моря сделалась сыпь — и нарыв под рукой. Не могу купаться.
Рукой Н. А. Герцен:
Прибавляю тебе только словечко, чтобы поцеловать и спросить, получил ли ты мое письмо и отчего Пирцина не отвечает?
Носятся слухи, что множество людей арестованы по доносам Кельсиева, что это за ужас, если правда.
Пиши же скорей.
Твоя Тата.
168. Н. П. ОГАРЕВУ
31 (19) августа 1867 г. Ницца.
31 августа. Суббота.
Твое и Тхоржевского письмо получил — также «Московские) ведомости». От Бакунина я письма не получал и вчера ходил справляться на почте. Письма нет, — а что он писал? Его бы следовало известить.
Зачем же ты, карейший, вдаешься в девилевщину и там, где просто сумбур и помешательство, предполагаешь замыслы, комплоты? Это так же unrichtigcclxvii[267], как весной предположение
188
вызова со стороны Алексея Алексеевича. К тому же Мария Алексеевна и не уговаривает ехать, — а что какие arriëres-pensëes у старика — кто знает, но всё же где тут комплот? Не вдавайся в эту сторону.
Мо« письмо Ыа1аНе хотела мне отдать, но я не взял, а взял с него прежде список. С тех пор опять все утихло.
Если проект о Кольмаре удержится — я ничего не имею против, весною ехать можно. В Париж я поеду 8-го или 9-го. Я счетами Ротшильда недоволен, т. е. его американским про¬меном, и непременно надобно переговорить с Бамбергером.
Холеры здесь нет, ни в Марсели, ни в Тулоне. А у меня от жара и купанья сделалась сыпь и даже чирей под рукой. В силу сего купаться в море не могу.
Уступок делать не следует в писовке (abréviationcclxviii[268] писовки-конгрессовки) и, если Бакунин еще раз повлечет нас ко дну, — барахтаться. Au reste — ты его дома остановишь и направить. Большое счастье, что меня нет. Ссора была бы хуже и, может, в самой писовке. Я до сего дня краснею за наши промахи.
Дела в России идут утомительно вяло. Те же доносы в «Московских ведомостях », то же крепостничество в «Вести». Право, следует печатать по-французски. Русской публики для нас нет.
Тхоржевский пишет о князе Грузинском и что он его не узнает. Он обещал в фонд. Нельзя ли ему объяснить, что фонда нет, но бедные эмигранты есть, и что мы берем на наш гонор. Да заставь его купить «Былое и думы», «Колокол» etc.
Затем прощай.
А.
169. Н. П. ОГАРЕВУ
3 сентября (22 августа) 1867 г. Ницца.
3 сентября. Вторник.
Итак, невралгия прошла. Это очень хорошо. Моя морская сыпь не проходит — стану ее лечить, как чесотку — серой.
У нас с той бураски — совершенная тишина, были и слова раскаяния и слезы. Письмо мое испугало. С Татой идет все гладко — но тоже ничего. Лиза учится хорошо — да, и еще раз — учителя превосходные. Я боюсь, что Natalie поссорится с учителем музыки за то, что он кричит на Лизу и бранится, — а она делает большие успехи.
От Мейзенбуг получил письмо — в Fanno нет холеры и около. Саша пишет, что и во Флоренции пока нет, но что,
189
если б и была, ехать нельзя. Правительство отставляет бегущих от холеры, особенно Dr, и печатает имена в газетах.
От Бамбергера сейчас получил письмо. Он на день останавливался в Париже и уехал в Трувиль. Придется ехать к нему туда, он мне необходим, и на одного Ротшильда полагаться нельзя. Когда решу, что ехать, напишу за 24 часа.
500 фр. пришлю из Парижа.
Как возможно Бакунину предлагать квартиру с едой? Я предлагал только стены, стулья и Тхоржевского беседы. Это был бы такой антецедент и такое бы разорение, что упадешь.
Твое положение в «писовке» не из приятнейших. Если Бакунин с тобой согласен — ничего, если же вы будете не одного мнения — что ты сделаешь публично? Если Долгоруков будет от имени русских говорить вздор? (Как я знал, что Бакунин испугает его, напусти его хорошенько.)— Не занемочь ли тебе? Молчать нельзя, а публично собачиться ты не привык. Я пишу к Барни и влагаю письмо — ты при пакете его и пошли.
Статейка моя «Prolegomena» готова (50 страниц) — но что делать, потолкую с Бамбергером. Я всякий день дальше от Запада — и даже не имею потребности видеть Гарибальди в Женеве. Зачем в России нет чистых, понимающих людей возле Гарун-аль- Рашида? Он не он, а рычаг, т. е. Levier, хоть и не тот, который был у тебя.
Пусть Барни читает, даже, если хочет, печатает мою эпистолу. Я бы прислал тебе § 1 моей статьи показать им. Может, и пришлю. Боюсь, пропадет. Вот Бакунин мог бы по поводу моего письма сказать слово-другое.
Кому дать поправить, не знаю. Всем им статья станет поперек горла. А слог гадить я не позволю — далее чистки БиЪрпсйГа ничего.
Тхоржевскому доношу, что жары здесь хуже июльских. В воскресенье было гуляние на Варе. Здесь извозчики ездят очень скоро, и жар был так велик, что лошади падали мерт¬вые — мы сами видели трех.
P. S. Ты спрашиваешь, когда в Женеву? — Ну, «писовкой», Бакофкой, Грузиновкой и Князевкой — не заманишь. На «писовку» приеду только в случае, если ты потребуешь.
У нас ничего не решено. Ни о Тате (ей ехать до окончания холеры нельзя). На днях срок квартиры — и тогда все решится.
Мейзенбуг посланное тобою письмо от Шурца получила.
Пусть Тхоржевский купит франка в три игрушку и скажет, что я ее прислал — маленькому Lancier в Petit Lancy.
190
170. А. А. ГЕРЦЕНУ
3 сентября (22 августа) 1867 г. Ницца.
3 сентября, понедельник.
Nice.
У вас во Флоренции были три случая холеры, и трое солдат в Боболи умерли. (Мы здесь лучше знаем.) Письмо твое пришло; ты прав, ехать тебе нельзя от холеры. Советую тебе утром пить petit verrecclxix[269] распалевой настойки или ликера. — Здесь холеры нет. У меня на руках сыпь от моря и солнца — купанье остановил. Сегодня получил письмо от Бамбергера — он в Трувиле. Может, и я туда поеду — мне его видеть необходимо. Ты, вероятно, из моего письма понял (оно пришло после отправки твоего), что американский капитал должен остаться в Америке. Стало, говорить можно об итальянском.
Выделить сто тысяч франков и разделить я готов. Для этого надобно все же кончить американское дело и посмотреть, сколько оно принесет. К 1 ноябрю все будет известно. Но мне твой проект вовсе не нравится. Что за недвижимое именье можно купить за 40 т. фр.? И зачем жить на даче, и почему во Флоренции, где цены теперь высоки, а после занятия Рима будут низки? Когда я говорил о землях духовенства, я говорил о покупке и сдаче на аренду, к тому же их продают с огромными рассрочками. Неужели ты считаешь, что ваша жизнь навеки пойдет во Флоренции? Что касается до aggio, — на нем-то я и выиграю в Америке и, след., если состоится, денег на мебель могу дать.
Далее, Огареву не нужно еще 5 лет больше 600 фр. для м аленького.
Обдумай еще раз. Мне кажется, что можно лучше распорядиться .
Вы будете получать с будущего года 15 000 дохода; я могу и весь капитал отделить. Затем останется еще вашего же капитала в ренту около 10 т. % ; ее снова надобно капитализиро¬вать для приданого etc. Из всей вашей части я не возьму ничего (хоть бы было сто детей и пятьсот внучат). Лиза получит столько же, сколько каждый из вас. Мне ужасно хотелось бы совсем изгнать чудовище наследства между нами. Вы будете иметь ровно % моего теперешнего состояния — и затем я свободен распоряжаться, как хочу, своей И .
Я полагаю, что это справедливо.
И еще раз скажу за всем тем, что жить рентой без труда почти стыдно. Нас среда поставила в борьбу, у тебя среда другая.
Тату до окончания холеры буду уговаривать жить здесь.
Затем — обнимаю тебя.
191
171. М. МЕЙЗЕНБУГ
3 сентября (22 августа) 1867 г. Ницца.
Мальвиде.
Unbarmherzige Florentinerin —
Tata m’a communiqué vos reproches — mais mon dieu— (dieu de Michel-Ange, Brunelleschi, Tasso et Dante) — pensez-vous que c’est si facile d’aller à Florence de Nice — lorsqu’on a besoin d’aller encore une fois à Paris, encore une fois à Genève? C’est plus près de Florence à Rome, — et vous voyez que cela ne va pas si vite. J’ai le mal des 6% de l’Amérique, je veux régler les affaires avant tout — ich harre — pour savoir ce que je pourrais faire. — Vous ne m’écrivez pas ce que vous payez pour l’appartement. L’appartement à Nice est aussi au 3 — au dessus de l’entresol — 3000 — mais avec la faculté de le quitter après le 1 Mai. Il me semble que vous devez chercher maintenant un appartement non meublé — avec les meubles que j’ai à Genève (on peut les envoyer pour 300 fr.) en ajoutant 2000 ou 2500 fr. — on peut se monter. Et bien attendons pour tout cela jusqu’au 5 Novembre. J’ai proposé à Tata de rester jusqu’à ce terme — mais si Alexandre veut venir, elle peut partir avant.
Elle n’a pas perdu son temps ici — par rapport à la lecture. Au moins elle connaîtra enfin l’histoire de la Révolution française et notre Weltanschauung. Pour les arts — elle a fait peu. Elle a avec une très grande persévérance — abandonné le chant, et — forcée par moi — elle a fait deux— trois portraits — et assez bien. L’indolence — lui empêche beaucoup.
Le développement de Lise — va d’un autre train. Chez elle — das Lernen geht am Besten. Énorme mémoire, amour-propre et facilité très grande pour les choses abstraites — elle fait très bien les problèmes avec les fractions décimales. Fait aussi des progrès en musique. De l’autre côté — elle rappelle les plus mauvais traits du caractère d’Olga. Natalie plus aveugle que vous — la défend comme vous avez défendu Olga — et le caractère se gâte terriblement. Je dirai comme vous — le temps —le temps corrigera —et à 20 ans elle sera mieux — j’en suis sûr. Et les traces?
Adieu. Votre invariable ami et censeur.
P. S. Ne pensez pas à la cuisinière—tatarische Phantasien. — Aussi la cuisinière du Dr. Veron est libre.
J’embrasse Olga.
192
Малъвиде.
Unbarmherzige Florentinerincclxx[270] —
Тата сообщила мне ваши упреки — но, мой бог (бог Микель-Анджела, Брунеллески, Тасса и Данте), полагаете ли вы, что так просто приехать во Флоренцию из Ниццы — когда необходимо еще раз съездить
