d’aller pour le 6 à Florence — vous ne m’auriez pas écrit votre lettre. Vous auriez — avec un peu plus de confiance, pensé: «s’il ne vient pas — il y a donc des causes». J’ai des devoirs et des remords — j’accomplirai autant que possible les premiers. Lebenskünstler.., je l’ai été, maintenant je cède le pas à vous jeunes âmes (qui peuvent soit dit en parenthèse s’enflammer encore à un livre frelaté de Mme Michejet). Savez-vous que pour moi il n’y a pas d’idéal plus beau — que la tranquillité, que le loisir de dire son dernier mot l’épilogue. Et cet idéal est inaccessible pour moi. Vous pensez — que fermer les yeux et s’éloigner pour ne pas entendre les cris — suffit. Moi non. Seul pilote au milieu des folies et des malheurs—je m’étonne de mes forces — et certainement ce n’est que mon activité, mon «autre monde»
13
qui me soutient. Je fais un essai — maintenant je veux savoir comment Genève et Nice — iront sans moi. Laissez au moins à ma disposition le temps. Ogareff — l’homme qui m’est le plus proche, l’homme que vous connaissez avec sa grande po» ésie et sa méditation, avec sa bonté et son amour — est un des éléments les plus tragiques dans l’affaire. Il se tue, il s’abîme par son genre de vie — et j’ai vu toute l’insuffisance de mes conseils, de mon influence. Natalieest un être extrêmement malheureux — si c’est la suite de son caractère, si la faute tombe sur elle — là n’est pas la question. Je dis — que sa vie est un martyre et une maladie. Au milieu — un enfant doué admirable¬ment — et admirablement gâté.
Je m’éloigne pour regarder ce que l’on fera — mais avant je veux préparer les conditions nécessaires — et vous me tombez sur la tête avec des jours de fête.
«L’école est trouvée»… Et c’est vous qui le dites — l’adresse d’une école n’est pas difficile à être trouvée. Mais lorsqu’on se précipite — connaissez-vous les suites. Alexandre recommande avec enthousiasme Froelich, — nous y allons — vous me faites tomber dans ce guet-apens de dressure sordide des enfants et deux mois après il faut sauver avec une dépense immense Olga de ce bouge à éducation. Et Alexandre qui trouvait leur dîner bon et leur «commerce» agréable?..
Maintenant pensez tranquillement et — lisez cette lettre ensemble avec Tata et Alexandre. Cela expliquera une partie — une seconde viva voce.
P. S. — Je n’ai pas envoyé l’argent d’ici… Avigdor m’a proposé de le recevoir et encaisser à Florence pour payer moins de frais. Or même sur ce point vous n’avez pas raison.
A propos — il me faut le reçu d’Alexandre. J’ai vu Avigdor hier, il n’a rien. — Dites à Alexandre — que j’ai payé encore 150 fr. pour Cuvier. à Vogt.
Vous dites qu’entre autres avantages de Florence — j’y trouverai Emile Vogt — pourtant il a passé par Genève sans venir me voir — ce qui calme chez moi d’une manière extraordinaire le désir de le voir. Gharles Vogt est parti pour l’Aile magne — où il va faire des coursx[10].
14
Alexandre.
9 ян5аря, 2 часа.
Любезный Саша. Сейчас письмо от Мальвиды от 7 числа. Я радуюсь твоему успеху от всей души, как старый друг со времен Владимира-на-Клязьме и 1839 года. Жаль, что я не мог быть на лекции. Но не сетуй и имей доверие ко мне. Я хочу все сохранить — все спасти, что можно, — и исполняю свой долг. Мальвида прочтет тебе письмо.
Прощай.
15
Пришли как можно скорее расписку в деньгах от Avigdor’a. Я бы мог ехать 12-го или 15-го. За 24 часа до отъезда — извещу. Жду рапорт Таты. Письмо Мальвиды пошлю Огареву, он порадуется.
8. Н. А. и О. А. ГЕРЦЕН
11 января 1867 г. (30 декабря 1866 г.). Ницца.
11 января 1867. Пятница.
Морем ехать нельзя — буря. Еду в malle-postexi[11] 13 (в русский Новый год) вечером и 14 к ночи буду в Генуе — может 15 поеду в Специю и, стало, 16 или 17 буду у вас.
Письмо твое, Тата, получил — благодарю. Саша так покоится на лаврах, что не приписал ни слова, ты благодаришь за деньги — а я не знаю, получены они или нет, и должен идти завтра справляться к Авигдору.
Если что вздумается, пишите в Геную — poste restantexii[12].
Ольга — ты должна приготовить для меня 1ое gomme — клеить бумагу, 2 — мочром кетчеоп, 3 — английской горчицы coolmann, 4 — vino (Taste spumante; ты будешь моей кастеляншей, и я тебе буду платить мой pensionxiii[13] и особо servicexiv[14].
Жду с нетерпением увидеть, насколько ты выросла (телом и духом).
Прощай.
Malvida — furiosa е grondosaxv[15] (от слова gronder) — имеет получить поклон. Напиши мне строчку в Геную.
Тата — я забыл тебе написать, что «Echo» есть у Vieusseux, по словам Саши, но теперь уж поздно.
9. Н. П. ОГАРЕВУ
11 января 1867 г. (30 декабря 1866 г.). Ницца.
11 января.
87, Promenade des Anglais.
Морем ехать невозможно — пришлось тащиться в malle-poste. Билет взят — я еду в самый русский Новый год 13 января, в 8 У вечера, до Онелио — в купе, оттуда на банкетке
16
с кондуктором в Геную. К ночи в понедельник буду там, на другой день (15) — в Специи — и оттуда по железной дороге — в Флоренцию (16, а если останусь в Генуе, — 17), где, наверное, и буду в середу. Вот весь маршрут — sauf malheur et retardxvi[16].
Лекция Саши была очень успешна. Посылаю записку Мальвиды, принимающей во всем нашем самое горячее участие.
Дома так было мрачно, безвыходно и страшно; я сам начинаю себе ставить вопрос, не отдать ли Сатиным Лизу года на два — всё же лучше. На днях Natalie сказала мне, что она была бы готова отдать Лизу в Кольмар, и, когда я согласился, она решительно объявила, что никогда не даст своего согласия, а уедет в Россию. Я напомнил обещание, клятву. «Вы все изменили обещаньям — так и я могу»… и т. д.
Верно, ты не пропустишь в «Колоколе» расстреляние поляков в Сибири и пропустишь мое замечание об «Отголосках», которые выходят по-старому.
Час
Получил сейчас твое письмо от 8-го. На все я уже отвечал прежде. Я, право, не вижу, зачем издавать двойной лист, зачем в одном листе два leading’а, и где то обилие статей (и читателей), чтоб так роскошествовать? Если это делается для Чернецкого — я согласен, если же по нерасчетливости, то не могу согласиться. Поэтому и рассуди сам. Почему ты переменил свое решение — статью свою печатать в следующем листе?
Если брошюра дельная — с чем-нибудь пришли во Флоренцию, если вздор — оставь.
Трубецкой ждет свою мать, знаменитую Витгенштейн. Итак, застрянет и он. Авось ли найду случай в Флоренции.
Прощай.
10. С. ТХОРЖЕВСКОМУ
11 января 1867 г. (30 декабря 1866 г.). Ницца.
Пану. 11 января.
Вчера привезли к нам на дом все вещи — в совершенной целости, — включительно даже с Лизиным серсо. Стоило недорого — 36 фр. и 1 на водку.
Я еду послезавтра, газет не читал (русских) давно, — у Висконти кто-то их берет. Коли что особенно важное, посылайте в Флоренцию.
17
Лекция Саши шла блистательно — сообщите об этом кн. Петру Владимировичу и Чернецкому.
Засим в ожидании от вас записки — кланяюсь и благодарю за все хлопоты.
А. Герцен.
Пишите мне в Флоренцию.. Надеюсь, что зубы ваши прошли.
Р. Б. Французских лореток здесь бездна, и первый сорт, разодеты, припудрены и в колясочках из соломы разъезжают. По вашей части была бы пожива.
11. Н. П. ОГАРЕВУ (приписка)
12—13 января 1867 г. (31 декабря 1866 г. —1 января 1867 г.). Ницца.
Лиза ходит всякий день в школу Гатти де Гримой, там во всех классах до 500 учениц.
Вчера встретил Дельпиера, отца жены Трюбнера.
Писала и запечатала сама.
Папе Ага
12. С. ТХОРЖЕВСКОМУ
15 (3) января 1867 г. Генуя.
Genua. 15 января 1867.
Любезный Тхоржевский,
я должен Висконти от 25 до 30 фр. — мы с ним решили так: он взял 2 экземпляра «Былое и думы»xvii[17] с rabaisxviii[18] 35% и хочет с той же уступкой «Колокол», 5 экземпляров каждого № (1-го три получил). Я ему дал «Колокол» за весь прошлый год. Стало, долг этот считайте за мной — а я с ним сочтусь.
Погода ужасная — дождь льет, как под тропиками, теплынь,, гром, и все это продолжается больше недели — я сегодня в 10 часов зажигал свечу; буду ждать до четверга.
Наталья Алексеевна спрашивает вас, сколько мильонов выиграла она в лотерею, и просит не забыть, что в свое время адвокату Губе приходится за бессонят заплатить: за одну 60 и за другую 20.
Окупается ли «Колокол»?
Прощайте — будьте здоровы и не ездите никогда в дилижансах. Кланяюсь Чернецкому.
13. Н. П. ОГАРЕВУ
15 (3) января 1867 г. Генуя.
Генуя. Hôtel de laVille. 15 января, вторник.
Ну, милостивый государь, наконец-то я дотащился до Генуи, — это не лучше поездки из Пензы в Москву. Дождь лил три дня — и лил во весь путь. Мы ехали 26 часов в дилижансе. Речонки поднялись в реки. Закрывшись — на банкетке была духота без пределов, открывшись — вода обливала всего. Сегодня гром, молния и шторм, даже град. Я поневоле остаюсь до 17 здесь — вероятно, море уляжется, пытку дилижанса не хочу еще раз.
Перед отъездом из Ниццы я написал тебе и Тхоржевскому письмо, положил в карман и привез в Геную. Простились мы в Ницце мирно; хотелось бы с Татой и Ольгой снова сблизиться Natalie, но прямо ничего не сделает. Теперь рядом с планом ехать в Россию — снова план купить пансион в Ницце. Natalie все хочет, кроме одного — заглянуть в себя и свою совесть. Увидим, что сделают эти два месяца — я вряд возвращусь ли до начала марта в Ниццу.
Благословляю издать двойной «Колокол» для Чернецкого с тем, чтоб от меня не ждать ни в март, ни к 1 апреля ничего кроме смесей.
Читал ли ты речь Самарина (Дмитрия) в земском заседании? Я ею доволен.
Что ты хочешь делать со статьей Каткова о раскольниках? Она нам почетна. Все же и по его выходит, что им дали льготы, имея в виду их связь с Лондоном. Разве это и сказать?
Прощай. Лизу я оставил цветущею, как центифольный розан. Ей явным образом этот
