Полное собрание сочинений. Том 29. Письма 1864 года. Александр Иванович Герцен
7 января 1864 г. (26 декабря 1863 г.). Теддингтон.
7 января. Elmfield House.
Teddington.
За право перевода книги Достоевского «Мертвый дом» на английский язык я вам отвечаю. И делаю одно условие — если будет возможно при продаже перевода что-нибудь (например 1/3 часть) предоставить Достоевскому — то это следует сделать, потому что он очень небогатый человек. — Книга у меня была, я ее поищу, — кто-то ее взял. Переводить некоторые места будет трудно — и, может, всего лучше сделать такую статью, как Клачко сделал из «Записок» Пиотровского.
Усердно кланяюсь вам.
Ал. Герцен.
423. А. А. ГЕРЦЕНУ
12 января 1864 г. (31 декабря 1863 г.). Теддингтон.
12 января 1864.
Elmfield House.
В продолжение недели, в которую я к тебе не писал, было, во-первых, много разных происшествий дома и, во-вторых, вне дома. Пять или шесть дней продолжался мороз, доходивший до 11° Реомюра. Все изнемогло, занемогло — большие и малые. В доме стужа (это называется английский комфорт). У меня разболелась нога до того, что я три дня не мог ни вставать без боли, ни ходить. Чернецкий тоже прихворнул, все дети в кашле — даже Александр III, — и по моему внушению его возили к известному доктору в Hampton Court. Теперь опять тепло, Леля-девочка всех больше больна. Один Огарев ездил в мороз без шляпы, зато в субботу у него был обморок.
416
Что ты вступился за Шиффа — дело доброе, но ты придаешь этому слишком много важности, это всё дела обыкновенные и не трудные. Пиггота я только спросил — он отвечал, что сегодня же справится и поместит. 4 № пришлю и вместе портрет Муравьева, о котором будет статья в «Колоколе».
В России опять большие перемены, бессословные выборы губернских и уездных советов, — говорят, сверх того, проект об уничтожении чинов — тоже готов. В Польше они хотят дать всем
пролетариям по 3 десятины земли. — Чудеса да и только! Ругая нас, они исполняют — вкривь и вкось — половину того, что мы говорили. Но с другой стороны — зверство, тиранство, гнусность в усмирении Польши превосходит всякое вероятие. В Петербурге образовалась в самом правительстве оппозиция против Муравьева. A propos, как водворился в ваших климатах Бакунин? Там ли Урихи?
Новый «Колокол», № 2, очень будет хорош. Нашел ли ты средство послать Тате?
Пора бы тебе получить твои вещи.
Doctor помог Александру III. Кашéль меньшé (ударение Чернецкого).
Завтра русский Новый год — т. е. кн. Долгорукова и Тхоржевского. — Прощай.
Если у Vieusseux есть «Paris en Amérique», прочти и дай Шиффу, это прелесть. Хуже насмешки над Францией я не читал.
424. Е. В. САЛИАС де ТУРНЕМИР
12 января 1864 г. (31 декабря 1863 г.). Теддингтон.
Рукой Н. П. Огарева:
31 декабря ст. ст.
Желаю вам и всем вашим лучшего русского нового года, чем прошлый! Спасибо вам за ваше благородное письмо, старый друг. Вот вы, кажется, и ближе подходите, а все же я знаю, что мы в постановке вопросов не сойдемся: вы верите в общечеловеческое благородство и в привычку к старой, феодальной жизни. Я ни в то, ни другое не верю; а верю, что сочетание иных данных дает иной результат. Этот результат — и только он — мне и дорог.
Но перехожу совсем к другому. Вы хорошо знакомы с кн. Трубецким. — Вспомните: Мартьянов, Чернышевский, Серно-Соловьевич и пр. и пр. — все идет на каторгу. Скажите ему, чтоб он пожертвовал, сколько хочет, для отсылки им. Переслать мы беремся. Мешкать нечего, одни уже ушли, другие не сегодня — завтра уйдут. Собрать собственными средствами пришлось очень немного. А вы знаете, что значат в России деньги для ссыльного. Похлопочите об этом, старый друг. Это уж наконец не может претить убеждениям князя — ни консервативным, ни политическим.
Жду вашего ответа со страхом и верою. Мысль об этих людях меня преследует. Первого из них я коротко знал и глубоко любил.
Жму вам руку.
Приписываю и я строчку в письме «Ага» — как его называют дети. Вы видите, что les vieux de la vieille garde1[1] не совсем утратили дух. Полагаю, что во 2 листе вы будете довольны — если не письмом к Гарибальди, то портретом Муравьева, «/а» и «Календарем за 1863 год». — И мы идем — и Россия идет, страшно идет — многое щемит, давит без сердца — но идет!
Если вы будете говорить Трубецкому, то я попрошу вас и от меня сказать слово — да действительно надобно помочь жертвам нашего кроткодушника.
С Новым годом нельзя же не поздравить — хоть он и ошибочен.
А что же Шварц? Какого-то Шварца расстреляли.
Будьте здоровы — искренно уважающий вас
Ал. Герцен.
425. Н. А. ГЕРЦЕН и М. МЕЙЗЕНБУГ 15 (3) января 1864 г. Теддингтон.
15 января 1864. Elmfield House
Милая Тата — ваше письмо № 10 от 2 я получил очень поздно, т. е. сегодня, но получил и тотчас отправил по указанию Малвиды в Белгравию — 3 «Колокола» 1-го №, 2 — 2-го № и «Пунш»; в одном из «Колоколов» портрет Муравьева — это стоит штудиума. «Paris en Amérique» тоже послал. Если б вы не торопились сказать о платнауэровском отъезде — все было бы давно у вас. Твой анекдот о verbe2[2] нас с Огаревым просто в лоск положил, даже совестно стало — ты понимаешь, что с моей стороны это был просто-напросто каламбур. Бедный и добрейший Платнауэр.
Жаль Долгорукова, но ты не бойся: именно теперь это было бы для него занятие по душе. — Статью в «Северной пчеле» — не знаю кто писал, а Писемский — написал роман «Взбаламученный омут», в котором самым гнусным образом рассказал историю о взятии Ветошкина, о том, что мы ему дали печатные вещи, etc., etc. Все догадаются, что это его записка помещена в моей статье. А ты как же думаешь, Тата, что их за такие проделки по головке гладить?
Ольгиной собаке я рад и свидетельствую ей почтение. Лиза писала сама. Леля — в лихорадке. Погода опять теплая,
но туман, мрак, сырость — а впрочем, ничего — работаем. Я писал, наши акции опять идут в гору.
Вот важная вещь. Miss Reeve пишет, что она получила письмо к тебе от Mme Gallait и не знает, как переслать. Сейчас пиши ей (адрес тот же — 13, Fontana Medina). — Она посылает записочку тебе в нашем письме — пишет она. Но выпала ли она у нас, на почте, или она забыла положить — но мы не нашли. Зачем же вы не даете знать, куда писать к вам.
1. Ich habe Kinkel Ihren Brief mit der Post geschickt, und die Broche mit der Mary-la-bonne. Si ce n’est pas trop tard, vous recevrez le livre de La Boullaye — vous me faites dire des monstruosités et après vous me donnez pour cela des chiquenaudes. Je n’ai jamais douté qu’une civilisation décrépite ne puisse produire des talents, exempli gratia Lucien au IV siècle.
2. Défiez-vous des autorités de Botkine — Tintoretto et même de son frère esthétique. Je vous dis en vérité (style Renan) — celui qui a compris a mis une chaîne sur lui, on est libre de déraisonner sans avoir compris — on doit être logique après avoir compris. Hafiz disait au vin — «émancipe-moi de l’esclavage de l’intelligence». La logique est une machine — une fois dans ses engrenages — adieu, das Schweben. Ce qui se passe maintenant en Russie est étonnant — la gangrène va en tuant — les autres et soi-même3[3].
426. H. A. и О. A. ГЕРЦЕН
19—22 (7—10) января 1864 г. Теддингтон.
19 января. Elmfield House.
Милая Тата,
январь месяц у нас всегда бывает плох. В прошлом году — Лизина скарлатина, а в нынешнем — горячка у Лели. Сегодня ей уже получше, но она много страдала и, вероятно, еще дней в десять не оправится. После морозов, о которых я
3[3] 1. Я отослал Кинкелю ваше письмо по почте, a broche брошку с бонной М Если еще не поздно, вы получите книгу Лабуле — вы заставляете меня говорить ужас вещи, а после щелкаете за это по носу. Я никогда не сомневался, что и одряхлев цивилизация может производить таланты — exempli gratia например Луки; IV веке.
2. Не доверяйте авторитету Боткина — Тинторетто и даже его эстетического брата. Говорю поистине (ренановский стиль) — тот, кто понял, наложил на себя оковы; не поняв, вы во, безрассудничать; поняв, надо быть логичным. Хафиз говорил, обращаясь к вину: «Освободи мен ярма рассудка». Логика — машина, — попадете в ее сцепления — и прощай, das Schweben полет что происходит сейчас в России, удивительно — гангрена распространяется, убивая других и самое (нем., франц., лат.). — Ред.
писал, — был сырой туман, продолжавшийся неделю. У всех болела голова, кружилась и пр. В самом деле это ужасный климат. Скажи Мальвиде, что я ей на 7io уступаю. Есть ли у вас по крайней мере «Times», — мой приятель Gran Duff поместил подлейшее, или, лучше, глупейшее письмо, возвратившись из России, в пользу Муравьева и русских тюрем.
Счет письмам я забыл — кажется, 3 после Нового года. «Колокол» и книгу на лондонский адрес послал.
21 января.
Леле было опять хуже. Я ездил с Лизой в цирк, и у меня украли кошелек, и в нем от 6 до 7 фунтов. Это второй раз в продолжение 11 лет в Лондоне. Первый раз я с вами смотрел иллюминацию в 1853 году.
Письмо твое к Natalie читал — и хотя я думаю, что сосредоточение всех сил необходимо на одном предмете — но полагаю, что на музыку время найти можно. Au reste4[4], я об этом Мальвиде пишу, и она может тебе прочесть. Мое мнение — вовсе не зависимое, — согласен с Огаревым, что музыку не следует упускать из виду, и я полагаюсь в этом на ваше обоюдное благоразумие.
Леля вне опасности. Гено де Мюсси живет теперь у орлеанских принцесс в Твикнеме и мог ее осмотреть. Он только боится вновь простуды — а то all right!
22 января.
А ты, Ольга, что мало пишешь, римская ты эдакая пиглица. А собачку-то так и не нашла? Прощай. Я с большим удовольствием читаю о твоем учении.
Целую тебя много.
Кланяйся Егоровне.
427. М. МЕЙЗЕНБУГ
21—22 (9—10) января 1864 г. Теддингтон.
So geht es — meine liebe Skeptikerin — schwer und bährisch geht die Zeit… und noch dazu in so einem Wetter. Sogar Diosy ist krank. Nur Pflanzen und Dolgorukoff — gedeihen.
