за это я отвечаю. Ей надобны занятия — они будут.
Часы твои идут превосходно.
Итак, до свиданья!
141
131. М. К. РЕЙХЕЛЬ
6 июля (24 июня) 1867 г. Женева.
6 июля.
7, Boulevard Plain Palais.
Старый друг, — и тем самым лучше новых двух, — пишу вам, чтоб сказать, что я истинно и искренно очень доволен моей поездкой к вам, и, повторю, всего больше тем, что в вашем круге светло — от работы и чисто — от нее же. Для тени вы выписали, я думаю, нарочно Лионов. Помещичья руина, он похож tanto росогсхрЮ] на того потерянного таракана, который — как рассказывал Карл Иванович Зонненберг, — попавши в сито, говорил: «Дыр много — а выйти некуда»…
Детей, мне кажется, вы балуете физически. Но чувствую, что после болезней делать нечего, старайтесь их укрепить к ноябрю. Климат в Берне дрянной. Да еще — вы, кажется, слишком школите Алекса. Вы не сердитесь, я говорю что в голову придет.
Далее — помните, что я на ваших детей смотрю как на родственников, и во всяком случае — теперь и после — считайте не только на меня — но и на детей моих.
Вчера я послал Эрнсту и Максу книги. У меня лежали на душе дрянные подарки.
Еду я в вторник — в 3 часа. Если скоро ответите — я получу, а не то пишите в Ниццу по адресу Таты: 7, Promenade des Anglais.
Еще скажите Адольфу Фогту, что я его много уважаю. Диссертацию пришлю из Ниццы. Рейхеля обнимаю.
В середу я уже обедаю с Татой.
132. А. А. ГЕРЦЕНУ 8 июля (26 июня) 1867 г. Женева.
8 июля. Женева.
Завтра в три я еду и послезавтра, т. е. в четверг, буду в Ницце. Читал я твое длинное письмо к Огареву. Он хочет тебе на него отвечать, — не зная еще его ответа, скажу несколько слов. Вся мораль и вся жизненная философия этого письма— слабы, в ней напутаны христианские эхо, романтические Бо^епапсеБссх^П]. Люди могут очень хорошо поступать без всяких
142
теорий и иметь очень хорошие теории, поступая скверно. Но тот, кто берется возводить свою жизнь к принципам, должен приобрести и больше единства и больше аналитического смысла. Такие моральные недоношенные теории, как твоя, — надобно оставить французским романам. Если ты хочешь позаняться; и обдумать мои слова, то ты увидишь, что это тот самый недостаток, в котором я вообще тебя винил — ив научных спорах и во всем, — недостаток серьезного философского, общего-взгляда.
Что такое чистота?
Что такое нечистота?
Думал ли ты об этих выражениях — и не приходило ли тебе в голову, что чистое может быть нечисто — и наоборот? Все это туман.
Ты читал мою главу о браке — что ты из нее понял? А если ты с ней не согласен — чему же вы восхищались?
Вся твоя диссертация написана исключительно в доказательство, что ты загладил какой- то поступок. Но — только такое заглаживание имеет смысл, о котором сам человек ду¬мает, что он мало сделал. И что за христианское искупление? Искупаться надобно пониманьем, шириной. Никто тебя в данном поступке не винил. Когда же ты поймешь, что тебя никто не упрекал в поступке, а в том, что ты написал сухую диссертацию в свое оправданье — там, где надобно было вскрикнуть: «Ах… все-таки жаль бедную женщину!» — и этот крик сердца был бы доволен, никто от тебя не требовал ни физиологических экспериментов — воздержности, ни будущего брака, и ты бы не дошел, может, до католических понятий о браке и его неизменной нерасторгаемости (как последнее идет с отрицанием воли — я в толк не возьму) — если б смотрел без доктринерства.
Старайся — саго шю — поступать согласно с совестью, ноне строй теорий, не имея на это материала. Мне очень хотелось бы возбудить в тебе истинный дух наблюдения и анализа.
Ты много говоришь о дурных примерах, окружавших тебя. Много было дурного, но был же рядом пример — и даже два — мышления, отчего же они-то и прошли мимо?
Чистотой я называю — как я, кажется, писал тебе или Тате — жизнь Рейхелей и Адольфа Фогта — эту работящую, здоровую, бедную, сильную жизнь, вовсе не зависимую от половых отношений.
Какое правило выйдет для жизни из этих бессвязных и старых понятий? — Поработай над этими вопросами поглубже и поговорим опять когда хочешь.
143
Итак, Ольга и Мальвида — в Венеции. Пускай себе, хоть’ и правильнее было бы спросить прежде совета.
Денег вам столько вряд придется ли. Сверх того я Тате ее долю отдам.
Я писал о немеблированном доме. Сверх дома помни об имении попов — т. е. о их продаже. К Новому году или в январе можно многое сделать. Зачем ты отзываешься неспособностью — будь способен, это не игра на арфе и не живопись, а дело простого вниманья.
133. Н. П. ОГАРЕВУ
10 июля (28 июня) 1867 г. Ницца.
10 июля 1867. 7, Promenade des Anglais.
№ 1
Приехал в 3 часа. Всех застал веселыми и в порядке — Тату в головной боли, но цветущую, Natalie для prime abordccxii[212] очень дружественно встретила.
Жар на дороге был силен от 9 часов, но сносно.
Я забыл в Женеве лучшие летние панталоны — вероятно, со временем их можно прислать. Не понимаю, как они остались.
Вещей вовсе не смотрели.
Прощай.
Лиза благодарит и говорит, что очень мне рада.
Аминь.
Тхоржевскому поклон.
134. С. ТХОРЖЕВСКОМУ 14 (2) июля 1867 г. Ницца.
14 июля 1867. 7, Promenade des Anglais.
Любезнейший Тхоржевский, я очень был доволен вашим извещением — и жду с нетер¬пением окончания. 500 фр. не нужно брать у Поворни — я их Чернецкому дам вперед на будущую работу. Я послал форму объявления о типографии, т. е. о перемещении ее. Пожалуйста, устройте несколько объявлений у Вересова в журнале и три в «Journal de Genève». Необходимо с Вересовым переговорить — об вывеске. Я прошу ее сделать на мой счет — кра-
144
сиво, как на лучших магазинах, по-русски и французски:
«Вольная русская типография
Imprimerie russe
L. Czerniecky»
Сегодня, т. е. в семь утра, едем в Monaco — до вечера. Жар до сих пор стоит; до 6 вечера никто по улицам, по крайней мере по солнцу, не ходит. Ночи и вечеры — теплы, как в бане, но с моря постоянно ветер. В комнатах прохладно В» оттого что во всем городе ставни закрыты, и окна открыты внутрь, и постоянно сквозной ветер. Зато, выходя на улицу из темноты, можно ослепнуть. В сущности — все же климат здесь лучше, чем в Швейцарии. Если б не комары.
Прощайте. Книгу Чернышевского, изданную в Женеве, пришлите, когда будете что-нибудь посылать — выпишите ее от Бенды или купите.
Отдайте следующую страницу Чернецкому. Наталии
{ Алексеевна
Александровна
и Лиза кланяются. Кухарка здесь хороша, но провизии мало (кроме рыбы), все портится от жара.
Будьте здоровы.
Бывшая горничная моей матери, которая тонула с ней и которая имела здесь ресторан, — сняла отель величиною с Eau de Genève… Вот что значит настойчивая работа — я не надив¬люсь.
135. Н. П. ОГАРЕВУ
17 (5) июля 1867 г. Ницца.
17 июля.
7, Promenade des Anglais.
Давненько нет писем. Дело Березовского — вероятно, ты читал in extenso дебаты — кончено, блестяще для Франции и двойной плюхой для престолотечества. Сравни всё с каракозовским процессом. Да и сам Березовский вырос в мученика. Я посылаю несколько строк в «Смесь», да еще о «Гмине» в спасибо за превосходные статейки их.
Жары сильные — но жить бы можно, если б не закрытые окна от комаров в спальнях. На сквозном ветру хорошо. К тому же все купаются. 14 мы были в Monaco и там тоже купались. Я водил дам показывать казино и большую игру — поставил золотой и проиграл. A propos, на дверях написано: «Французские подданные не впускаются». К этому и Флорестан приба-
145
вил: «а также и подданные принца Monaco». Так-таки наивно и сказано: лупи иностранцев, сиречь англичан и русских, пожалуй, мериканцев. Herrlich! ccxiii[213]
Дома все печально. Ответом на мои замечания — о ужасном воспитании Лизы (по плюсу и по минусу) — пошли упреки и наконец предложение ее отдать в Кольмар в пансион. Мое мнение ты знаешь — не вовсе не за пансионы — но при этих обстоятельствах я не вижу другого спасения; только я не верю, чтоб эта было в самом деле. С тех пор жизнь ухудшилась настолько, что я предложил, под предлогом осматривания учебных заведений, уехать из Ниццы до сентября… и дал срок 24 часа: или изменить тон или отпустить меня. Мне больно за Тату да даже и за Лизу.
Несчастная женщина… лишь бы все безумие не обрушилось на Лизу.
NB. От Тхоржевского получил от 16-го ответ на мое письмо от 14.
Прощай.
Я давал урок Лизе о Рюрике, Олеге и др. Все слушает, все помнит и учится легко. Не постигаю, что за неуменье. Если пансион истина — в сентябре переезжать.
136. М. МЕЙЗЕНБУГ 17 (5) июля 1867 г. Ницца.
17 juillet.
Vous êtes — wasserumschlungene Malvida — très arriérée. Vous attendez encore des Zanzari et nous en avons à Nice— une quantité prodigieuse. Que ferez-vous au mois doux?—C’était mon plus profond sérieux concernant les terres saintes. Mais on dit que l’affaire est impossible, que les financiers se sont déjà ligués.
Je suis mécontent de l’éducation de Lise — et je ne sais crue faire, avec son esprit et sa mémoire on pourrait tout faire. Reste la pension… A propos encore une fois la prose — si vous pouviez avoir un maître de français pour Olga je payerais à part les frais. Croyez-moi — tout Lagunenfrau — que vous êtes, qu’elle a fait peu de progrès et qu’elle écrit comme on écrit à 10 ans. Prenez a’assaut la grammaire et après 1нрзб et les Nibelungen. Pensez que je le dis 5 ans — et un peu plus. Tata s’empoisonne, elle vit dans la mer.
146
Ah! Vous avez donc pincé votre Panofka — dans le grand canal, j’en avais le pressentiment. St.- Marc — et Panofka.
Was willst Du denn mehr?
Avez-vous lu (je suis sûr que non) — le procès de Bérésovsky, quel homme?..Acrenom! —
Le tribunal français s’est montré noblement.
Adieu.
Récapitulant vos deux lettres je trouve trois choses à noter.
1° Le 5 juillet vous trouvez que le climat de Venise est parfait étant venue — le 3.
2° Le 5 juillet vous dites que chaque semaine Olga envoie des rapports à Domengé et qu’elle s’occupe très bien — toujours étant venue le 3.
3° Dans la seconde lettre — l’énumération de
