Почему вы меня убеждаете поместить статью, т. е. почему вы сомневаетесь, что я ее помещу, — разве не видели прежде в «Колоколе» писем против его направления.

Эту полемику я не могу продолжать — на всяком общем terraincxxxvi[136] я готов высказывать свое мнение, но как же мне защищаться в том, что я делаю «пуфы» и «величаюсь»? Это должен разобрать третий — этот третий — читатель.

Что касается до наших личных отношений, то уверяю вас, что я не сомневался никогда ни в откровенности ваших убеждений, ни в их чистоте, но я считаю ваше направление гувернементального доктринаризма вредным для России. Вы считаете такою всю мою деятельность. Мы оба люди, живущие в нашей деятельности, — если мы в ней расходимся, в чем же могут состоять наши личные отношения? В том уважении, которое имеют два офицера в двух разных армиях. Не думаю, чтоб на этом можно было основать что-нибудь. Но будьте уверены, что полное разномыслие не отнимает ничего от признания и уважения душевного, и окончу я …cxxxvii[137]

223

226. А. А. ГЕРЦЕНУ

17 (5) ноября 1858 г. Путней.

17 novembre. Putney.

Сейчас отправляю с Гюбером в Лондон твои книги. Все это здесь очень трудно делается, и я не уверен, дойдут ли они, а потому микроскоп оставлю до получения от тебя ответа.

Фогт, кажется, перестал сердиться на тебя, — он писал ко мне.

Для статистики о крестьянах у тебя есть материалы в «Développement des idées révolutionnaires», в «Колоколе»; если же ты чего не знаешь, то прецизируй вопрос, и тогда я напишу.

Вперед ничего не могу сказать; мне бы самому хотелось взглянуть на твое житье, но это — еще дело нерешенное. Присутствие мое в Лондоне нужно, а то эдак и колокольный звон остановится. Если вакации продолжаются десять дней, ты можешь приехать. Но главное теперь — не отдых, а труд, этого не теряй из вида. Не теряй времени на студентские приемы, посвящения… Все это — etwas plump (да и не пудинг).

Что касается до России, то твои суждения сделаны поспешно. Речь государя в Москве все же напечатана, и движение идет колоссальным шагом вперед; страны в 60 000 000 не так легко двигаются, как женевский кантон. «Indépendance belge» говорит, между прочим, что Ростовцев не назначен министром внутренних) дел потому, что в общественном мнении его слишком уронили русские заграничные публикации, т. е. «Колокол».

С другой стороны, против нас подымается война, и ты увидишь в следующем «Колоколе» обвинительный акт против меня и клевету немецкой работы. Я пришлю Фогту (Адольфу), чтоб напечатали в Берне ответ.

Книги посланы, след., справься; придут в 7 дней, посланы 17-го.

Мы переезжаем на будущей неделе.

Третьего дня жена Кинкеля, в припадке, случившемся от аневризма, бросилась в окно, упала на двор и ушиблась до смерти. Завтра ее хоронят.

Тебе кланяется Васбантер; он приехал из Америки, завел типографию, сошел с ума; Девиль его посадил в сумасшедший Дом; он взошел в ум и вчера был у нас.

Засим прощай.

Какую бы безделицу прислать Фогтовой матери?

А письма все-таки можешь писать менее рассеянно и печатать не ногой, а рукой.

Наташа не успела писать.

224

227. M. К. РЕЙХЕЛЬ

19 (7) ноября 1858 г. Путней.

Ваше письмо и свидетельство непростительной памяти — в порядке получено, но отдастся завтра. Теперь — начинаю о разных делах. Дел и новостей бездна.

1- е. В том письме, в котором вы прислали Бабстову статейку, говорится о посылке нам Свода через Nutt’a — книгопродавца в Лондоне. Мы уже гораздо прежде получили такую весть — но Свода до вчерашнего дня нет. С кем он послан, как, когда и пр.?

2- е. В следующем «Колоколе» вы увидите статью Чичерина — порадуйтесь этой холодной ненависти к нам — которая дышит из каждой строки. «Атеней» — издает Корт с ним — и Чичерин говорит, что Корш с ним во всем согласен. Неужели и он — в враждебном стану? «Атеней» перешлет нам Петра — я получил очень хорошо и недорого (всего, помнится, 7 шилл.). Нам недоставало одного в России — партии образованных врагов — но не странна ли судьба, что она составляется учениками Грановского, друзьями Корша, Кетчера

et ceteracxxxviii[138].

3. А вот и еще получше. Плюгавый Колачек прислал мне в пакете отрывок американского журнала — в котором Туровский обвиняет меня, что я разбогател продажей крестьян, и Колачек подписался, что он посылает. Ну, этих мошенников — я проберу, как вы увидите на днях. Вот, вы думаете, и конец. Атанде…

4. Третьего дня жена Кинкеля выбросилась из третьего этажа в окно — на каменный двор, — смерть была немедленная. По всему вероятию (она страдала гипертрофией сердца), она в тоске удушья высунулась в окно. Потому что ничего этому не предшествовало. Вчера я был у них в доме… Крупов думал, что все люди сумасшедшие, — я думаю, земной шар вообще — сумасшедшая планета.

Впрочем, на закуску скажу новости получше. «Indépendance belge» говорит, что мы так уронили