не имел. Stell’e послал. Мне очень неприятно, что Долгоруков перестанет посылать и не предупредивши меня. Тхоржевский может ему это сказать. Три «Пунша» получены.
Какое же сомнение в симпатичном письме «Новой Мысли»? Non capiscoccxlvii[247]. Моя статейка в «Guide-Paris», II volumeccxlviii[248], мало искажена, зато опечатки ужасные.
Я вчера писал к Хоецкому, чтобы он трубил, что «Колокол »не прекращался. Мне кажется, что лучше делать издание лист французский и лист русский.
Когда ты начнешь роман Чернышевского? Это очень замечательная вещь — в нем бездна отгадок и хорошей и дурной стороны ультранигилистов. Их жаргон, их аляповатость, грубость, презрение форм, натянутость, комедия простоты, и — с другой стороны — много хорошего, здорового, воспитательного. Он оканчивает фаланстером, борделью — смело. Но, боже мой, что за слог, что за проза в поэзии (сны Веры Павловны), что за представитель семинарии и Васильевского
168
острова! Как он льстит нигилистам! Да, и это, как гебертизм в 1794 году, — фаза, но и она должна пройти.
Прощай. Лугинин поступил как мальчишка — не ответил мне насчет 500 фр. Серно- Соловьевича. Ковалевский здесь и никуда не показывается. На мой вопрос «зачем он здесь?» он отвечал: «По делам». В Ницце — дела…
Дома — ни то ни сё. Я с ужасом предвижу для Лизы отъезд Таты (в конце сентября). Лиза положительно лучше себя ведет. Но, что за край, что за край, что за мягкость, за нега воздуха!.. Теперь яростных жаров не будет — везде цветы, запах… Какой грех ехать отсюда к зиме!
Addio.
Письмо Тхоржевского и Токаржевича получил, за Чернецкого поручиться на три года — готов. Засим addio.
153. А. А. ГЕРЦЕНУ
10 августа (29 июля) 1867 г. Ницца.
10 августа. Nice.
От Железнова переведенные деньги. Чернецкий 56 фр. велел заплатить. Дело Чернецкого кончено, он снял новую типографию и, если будет очень стараться, может заработать до 4000. Это очень достаточно. Благо начал финансами, еще раз о твоих и наших счетах. Конечно, для оборота до Нового года можно нанять виллу Naldini. Составь порядком бюджет.
Я считаю, что ты получил от меня 1000 фр. Сколько ты взял из 4500 Авигдора и из 255 и 300 после всего из 5000?
Тате я здесь дал 400 фр. Ольге послал 100 (последнее не в счет) — нельзя же вам и за Тату там получать. Всего с 1 января вы получили 13 155. Тата до января получит еще 400 и только по прошлому долгу вашему (если она останется дольше 1 октября) — я зато не вычту дальнейшее. Стало, вам придется:
13155 15000 В январе уж писал дома — опять 4500.
400 13 555
13555 1445 Эти могу прислать в октябре.
P. S. Огареву из них 150.
Помни, что Ад. Фогт, Шифф, Рейхель и пр. живут 5—6000 в год. Распоряжайся практично. — Тебе, Тате и Ольге — за глаза довольно (с уроками) — 15 000 фр., меньше вы и не получите.
Если Чернецкий устроится — это мне экономия в almeno 2000 фр. в год. Найди верное placement — хоть в 7 или даже 6 V % в год — и я отделю тебе капитал.
P. S. По части экономии — можно держать одну кухарку и девочку, не ездить часто в карете — когда можно ходить, а главное забыть о существовании Панофки — совершенно брошенные деньги. Если я получу рано деньги — я могу только сделать одно: дать 1000 фр. вперед в 1868 год.
Напиши, почем теперь промен на золото.
Что у вас холера? Здесь берут меры. В Геную, видно, не придется ехать.
Прощай.
Нефталь в Женеве, богат и едет навсегда в Америку.
NB Мне очень хочется издать на французском брошюру. Domengé бы, я думаю, лучше всех поправил. Но даром я не хочу и не могу. Спроси на всякий случай. Я хочу ругнуть прессу за то, что не умеют различать правительство в России от нас.
154. Н. П. ОГАРЕВУ
10 августа (29 июля) 1867 г. Ницца.
10 августа 1867. 7, Promenade des Anglais.
Акт, который мне прислал Тхоржевский, тем плох, что в нем не упомянут прежний заем Чернецкого (2000) — а он причислен к новому займу 1000 — и вышло 3000. Стало, у них в руках: а) гарантия в 2 т.,
b) гарантия в 3 т.
Сумма 5000.
Первую надобно взять назад — пожалуйста, если Тхоржевский и Чернецкий не видят этого, растолкуй им дело. Теперь у нас в банке знакомые — а через три года кто там будет? Да и будет ли банк?
Я очень рад, что дело кончено.
Что касается до твоих планов, саго mio, думаю, что всё это мечты. Подумай сам о всех столкновениях даже в двух этажах — и о характерах, и о всем остальномссхНх[249].
В двух домах в одном городе, и довольно близко — это всего возможнее. Можно ли делать семью из таких гетерогенных элементов? Я намекал Natalie, но что-то толку не-
170
добился, ни отпора, ни симпатии к твоему плану. Теперь скажи мне, когда же мы с тобой договоримся до ясности во взгляде на нашу жизнь и дойдем до общего одного убеждения? Я настоящее зло вижу в несчастном характере Natalie и его-то, а вовсе не фальшивое положение, и принимаю за последствия опрометчивого поступка. Но, может, я бы против такого последствия взбунтовался — не могу от Лизы. Это так просто и ясно, что нельзя не понять. Если б Natalie меня слушалась — без всяких артелей и фаланстеров, все шло бы гладко, как в Putney.
Тебя я никогда ни в чем не винил и об этом писал. Но я опять скажу, что как только речь доходит до твоих семейных отношений, ты теряешь пониманье. Неужели это не отчаянный фамилизм? Послушай, я говорю — жить надобно тебе с нами (буде было бы возможно), а для Мери нанять квартиру. Ты отвечаешь: «Бросить их я считаю подлостью». — Безумие, — я тебе объясняю. Ты поясняешь мне, что «бросить», по-твоему, значит удалиться в другой дом. Второе — далее: тебя опыт мало учит, и ты имел пример, что воспитывать юношей ты не можешь. В чем же истина твоего отношения к молодому человеку? Ты его портил и, может, не только распущенностью— но и примером (о чем не раз говорила Мери) нетрезвого поведения. Итак, говори просто — ты не можешь и не хочешь жить врозь. Это будет ясно. Я, если б мог быть Лизе чем-нибудь, живя врозь, сделал бы это сейчас и приезжал бы к ним наблюдать — но с Ыа1аНе этого невозможно, она всякого рода внеш¬ней близостью меряет внутреннее отношение.
Мы воспитывать не можем — на это доказательство — сама Ыа1аНе, Саша… (и он был юношей — что же мы, два мужа, серьезно сделали для него: я с 1852, ты с 1856?). Мы мало даем себя — ты с любовью, я с фальшивым желаньем.
Наконец, на тебе и не лежит та Немезида, которая лежит на мне. Ты даже побеждаешь свой недуг.
Зачем я, зная по страшной истории 1851—52 года, дерзко и необдуманно бросился на увлеченье? Зачем я потом не пожалел детей? Ну, за это я и унижен в своих глазах и страдаю. Верь мне, что это не фразы. Наконец, еще раз — грехопадение не тут. Грехопадение как причина в распущенном эгоизме и как факт в истории 1851 года. Краеугольный камень был вынут — свод рухнул. И ни ты, ни Чернышевский в романе — вы ничего не разрешили в этом вопросе.
Твоего выражения «призрачного характера» я не понимаю. Я полагаю, что и у меня и у тебя характеры рамоли в двух разных формах, и из всего этого заключаю о себе, что только в общих сферах я и имею значение, а семейный человек дрянной — а ты, при тех же условиях, сделался отличным семьянином.
171
Теперь к практике. Тата, может, останется здесь еще дольете — но что же потом? В отношении воспитанья Natalie совсем, окончательно поврежденная. Тата сколько- нибудь, но немного держит в узде. Ехать бы, ну хоть весной, в Лозанну. Я предлагал теперь — ответа нет.
Ай да Нефталь — дошел не только до Ниагары, но до фотографии — пришли, если хороша.
Не съездить ли в Америку — меня подмывает. И дела устрою отлично, и весь путь даром — на проценты.
Где взять француза для поправления статей?
NB Я полагаю, что сборника французского можно издать несколько книжек. Твоя брошюра не взойдет вся в первый.
155. С. ТХОРЖЕВСКОМУ
10 августа (29 июля) 1867 г. Ницца.
10 août 1867. Nice.
7, Promenade des Anglais.
Mon cher Tkhorzevsky,
Je viens de signer ma caution pour m. Czerniecky — et je vous l’envoie. Mais, pour ne pas faire de confusion, il faut retirer ma caution de 2000 donnée antérieurement. De cette manière — il semblera que je garantis 5000 fr. et non 3000. Faites cela et donnez-vous la peine de m’en informerccl [250].
Если Бакст затруднится, не отдавайте бумаги. Само собою разумеется, в случае особенно хороших дел Чернецкий может отдать и раньше 3 лет. С их условиями заем выходит в 8 процентов.
Засим прощайте.
А. Герцен.
P. S. Если Огарева фотография будет удачна — закажите 6 экземпляров для меня и пришлите.
156. М. П. ПОГОДИНУ
13 (1) августа 1867 г. Ницца.
Вы мне поверите, если я вам скажу, что строки ваши меня очень обрадовали. Рознь нашу мы оба знаем, но, стало, есть же
172
родная русская бечевка, которая нас связывает. Жду с нетерпением вашу статью о швейцарской встрече.
Письмо ваше я получил в Ницце — что бы вам ехать в Константинополь через Ниццу — Геную! Одним бы я вас угостил: я написал, для поучения французов, нечто вроде братского увещания, в котором бархатной перчаткой подал полынную пилюлю.
Я напечатаю особой брошюрой «Encore une fois le vieux monde et la Russie». Меня в бешенство приводит их высокомерное невежество. Да и немцы не лучше. Одни англичане — не знают и молчат,
В России, сколько мне видно, только суды и идут хорошо. Остальное смутно и едва уловимо издали.
«Колокол» мы приостановили до 1 января. Хочется мне издавать его по-французски и по- русски, но не перевод, а общие статьи, leading-articles — по-французски, «Смесь»— по- русски. Мне пришла опять охота пожучить западных матадоров.
Зачем в России нельзя печатать моих статей — ну, хоть без подписи?
Посылаю письмо, как вы указали, на имя Monsignor’a Васильева.
«Карамзина» не получал. Мне из Женевы все пересылают.
Благодарю вас еще раз, но непременно жду вашего «Русского». А вы подумайте: из Парижа прямо в Ниццу, отсюда 10 часов пароход в Геную — а там Messageries Imperiales и итальянские пароходы. Вы знаете, что в Сицилии
