а ты мне не позволяешь находить, что ты дешево отдаешься. Как будто для дела или лиц нужна эта близость — прежде даже знания.
Нет — это дурно с твоей стороны.
Есть вещь, снимающая разом даль людей, — это (если ты хочешь понять — поймешь) помазание, — его в Утине я не вижу, ни в нем, ни в романе.
Если голова совсем пройдет, я приеду в 3 часа или около, и поеду знакомой дорогой, т. е. сначала в Путней, в 2 У . Если
439
будет очень дурно — психически и иначе — я пришлю по железной дороге все, кроме «Московских ведомостей», а сам приеду в субботу, в 2.
Проект Натали — так и останется. Лизу сегодня не возьму.
9 часов.
Запонки тоже будут в мешке.
12 часов.
Писем нет. Вторая почта в 4 часа, в 5 ехать поздно. Если ничего не будет завтра, поеду к вам в 3 часа. Если что будет, извещу по телеграфу.
От Мордовина письмо к Тхоржевскому, пресимпатичное — вот наши друзья. Я и забыл сказать, что Капп писал мне, что во время празднества с русскими матросами гардемарины вынули портреты Бакунина и мой и повивакали.
38[38] нежничанье (франц.). — Ред.
445. Н. П. ОГАРЕВУ
Между 28 (16) февраля и 4 марта (21 февраля) 1864 г. Теддингтон.
В России Лиза собирается ездить в маске и выдать себя за дочь Мейзенбуг (это совершенно spontanément)39[39].
Я говорю: да ты лучше подари Александру Николаевичу что-нибудь.
— О нет, я его напою пьяным — и когда он будет лежать, выстрелю в него.
Вот и Юдифь.
Elmfield House. Teddington.
Рукой Лизы Герцен:
Милый папа Ага приедем скоро к тебе.
Диктует «и целую тебя».
446. Н. П. ОГАРЕВУ 4 марта (21 февраля) 1864 г. Теддингтон.
Пятница. 4 марта.
Жаль, что я не был вчера — но это к лучшему, голова болеть перестала (новое pli40[40], никогда не проходит в один день), да и на душе лучше. А новости скверные. Я получил от парижского Ротшильда отчет за 1863 год. Читаю, сличаю, денег получено меньше — с 17 000 долларов — Virginia Stock вместо 6% ни гроша. Поехал я к здешнему Ротшильду, там говорят,
440
что они решительно ничего не плотят — итак, тысячи 3 с У франков из дохода вон. Рейхенбах на дела Америки смотрит самым черным взглядом — он говорит, что мира не будет; что упорство южных дошло до мании41[41]. Его совет: ехать в Америку и покупать у правительства земли, даже акции железных дорог, они тоже неверны — но все же вернее правительственных, а их покупать потому, что тогда United 5Ка1еБ пойдут в американской
39[39] самостоятельно (франц.);
40[40] обыкновение (франц.). — Ред.
41[41] А ты воображаешь, что главные вегикулы революции — экономические вопросы и людей вообг математика!
цене. Вот тут и живи себе птицей небесной. Нет, Огарев, вместо замечаний на мое замечание — благослови относительную свободу твою. Глупо потерял ты свое именье — что же в сущности за беда — ты 6000 фр. вытянешь.
А виноваты ли старшие дети, что они выросли с мыслью полного довольства? И потом какие мы беспомощные люди — всякий Савич нашелся бы, догадался бы, пожертвовал бы — временем, трудом… Март месяц. Апрель и май на решение. На что же мы решились? Чем ближе к Италии, тем выгоднее для детей — не век же им жить в Белгии. Здравый смысл требует жить вместе — Natalie и порывается, но еще недавно ставился вопрос: а если Мейзенбуг сделает сцену?
Если пойдет все дурно — придется съездить в Америку, может, и с Сашей — одного боюсь его послать. А Чернецкий и типография?
11 часов.
Твое письмо пришло. Я сам чувствую великую потребность — схоронить спор. Разойтиться после целой жизни нельзя и грех. Я глубоко уверен, что ты моим письмам дал смысл иной. И это, я думаю, оттого, что и ты, и я — не привыкли, чтоб нас судили, мы себя ставим всегда ab ovo уровня. Вряд справедливо ли это — les rois sont ce que nous sommes. Может, даже то, что я писал тебе из заметки на Новый год (мы понизились в глазах друг друга), — боязнь истины, вовсе не хорошее чувство с моей стороны. Итак, серьезно — без излишних надежд — но с верой пойдем по жесткому пути старости — я между прочим поищу средств материально спасти всех. Может, для этого мне и будет всего нужнее, чтоб морально не было постоянного беспокойства.
Вот моя рука.
Теперь о «Колоколе». И тут ты призови всю терпеливость твою. Я с Чернецким имел небольшую стычку — он сделал непростительную вещь. В 9 вечера прислал мне последнюю страницу, я поправил и надписал или сказал через Жюля, чтоб mise en page42[42] прислали, — вдруг в 11 V Жюль приносит
441
полные «Колоколы». Ничего не понимая, я стал в постели читать — нашел две, три грубые ошибки и в 7 V утра послал Жюля с поправкой. Он торжественно возвратился с рапортом, что Егоров всю ночь печатал и отпечатал все экземпляры. Я послал за Чернецким. Чернецкий оказывается столько же виноватым: 1-е, bon à tirer43[43] не было; 2-е, в 11 ушедши, он сказал Егорову, что если что неважное, то он поправил бы. Чернецкий знал, что я дома. Что же ему стоило зайти? И сам говорит, что Егоров дурак.
Он немного надулся. Но теперь надобно потерпеть и в следующем листе erraty сделать, другого средства нет. Чернецкий одно говорит: опоздали, опоздали — тремя днями. Может, и я прав был, что тебе бы прежде кончить, потом идти.
Можно еще одно сделать — отпечатать поправку на листке и разослать книгопродавцам для вложения в № «Колокола». Если это очень надобно — пиши, я сейчас распоряжусь.
Завтра, если дождь, буду один, если порядочно — с Лизой. Поеду через Путней в train44[44] 1 или 2. Лиза продолжает быть бесконечно мила и умна.
Ничего не жду от де Роберти.
Франковского не видел.
Брат Gran Duff снял в России какую-то железную дорогу. Вот оно что.
Ехать Natalie с детьми невозможно в Россию — the matter dropped45[45].
447. Л. ФОНТЕНУ
12 марта (29 февраля) 1864 г. Теддингтон.
12 mars 1864.
Elmfield House. Teddington. S. W.
Cher Monsieur Fontaine,
Je ne sais comment vous remercier pour votre lettre. J’y trouve réellement tout ce que je désirais.
J’accepte la première proposition et je viendrai pour une semaine ou dix jours au commencement du mois d’avril. En attendant, permettez-moi de vous communiquer encore quelques considérations.
Le prince Orloff est un honnête homme; lui, j’en suis sûr, ne fera personnellement aucune démarche contre Ogareff ou moi. L’homme qui a pris avec le malheureux Sierakovsky (pendu à Vilna) l’initiative de l’abolition des peines corporelles et qui a imploré le gr. duc Constantin — de ne pas effectuer le recrutement de 1863 en Pologne — ne peut agir contre nous.
442
Je voyage toujours avec un passeport suisse. Je suis naturalisé à Morat — je commence même à penser que mes ancêtres ont vaincu Charles le Téméraire.
44[44] поезд (франц.);
Mon passeport est criblé de visas français, j’ai en outre dans ma poche une lettre qui au nom de Napoléon III — me permet de circuler, résider, traverser la France — depuis Calvados jusqu’à Draguignan.
Connaissez-vous personnellement Gallait? Vous pourriez m’obliger dans ce cas en lui posant cette question de ma part. C’est presque impossible de supposer qu’on puisse chasser un homme — sans rime ni raison. Le second remue-ménage me fera perdre toute l’épargne.
Pour l’imprimerie elle peut rester au commencement à Londres et ensuite (nous imprimons très peu ici), pourquoi prendre deux mauvaises presses? Il me semble qu’il suffit de prendre les caractères et mon chef d’imprimerie (polonais, homme dévoué, sûr, un ami qui a travaillé avec moi sans interruption 11 années). Il lui faut un logement (il a une femme) — et une chambre pour la composition dans une imprimerie.
Quels sont chez vous les Burgraves les plus burgraves? — Cela m’est assez facile d’avoir des lettres de recommandation de Rothschild — ou un autre cardinal de ce genre. Connaissez-vous Delpierre, consul belge à Londres, qui a l’habitude de marier sa fille à Trubner?
Enfin — je vous serai doublement reconnaissant pour une seconde lettre avec conseils, avis, prescriptions, etc.
N’oubliez pas, cher Monsieur Fontaine, que dans le second article sur Volovsky — il s’est glissé une faute très grave qu’Ogareff corrigera.
Adieu. — Où peut-on trouver de la stabilité dans un monde où même un roi du … n’est pas éternel!
Votre tout dévoué
A. Herzen.
M. Gallait pourrait, je pense, s’informer auprès de ses amis, s’il ne sait pas lui-même. Voulez-vous que je vous envoie une lettre pour lui — dans tous les cas je n’ai pas son adresse.
12 марта 1864.
Elmfield House. Teddington. S. W.
не знаю, как благодарить вас за ваше письмо. Поистине я нахожу в нем все, чего я желал.
Принимаю первое предложение и приеду на неделю или на десять дней в начале апреля. А пока разрешите мне поделиться с вами еще некоторыми соображениями.
Князь Орлов — честный человек; он лично, я в этом уверен, не предпримет никаких шагов против Огарева или меня. Человек, который вместе с несчастным Сераковским (повешенным в Вильне) взял на себя инициативу в отмене телесных наказаний и который умолял вел. князя Константина — не проводить рекрутского набора 1863 года в Польше, не может действовать против нас.
Я всегда путешествую со швейцарским паспортом. Я натурализовался в Мора — и начинаю даже думать, что мои предки победили Карла Смелого.
Мой паспорт изрешечен французскими визами, кроме того, у меня в кармане письмо, которое от имени Наполеона III разрешает мне передвигаться по Франции, жить там, пересекать ее — от Кальвадоса до Драгиньяна.
Знакомы ль вы лично с Галле? Если да, вы бы меня очень обязали, задав ему от моего имени этот вопрос. Почти невозможно предположить, что человека могут выслать — без всякого смысла. Второй переезд лишит меня всех сбережений.
Что касается типографии, то сначала она может остаться в Лондоне, а потом (мы здесь очень мало печатаем) зачем брать два плохих станка? Мне кажется, что достаточно взять шрифты и моего заведующего типографией (поляка, человека преданного, надежного, друга, проработавшего со мной беспрерывно 11 лет). Ему нужна квартира (он женат) и комната для набора в типографии.
Кто у вас самые бургравные бургравы? — Мне довольно легко достать рекомендательные письма от Ротшильда — или какого-нибудь кардинала в этом роде. Знаете
