дали паспорт — и паспорт дали. Он приедет через неделю.
Что же уроки?
В письме Лизы ни я, ни Огарев не могли прочесть слово, долженствующее рифмовать с «плешив».
«Москва» — остановлена на три месяца. Здесь все думают, что война неминуема — тогда прощай все Кольмары.
Будьте здоровы — и главное здоровы духом, будьте посильнее и мужественнее, и верь мне.
От Таты милое письмо; Она рада, что едут на дачу — это, не особенно важно для всех планов.
Это 3-ье письмо — 2-ое было Лизе.
Не забудь, если будешь писать в Россию, намекнуть о Мельгунове, я буду, сверх Титова, писать Каролине Карловне.
73. К. К. ПАВЛОВОЙ (черновое)
Милостивая государыня Каролина Карловна.
Вероятно, вы меня не забыли. В противном случае позвольте вам себя напомнить этим письмом. Я прочел на днях печальную весть о кончине Мельгунова. Вы знаете, что он мне должен довольно значительную сумму, именно 13800 фр. без % — долг этот тем больше должен был лечь на его совесть, что часть его взята с меня домом Ротшильда — за поручительство. Он ждал от покойного Николая Филипповича, от вас [этих] денег для расплаты [он поручил Владимиру Павловичу Титову озаботиться этим долгом] и, не получая их, оставил мне письмо Владимиру Павловичу Титову.
[Теперь он умер] [Если есть] Я знай пока Мельгунова за [очень] честного человека; он, наверное, кому-нибудь [поручил свои дела] говорил о своем долге. [Есть люди] Между людьми, которые ему должны, есть [наконец] наследники. [Между теми и другими людьми] Я не смею сомневаться, найдутся люди, которым честь Мельгунова дорога, и которые тем больше позаботятся [доставить мне]» уладить это дело?, что: я не имею в нем никаких юридических прав
Примите
20 апреля.
84
74. H. A., О. A. и A. A. ГЕРЦЕНАМ
21 (9) апреля 1867 г. Женева.
21 апреля 1867. Женева.
Письмо ко мне и потом ко мне и Огареву получил. Ну, что же, Саша, был у Гарибальди? Зачем он во Флоренции, уж эта Марья — славная воительница, а его не бережет, он в парламенте только может fiasco сделать. Моя статья о Венеции вышла очень хороша, — но боюсь печатать —I она рассердит всех: Наполеона, Бердушка, Онагра и самого Осип Ивановича).
Насчет истории философии я тебе говорил, что серьезной книги ты не одолеешь — а поверхностное знание дает фальшивую уверенность и идет больше для внутренней головной прически, чем для дела. Есть у вас мои «Письма об изучении природы» и «Дилетантизм в науке»? — могу прислать. Попробуй. Разумеется, я во многом тогда ошибался. Перечитай у Гёте в «Фаусте», что Мефистофель говорит студенту о метафизике и collegium logicum. Ну что же ты хочешь делать с полковым штаб-лекарем Шиллером за то, что у него Дон- Карлос — немецкий студент, Фиеско — студент, а студент — Моор— разбойник? Шиллер был великий пропагандист и делал пропаганду из всего. Конечно, Шекспира трудней уличить, что его лица не согласны с историей —
ищи Гамлета,
ищи Макбета,
ищи Лира.
Где они?.. Есть ли портрет хоть у Фортинбраса?
А если ты хочешь читать исторические драмы Шиллера, то их две — и обе chef- d’œuvre: «Wilhelm Tell» и «Wallenstein»— все три части. Принимайся за них сейчас, — если прежде уж читала, то тем паче.
У нас тишина — ко мне почти не ходит никто. Сегодня иду к Долгорукову обедать 1-ый раз. Огарев с ним не в ладах, и он все-таки бесконечно скучен.
О Ницце я тебе писал подробно, к концу июня я буду наверное там, если ничего не случится, раньше второй половины мая ездить нечего — а может, и совсем не придется. Я пространно писал тебе отсюда уж — получила ли?
К 1 мая я не съеду — Банету все равно.
Теперь комиссии.
Я очень серьезно прошу сейчас мне отвечать на следующее:
1. Саша пусть мне напишет рецепт мази с йодием против шишки — она опять сильно растет, и я боюсь, что соревнование с Монбланом сравняет ее с Луи Бланом.
85
2. Чернецкий просит, чтоб Железнов ему отвечал как можно скорее, начать ли печать второй части Вазари (которую я привез), — у него нет работы.
3. Тхоржевский просит Аделизию, или Гаетану, или Коко, или Сандрилиона из Спекулы написать, в чем секрет от него, что Тата скрывает (несмотря на несколько вопросов), должна ли она какому башмачнику 18 фр.
4. Не хотите ли что печатать у Чернецкого по-французски? Exempli gratia «Физиологию»… Он берет без бумаги от 57—59 фр. с листа.
Об этом прошу отвечать тотчас.
У меня тож Zahn’oм меньше, вчера выдернул. Я рад, что и у вас уехал Zahn. Меньше немцев. Лучший немец — Мальвида, и единственный. Их ненависть к славянскому и русскому доходит до комизма. Что-то будет после коллизий Франции с Preussen, столкновение с славянским миром неминуемо.
Кланяйтесь Monod, Schiff, Levier and familycxxvii[127], — Domengé etc., etc.
Ольга, амазонствуй с осторожностью. Всех целую и обнимаю.
Здесь был роман — Personen: eine arme und verlassene Seele, ein russischer Priester, — élément tragique… cxxviii[128]
Когда совсем узнаю, напишу.
75. Н. А. ВОРМСУ (черновое)
23 (11) апреля 1867 г. Женева.
23 апреля 1867.
Мне очень жаль, что вышло недоразумение. Постараюсь долею исправить его. Без сомнения, давая статью, вам следовало сказать, что вы желаете платы. «Колокол» не оплачивает расходов, и, след., плата падает частью на нас, сверх приплаты за печать. Участие в «Колоколе» могло быть точно так же делом пропаганды — и я не вижу причины не трудиться с нами для общей цели, не приплачивая, как мы, но и не получая
Если б я знал вперед, я иначе бы распорядился. Теперь предлагаю вам сколько могу, именно двести франков и, если вы желаете и можете сбыть — несколько экземпляров) «Колокола» за нынешний или прошлый год.
86
76. О. А. ГЕРЦЕН
24 (12) апреля 1867 г. Женева,
24 апреля 1867 г. Женева.
Желая тебя особенно поздравить с знакомством с Гарибальди — пишу тебе на бумаге zu schöncxxixf129]. Итак, вы обе погоревали о судьбах Ниццы. Напиши мне, что ты теперь особенно читаешь и нравится ли то, что читаешь. Пора и тебе приняться за Шиллера. Я Тате рекомендовал прочесть «Телля» и «Валленштейна» — хотя бы и во второй раз. Хорошие книги растут с нами.
Опиши мне вашу дачу.
Я посылаю «Пунш» с необычайно красивой картинкой — русской тройки. Мне даже жаль е ней расстаться — но у вас коллекция.
Прочти сама, и чего не поймешь спроси у Таты и у доктора Герцена, мое письмо к Аксакову — его пока я посылаю, как говорит Чернецкий, в miss Enpage, — даже в простых корректурах оно делает большой шум.
Прощай. Отдай Саше письмо.
Посылаю с тем вместе тебе одного веселого старичка.
Мальвиде и Тате буду писать.
77. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ 25—26 (13—14) апреля 1867 г. Женева.
№5.
25 апреля. Четверг.
Письма идут исправнее, твои я получаю через сутки. Действительно у меня была лихорадочность от зуба — теперь прошло и остался один насморк. Погода все не устанавливается. Итак, дело о Жемчужниковых в сторону. Я получил длинное и умное письмо от Стеллы и написал ему целую инструкцию, что разузнать. Я не имею ничего против поездки в Страсбург и пр. — но опять-таки для этого первое условие, чтоб война сошла с горизонта.
Сделай опыт. «Девы Орлеанской» на французском я не нашел, — но нашел «Вильгельма Телля» — дай его Лизе, заинтересовавши ее, и понимает не понимает — пусть читает его. Вероятно, у Висконти найдется в читальне перевод других трагедий и там—«Девы Орлеанской». Во всяком случае это пища здоровая и чистая.
Сегодня принесли брошки, отлично сделаны. Часы уже отданы и будут готовы через пять дней.
87
Брошюра Серно-Соловьевича печатается здесь и выйдет на днях. Поляки хотят со мной примириться, они видят, Что наделали глупости тогда.
У нас решено «Колокол» издавать опять два раза в месяц — с литературными статьями. Это лучше «Полярной звезды». Мечников и все на меня дуются — и вероятно зато Огарев доволен. Огарев еще слабее стал с ними. С Долгоруковым он не в ссоре — но обедать не ходит.
Банет, кажется, меня не тронет еще месяц — на старой квартире до 1 июня. Порядок у нас удивительный — Тхоржевский теперь только показал себя настоящим д’отр-метелем — avec grâcecxxx[130]. Кухарка точно не существует, заказ обеда делает Тхоржевский — и это я действительно ставлю в образец. Огарев обедает всякий день. Но вся атмосфера здесь ужасна — такая минутами тяжесть… Ну, пока прощай.
№. Газеты вновь посылаемые отложи, их, может, будет нужно,
Пятница — 26.
Вчера все ходили с больной головой — так душно было. Сегодня после дождя в целую ночь — туман как в Лондоне. Нет — Natalie — жить только можно на юге.
Я постараюсь прислать новый журнал «Всемирный труд», прошу прочесть от доски до доски, там есть и посредственные вещи — но все вместе бросает огромный свет на современный хаос в петербургских головах. Катков бледнеет с каждым днем — и Скарятин растет. Он опять меня помянул в «Вести» — говоря, что ему приятно отдать мне справедливость, что я не сочувствовал Каракозову. Жду письма — и, если нет, посылаю.
Получил сейчас длинное письмо из Берлина — по руке от дамы — целое увещание, идущее до дерзостей, и проповедь о том — «распознайте же наконец, что Катков — доблестнейший деятель». Это уж не опыт ли примиренья?
78. М. А. БАКУНИНУ (черновое)
29 (17) апреля 1867 г. Женева.
29 апреля 1867.
…Твое письмо, если хочешь, я напечатаю, но позволь немного уменьшить ругательств. Статьи жду, [вероятно] и молю всевышнего? 1 нрзб они у тебя не застрянут в мозговом проходе, как «Записки», трактат о государстве, ректи¬фикация «Колокола» и все остальное, тобою не писанное.
88
Почему после телесного развода с Россией делаешь духовный? [Я не понимаю.] Что твоя деятельность в Неаполе полезна — это я оценил теперь, бывши в Флоренции и Венеции и читая ваши журналы, — но это не резон, чтобы dépit cxxxi[131] на Россию продолжать до того, что с ней не говорить.
Ты сердишься на Россию, что она идет по колена в грязи и крови [а не по нашему рецепту]. Да беда в том, что и все остальные народы так идут. И вопрос собственно не в том, чисты ли сапоги, а в том, туда ли она идет. Россия не виновата, что ее лучшие люди (и мы в том числе) не имели смысла стать в практические деятели, когда это было можно, а были старые студенты, швернеры, поэты [и революционных дел мастера и эмигранты, как мы все].
Ты умел оценить в Сибири цивические и демократические доблести в 2 нрзб Муравьева, [зарывавшего казаков,
