Швейцарии, Ницце или Генуе. Но возмо

Тата, пиши и ты подробнее твои желания — верь, что я все взвешу, в моей любви к вам нет ни эгоизма, ни властолюбья — хочется мне, чтоб наша маленькая колония собралась хоть на год времени, хочется, пожалуй, и отдохнуть… но всякому делу покорюсь.

NB. Vous n’écrivez rien concernant l’argent, 3000 fr. — les avez-vous encaissés?

С. Vogt est ici, très gai and in the best spirits.

Hat Platnauer geschickt die Zeitung?52[52]

453. А. А. ГЕРЦЕНУ 6 апреля (25 марта) 1864 г. Теддингтон.

6 апреля 1864. Elmfield House.

Сегодня утром возвратился я из Isle of Wight — там виделся с Гарибальди и очень доволен встречей с ним. Чем больше я изучаю его, тем больше вижу, что именно святая простота его и

также, что никто не двинется с места, — и тогда вы приедете не менее чем на и Брюссель или даже Брайтон. Послезавтра я еду на Isle of Wight — для встре1 доблестным Питером Тейлором. В ожидании решения давайте мне проекты, совет приму их самым дружеским образом. Если найдете нужным, прочтите первую часть письма Черкесову. Что каса Толстого — то это честный обскурант, большой друг императрицы, пиетист, юмис Ein gutes Herz, verwirrte Phantasie. Кстати, И. Тургенев в Баден-Бадене, он был представлен императору — е sempre 1 и, как всегда, хорошо.

Прощайте (франц., нем., англ., итал.). — Ред.

52[52] NB. Вы ничего не пишете относительно денег, 3000 фр. — положили ли вы кассу? К. Фогт здесь, очень весел and in the best spirits и в наилучшем расположении духа

Послал ли Платнауэр газету? (франц., англ., нем.). — Ред.

какое-то детское отдание себя своему делу сделали из него великого представителя страждущих народов. Прием, ему сделанный, превосходит прием Кошута — его встречают с

452

пушечной пальбой и колокольным звоном; Соутамтон был весь в флагах — народ теснится, кричит, и он, в красной рубашке и испанской шляпе — принимает просто, но и с полным сознанием, что это натурально, что это заслуживает его дело. «Uncrowned King»53[53] — назвал его в речи мэр в Соутамптоне. И удивительна эта Англия — которая рядом — делает пошлости, гадости (Стансфильд должен был выйти в отставку) и с другой встречает так «народного бойца». Он спрашивал о тебе и велел кланяться.

И сегодня мне 52 года. Вчера я их заключил хорошо. Живет он в Brook House — это от Newporth 8 миль, но не в сторону Ventnor’a. В Лондоне он остановится у герцога Сутерланда.

Мейзенбуг пишет, что оба старших Боткина избегают их и боятся. Каково!

Письмо твое получил all right, пока еще нет крайности приезжать в Лондон. Меня очень тяготит неизвестность. Пожить бы хоть полгода покойно. Вероятно, мы «Колокол» будем издавать или раз в месяц или книжкой в два месяца. Из разговора с Гарибальди я вижу, что все готовится и начеку. Эдак, право, придется ехать в Isle of Wight или Torquay.

Об домах без освобожденного капитала нечего толковать, — разве с рассрочкой платы. Я тебе предлагал материальное дело для того, чтоб ты с своим капиталом мог самобытно начать практическую жизнь и устроить свои дела и знать их прежде обременения себя семейством.

Затем прощай. Отошли сейчас Мечникову следующую страницу. Его статья хороша.

454. Н. А., О. А. ГЕРЦЕН и М. МЕЙЗЕНБУГ 6, 7 апреля (25, 26 марта) 1864 г. Теддингтон.

№ 22

6 апреля 1864

25 марта

Вот и 52 года. Заключил я их очень хорошо, самым добрым и дружеским свиданьем в Isle of Wight. Приехал я оттуда сегодня — никто меня не ждал и никого не было. Мы провели в рассказах вечер — а теперь иду спать. Хотел только написать тебе, Ольге и Малвиде — именно сегодня.

7 апреля.

От Саши письмо. А вы опоздали. От Мальвиды письмо получил. Я ей писал длинный ответ на ее прежнее послание. Мне очень нравится, что Боткины бегают от вас, оставьте их — не замечайте вовсе — грязь обыкновенно отстает при засухе.

453

Как меня мучит неизвестность — нельзя сказать. Теперь три года с тех пор, как мы даже не знаем, сколько у нас осталось и сколько пропало. Ехать после того, как я толковал со многими и с Карлом Фогтом (который здесь и очень мил и умен, я забыл об этом написать Саше — напиши ему, да, кстати, он может при случае вам прислать мое письмо о Гарибальди) — кроме Швейцарии, вряд найдешь ли покой. Многие решительно советуют опять типографию оставить здесь, «Колокол» издавать реже — а самим пожить в Брюссели. Тогда следует к первым числам июня там собраться — поживем, посмотрим, средства заниматься есть, Галле там. Только прожить надобно не менее 6 месяцев, даже 9. Иначе переезд не окупится. Прочти это Малвиде.

Ich bin über alle Grenzen zufrieden mit unserem alten Freund seit 1854. Ja, das ist doch wahrhaftig eine Macht — der Liebe und der Hingebung, der heiligen Einfachheit etc.

Wenn es schlecht gehen wird so müssen Sie doch nach Bruxelles. Vorhin 1 Mai glaube ich hinzugehen.

52 Jahr — bald la toile — il faut profiter du temps.

Sind sie zufrieden mit meinem langen Brief?54[54]

Вечером.

Сейчас получил твой рассказ вашего дня — от души мы смеялись — он очень мил и забавен. Ты будешь писать des pièces de théâtre55[55] с illustrations à la56[56] «Punch».

54[54] Я безмерно доволен нашим старым другом с 1854. Да, это действительно сил любви и преданности, святой простоты etc. Если дела будут неважны, то вы все же должны будете приехать в Брюссель. Я дум приехать туда до 1 мая. 52 года — скоро la toile занавес — il faut profiter du temps надо пользова временем.

Довольны ли вы моим длинным письмом? (нем., франц.);

55[55] пьесы для театра (франц.);

Кланяйся quand même57[57] Georgin’e — жду ее доноса.

И тебя благодарю, Ольга, и целую, и жду длинное письмо твое (русское) — а что Линда здорова, очень рад.

Зачем же Владимировы едут в такую скверную погоду в Англию — здесь гадость.

455. И. С. ТУРГЕНЕВУ

10 апреля (29 марта) 1864 г. Теддингтон.

10 марта 1864.

Elmfield House. Teddington. S. W.

Я тоже долго думал, отвечать мне или нет на твое письмо, и отвечаю больше из пиетета к прошедшему, чем из желания

454

сблизиться в настоящем. К тому же личное объяснение устраняет много недоразумений.

В твой последний приезд я видел, что мы разошлись (хотя в самом деле, особенной близости между нами никогда и не было), — я отнес это долею к раздражению, имевшему источником неудачный роман, и остался в прежних отношениях. Ты прекратил переписку — чтоб это было из патриотизма, я не верю, потому что у тебя никогда не было неистовых политических страстей. Испуганный вызовом в Россию, ты вдруг прислал мне с Lindau записку, в ней по секрету сообщил новость, напечатанную в «Nordh», и просил моего совета — я отвечал тебе. Затем приехал в Лондон шпион Хотинский, я его уличил и написал в предупреждение парижских друзей к тебе письмо. Письма этого я себе не прощаю, я его написал дружески — шутя — это была ошибка. Ты не отвечал. Зная твой постоянный нрав по твоей прочной дружбе с Миллером-Стрюбингом и твое снисхождение к приятелям по твоей близости с таким шулером и вором, как Некрасов, — я не мог не удивиться неделикатному молчанию — и отнес его к чувству страха.

Вскоре твое имя явилось в числе подписчиков на раненых. Не только дать два золотых, но двести не грех — но дать свое имя на демонстрацию, в то время когда ясно обозначился период Каткова и Муравьева — не из самых цивических поступков, особенно когда он идет от человека, который никогда (кроме двух недель на Isle of Wight) не мешался в политику. Я понимаю, что поврежденный Аксаков наивно затесался в кровавую грязь по горло — у него это последовательно — ну а ты с чего спрыгнул в ту же канаву?

56[56] иллюстрациями на манер (франц.); 57[57] все же (франц.). — Ред.

Что же тут удивительного, что я после этого поверил, что ты письменно отрекаешься от прежних связей — и это тем больше, что ты это сделал на самом факте. Мне говорили, что человек, которому ты показывал письмо, обратил твое внимание на эту фразу. Даю тебе честное слово, что я так слышал, — не могу же я называть имен.

Мы испытываем отлив людей с 1863 — так, как испытали его прилив от 1856 до 1862. Какой- нибудь одряхлевший мастурбатор — искусства, науки, политики,— который смотрит на мир, как старики на похабные картинки, словом какой-нибудь Боткин, ругавший при Николае русскую типографию и сделавшийся моим почитателем во время успеха, ругает нас снова из патриотизма — только смешон. Особенно — когда вспомнишь, как он со слезами на глазенках восторгался, когда я принимал в Париже польскую депутацию.

Придет время — не «отцы», так «дети» оценят тех трезвых, тех честных русских, которые одни протестовали — и будут протестовать против гнусного умиротворения. Наше дело, может,

455

кончено. Но память того, что не вся Россия стояла в разношерстном стаде Каткова, останется. И твоя совесть тебе это скажет, и размяклый мозг Боткина еще осилит понять. Мы спасли честь имени русского — и за это пострадали от рабского большинства.

Желаю от души, чтоб ты сделался тем, чем был, — независимым писателем — и вовсе не тенденциозным, а просто писателем.

Я не знаю, чем Бакунин заслужил твою брань. Недостатки я его знал. И у нас не без них. Что же за преступления за ним, я не знаю.

Затем будь здоров и ты.

А. Герцен.

456. А. А. ГЕРЦЕНУ

15 (3) апреля 1864 г. Теддингтон.

15 апреля 1864.

Твое письмо от 11 апреля (которое ты назвал 11 мартом) пришло. В прошлом письме я, кажется, забыл тебе сказать, что здесь был Карл Фогт — и притом он был необычайно умен и весел. Он читал твою записку о «селезенке» — кое-что уж он знал. Что ж на это сказать — надобно принять к сведению. Огарев хотел потолковать с Нефтелем.

Прием Гарибальди превзошел все, что можно было ожидать. От Seven elm Station до Вестминстерского моста и оттуда до St. Jamesh была одна сплошная масса. Народ лез на колеса, жал руки, шумел; его проезд продолжался от 272 до 8 часов; домы были покрыты

коврами, знаменами и пр. Он остановился у герцога Сутерлендского; я был у него на другой день утром в девятом часу, потом виделся с ним у Осипа Ивановича.

Ты с обычной нетерпеливостью спрашиваешь у меня,