Целую вас всех. Прощайте.
Все идет как по маслу.
С. Г.
В шестом часу вечера мы едем в Брюссель, теперь 9, и мы уже выспались.
Думал я, думал я ночью на море о тебе, о детях, о Лизе — о этой полной неразрывности… Неужели, наконец, Natalie не поймет этого, не поймет, как все готово для широкой жизни — но не половинным уже опытом? Надеюсь — и буду писать еще об этом.
Пиши — poste restantecxciii[193]. Завтра я напишу из Брюсселя.
307. М. К. РЕЙХЕЛЬ
1 октября (19 сентября) 1859 г. Брюссель.
23 сентября 1859.
Park House. Fulham.
Рукой H. А.Герцен:
Милая моя Маша,
меня очень обрадовало Сашино письмо, я никак не думала, что он уже так хорошо и мило пишет. А что Эрнест и Мориц?
Мне бы очень хотелось уехать из Англии, Лондон мне очень надоел, а жалеть мне в нем нечего, кроме учителей, которые все очень хороши и добры, да единственного моего друга Вильмы Кошут, с которой я в Ventnor ближе познакомилась и очень полюбила. А все-таки время незаметно проходит, кажется, что Саша только что приехал, а вот уже шесть педель, что он здесь, и ему уже пора ехать, а в этот раз он на год едет.
Папаша думал попробовать в Брюсселе жить — тогда легче было бы увидеться нам.
Ну, прощай, милая Маша, крепко тебя целую.
Твоя Тата Г.
1 октября — а не апреля,
а то вы не поверите.
Брюссель. Hôtel de Belle Vue.
Так-то-с, так-то-с — матушка Мария Каспаровна. Возьму, думаю, и съезжу — не удастся, посадят на съезжу— была не была —
293
и вот я приезжаю с Сашей в Остенд — Мария Александровна была очень рада, я ведь это принимаю за большое счастие, когда есть люди, радующиеся при встрече, и потому провел с ней прекрасно время — она привезет вам «Под суд», «Думы» и «Колокол».
А переезжать все же, кажется, не модель — оно и посветлее здесь и фензерв котлеты — ну а в туманной веприной берлоге как-то поспокойнее.
Разумеется, я еду дни через два, три домой — а потому вы не пишите сюда.
Прощайте и кланяйтесь Рейхелю и Саше.
Г.
Рукой А. А. Герцена:
Не знаю, с которого конца начать — и потому не начинаю ни , какого — что ты скажешь об том, я Папу привез немножко désanglicanisirowat сюда? Целую тебя, Рейхеля и детей. Прощай.
Саша Г.
308. М. А. МАРКОВИЧ
1 октября (18 сентября) 1859 г. Брюссель.
1 октября 1859. Bruxelles, Hôtel Belle Vue, chambre № 16.
Мы остановились, как видите, в Hôtel Belle Vue. Напишите, когда вы едете, или просто приезжайте. Я, может, поеду середу вечером.
Теперь, Марья Александровна, позвольте вас искренно поблагодарить за вчерашний прием, за то, что вы обрадовались нам, — вы много знаете меня à livre ouvert, но не знаете à cœur uvert. — Я так глубоко благодарен и так долго помню хорошее не потому, что я мало его испытал, а потому, между прочим, что жизнь с иностранцами, и особенно с англичанами, — так необычайно подымает всякое чувство человеческого благоволения и симпатии — холодно туманным фондом своим, отталкивающим, бессердечным. Жаль, что вы едете, я многое еще показал бы вам из рукописей — но оставим до будущего года. Писал сейчас к Марии Каспаровне. Я вам отдам какой-нибудь подарок ей, игрушку или так — вздор.
Пожмите руку вашему супругу. — Ему я страшно обязан за замечание о народном языке, я много думал об этом. По дороге— слушаю толпу на ярмарке в Брюсе. Прощайте — будьте здоровы. Дружески жму вам обоим руку.
Саша кланяется.
294
309. H. П. ОГАРЕВУ и H. А.ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ
2 октября (20 сентября) 1859 г. Брюссель.
2 октября. Bruxelles, Hotel Belle Vue. Chambre № 16.
Вчера я начал писать к тебе и вдруг узнал, что почты в субботу в Англию не бывает. Я рассердился и бросил письмо.
Приехали мы спокойно и живем так себе. Я полагаю, что есть необходимость, очень важная притом, для психической гигиены, — dann und wanncxciv[194] оставлять Англию, чтоб больше уважать ее и больше получить к ней отвращения. Меня поражает на каждом шагу — громкий разговор, хохот, незнакомые говорят в вагонах, курят — на станциях везде большие буфеты — люди бегают, едят с хохотом пирожки, пьют коньяк, и только англичане так же противно не люди, как и в Англии. Всё в задумчивом столбняке. Да, это большое несчастие — что нельзя выехать (а разумеется, нельзя) из Англии. Тумана я не видал, сошедши с корабля. Цены на все — вряд достигают ли половины. Обед в отеле стоит table d’hotecxcv[195] 4 фр., особо —5. В первый день, приехавши голодные, мы спросили ужинать. Нам дали за 8фр., т. е. за 7 шилл.:
1) Бифстекс — для двух,
2) Котлеты,
3) Легюм,
4) Утка с трюфелями (превосходная),
5) Курицу жареную с салатом,
6) Сыр,
7) Quatre mendiantscxcvi[196],
8) Груши — удивительные.
Сочти это на английский счет — выйдет, наверное, 25 фр.
Но… но… «долг прежде всего» — будем жить в Англии. В сущности, и здесь гадко — тщедушно — да и где же нам будет хорошо? Тем не меньше я думаю, что здравый смысл заставляет бежать из страны, в которой за неудобную жизнь плотится вдвое больше денег и зато нет ни воздуха, ни чистой воды.
В poste restante справлялся — письма нет. Ну что вы и как? Я думаю ехать с середы на четверг — если море будет покойно, отправлюсь прямо в Темзу, если нет—по старому пути.
Ну как же вы справляете большой обеденный выход сегодня? Не пришел ли Миллер, узнав, что меня нет? Не пришел ли Грасс, Абихт и полковник Верцинский? Огарев en pater familiascxcvii[197] и хозяйкой дома, Natalie кормит Лизу — весь обед. Огарев хочет говорить, Абихт говорит.
295
Серьезного писать не могу.
Да, в Остенде мы провели несколько часов с Марией Александровной. С какой радостью, с какой русской теплотой она нас встретила — это удивительно. Она очень хорошая женщина, они еще не уехали, может, я застану их на обратном пути. Разумеется, если б они сына держали не вечно на глазах— было бы лучше. Он добрый, но совершенно дико избалованный мальчик..
Ну что Лиза — заметила мое отсутствие или нет? — Я жду ее найти уже не млекопитающейся, а отнятой от груди. Не правда ли, Natalie? О себе я не могу сказать ни хорошего, ни дурного… с одной стороны быстро несется, меняясь и развлекая, панорама, с другой—старые боли и старые упования, — вместе это не весело.
Прощайте. Пассек не могу отыскать.
Тате и Ольге — сообщаю о том, как здесь говорят по-французски. Гарсон пришел доложить: «La souper est prette»cxcviii[198]. A на улице один носильщик зацепил какого-то господина, а тот ему отвечал: «Vous êtez un bête»cxcix[199].
Тата, иди в сад и ходи час.
Ольга — сиди смирно и пей кофей, как он налит.
Саша кланяется.
Рукой А. А. Герцена:
Прощайте, обнимаю вас, напишите-ка хоть разенок до моего отъезда. Места не оставил ни на одну строчку папа, вот как расписался — а мы ведем жизнь à la Mylord et fils!!!cc[200]
310. H. П. ОГАРЕВУ и H. A. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ
Твое письмецо пришло. Ты сильнее Mme Sevigne в эпистолярном искусстве, письма Mme Sevigne надобно было распечатывать и читать, чтоб смеяться, а твое заставило нераспечатанным хохотать Сашу, меня и почтового чиновника. С какой целью ты налепил на него 1 пенс..? Quid significat hoc?cci[201] А меня-то за рассеянность изволите жучить — а сами горячку порете.
Пойду узнавать часы отправления и разочту так, чтоб приехать или в четверг вечером, или в пятницу утром — может, Даже успею к четвергуутру. Если Марковичи приедут сюда— они задержат.
296
Я недаром ездил — много насмотрелся, и все так плохо и скорбно, — что бежал бы куда- нибудь в степь. Какое великое дело были монастыри. Может, те, которые сидят по тюрьмам или вдали, exempli gratiaccii[202] наши декабристы, лучше сохраняются, чем наш брат.
Легче ли тебе на душе, Natalie, — я ведь знаю, что ты сама плотишься всех больше. Яснее ли? Мы проводим время в суете, жаль одного за вас, что вы не видите этой превосходной солнечной погоды. Бежать бы надо из помойного тумана — но здесь не житье нам, я думаю.
Постараюсь в четверг приехать. Встреть же меня — веселее, покойнее провода.
Я привезу «La Vie», — это вторая часть Жуванселя, что я читал — хорошо.
Детям кланяюсь.
Я Брюссель назвал Недопариж и Переницца.
P. S. Сигары здесь плохи, и обманывают ужасно.
311. БЕЛЬГИЙСКОМУ МИНИСТРУ ЮСТИЦИИ (Ж.-Б. ТЕШУ)
5 октября (23 сентября) 1859 г, Брюссель.
Monsieur le Ministre,
Ayant l’intention de me fixer pour quelques années à Bruxelles avec ma famille, j’ai cru indispensable de vous en demander l’autorisation. Je suis russe de naissance et naturalisé en Suisse (Canton de Fribourg). Jesuis propriétaire d’une imprimerie russe à Londres, et rédacteur d’un journal russe et d’une revue russe. Je n’ai pas intention de faire des publications en autre langue, je m’abstiendrai volontairement de toute participation aux journaux (sinon en cas de défense) — mais c’est un devoir pour moi de continuer mes publications russes.
Je prends la liberté, Monsieur le Ministre, de vous prier d’avoir l’extrême obligeance et faire parvenir votre décision à Monsieur Lambert — rue Neuve à Bruxelles, qui a eu la bonté de s’en charger. M. Lambert pourrait facilement avoir tous les renseignements sur moi de la maison de M. James Rothschild de Paris et de M. Lionel Rothschild à Londres.
Veuillez recevoir, Monsieur le Ministre, l’expression de ma haute considération.
Alexandre Herzen.
5 octobre 1859.
Bruxelles. Hôtel de Belle Vue.
A son Excellence Monsieur le Ministre de la Justice.
297
имея намерение поселиться вместе с семьей на несколько лет в Брюсселе, я считал необходимым испросить на то ваше разрешение. Я— усский по происхождению, а натурализовался в Швейцарии (кантон Фрибург). Я владелец русской типографии в Лондоне и редактор русской газеты и русского журнала. Я не собираюсь выпускать какие-либо издания на другом языке и добровольно обещаю воздержаться от какого бы то ни было участия в газетах (если только не придется защищаться), — но мой долг — продолжать выпуск моих русских изданий.
Осмелюсь, господин министр, просить вас оказать мне величайшую любезность и приказать сообщить ваше решение г. Ламберу — rue Neuve в Брюсселе, — он любезно взял на себя все хлопоты по этому делу. Г. Ламбер сможет без труда получить все необходимые справки обо мне от банкирского дома Джемс Ротшильд в Париже и Лионель Ротшильд в Лондоне. Благоволите принять, г. министр, выражение моего высокого уважения.
Александр Герцен.
5 октября 1859.
Брюссель, Hôtel de Belle
