19 (7) января 1868 е. Ницца.
19. Воскресенье. Милая Тата,
«Дым» мне действительно не нравится — но в русской литературе Тургенев все же не такой дюженник, чтоб позволительно было не знать его сочинений. «Кромвеля», вероятно, ты получила.
Сегодня я пошлю вам «Liberté», там для Мальвиды — письмо Persigny, для Саши — о Тесье, а для тебя — букет, от которого я с утра прыгаю. Это распоряжение бернского совета о высылке всех поляков, которые не представляют 1500 обеспеченья или не хотят натурализироваться за 800 фр. — Я под-
261
лее мало видал дел. Читая это, я почувствовал, что еще не совсем состарился… я выписываю текст — ну уж я заплачу «кобюргерам» моим. Мошенники.
Завтра должна приехать «Владимировка», как ее называет Тхоржевский.
Ольгу целую — она никогда не выйдет из простуд, если будет греться своей печью и не выходить или мало. О сем прошу Мальвиду.
Дело маленькой Жирар все разыгрывается больше и больше — она умоляет ее спасти, хочет бежать и бог знает что. Мать грозит ее запереть. Власть над mineur’амиccc1xx[370] страшная, а ей только 18 лет. Я должен был остановить и человеческое чувство и Natalie. Хоть бы мать ее отпустила куда-нибудь ехать, exempli gratia в Швейцарию, — она, т. е. дочь, готова на все — и все это кончится тем, что она un beau matinccclxxi[371] бросится в море. Вот изверги-то!
Леони учится — она с этой Сандрильоной хороша.
Отец страдает и не смеет защитить, а маленький брат по части шпионства — доносит матери. Меня это занимает, как рассечение собаки Шиффом. До чего человек зол и мерзок.
Скажи Саше, что Тургенев получил от меня его вторую лекцию — в восторге от нее, он всем доволен — ясностью, свежестью и пр. Он ему и всем вам кланяется.
Прощайте.
Сейчас получил от Огарева… Смерть Касаткина — его перевернула, и он имел обморок на улице. Жена Кассаткина в отчаянии. Он вечером здоровый ходил в город, лег спать и не просыпался.
257. С. ТХОРЖЕВСКОМУ
21 (9) января 1868 а. Ницца.
21 января. Вторник.
«Колокол» пришел в субботу вечером. Воскресенье у Visconti заперто. В понедельник к обеду было куплено все. Visconti прислал ко мне, и все, что у меня было 1-го и 2-го №, я ему послал, и это куплено. Статья моя сильно ударила в цель (ответ полякам). А потому Visconti просит сейчас прислать ему 1-го и 2-го «Колокола» с прибавлением столько, сколько вы послали, а 3 и следующие посылать ровно в двойном числе. Вот вам на радость.
А вот на горесть. Устинов приехал (еще ничего не отдал), но я очень ими недоволен. Я думал, что Владимирова проедет
262
по Флоренции, как по Ницце, и, полагая, что она больна, — предложил остановиться у наших. А она хочет так просто у них поселиться до переезда сестры — когда? Устинов не знает. К тому же она здорова и в полнейшем православии и реакции. Я постараюсь задержать ее здесь (она остановилась у бывшего жандармского полковника Бека). Для наших во Флоренции это будет удар. На несколько дней Саша мог переехать — а если это на три месяца? Это чисто русская помещичья черта. Покажите это письмо Огареву, чтоб и он опять своих поругал.
Послали ли вы «Колокол» Тургеневу?
Посылаете ли d-r Coste в Montpellier, 4, Rue de l’ancien Courrier?
Марья Каспаровна просит ей писать в Mattenheim, а не в Mattenhof.
Жду письма о деле Чернецкого, о получении чека и о высылке «Колокола». Все газеты молчат, кроме «Liberté»; неужели Э. Жирарден отлил пулю?
А. Герцен.
Пришлите корректуру моих статеек в виде письма.
Не можете ли вы выписать из моего письма, там я писал о Владимировой насчет Флоренции — не может быть, чтоб я предложил жить целую зиму или по крайней мере три месяца. Мне это нужно, чтоб знать степень вины моей и ответственности. Со мной после России ничего подобного не случалось.
От Ботана получил за Крамера в Bruxelles — годовую подписку.
С Устиновым объяснился и сказал, что они могут приехать, но не оставаться. Вы об этом не говорите. Володимирова боится нас.
258. Н. А., О. А. и А. А. ГЕРЦЕНАМ и М. МЕЙЗЕНБУГ
21 (9) января 1868 г. Ницца.
21 января. Понедельник.
Никогда переписка у нас не шла так быстро — одно дело за другим, теперь требую от вас совет, и очень серьезный.
Malvida et Tata,
Alexandre et Olga,
avisez.
Lorsque Tkhorzevsky m’a écrit queMselle Volodimiroff — est très malade et qu’elle veut aller au sud de l’Italie passant par
263
Florence — pour prendre le conseil de Schiff et voir Tata — j’ai écrit à Tkhorzevsky — que comme M. Oustinoff ne va que jusqu’à Florence — elle peut passer un jour ou deux chez vous.
Voilà ce que ces braves Russes ont fait:
1° Elle est ici et bien portante.
2° Elle ne veut aller nulle part qu’à Florence — et attendre chez vous sa sœur — qui viendra quand? Dio lo sa.
3° Elle est tout à fait rétrograde, au dire d’Oustinoff.
J’ai été ébahi de cette manière d’agir — tellement je me suis déshabitué des manières russes.
Il faut donc chercher conseil. Je tâcherai de l’arrêter ici jusqu’à la réponse (pourtant elle veut partir jeudi) — n’avez vous pas chez l’Anglaise en bas une pension? Ou que Tata lui écrive ce qu’il y a à faire.
Moi je m’en lave les mains. Donner un lit pour une malade pour un ou deux jours, ou garder une demoiselle gâtée — indéfiniment est une différence de tout en tout.
Prenez donc vos mesures et répondez. Cette lettre restera chez m-selle Meysenbug — car Tata jette tout dans la chambre — et chacun peut lireccclxxii[372].
Действительно я взбешен был этой нецеремонностью — ну да придумайте же, что делать.
Прощайте.
264
259. H. A. ГЕРЦЕН
22 (10) января 1868 г. Ницца.
Милая Тата,
твое письмо от 17 получил сегодня, 22, т. е. на пятый день, или у вас лежат они долго — или это странно. Ветер такой. Ты знаешь, что я с мнением Мальвиды и Саши согласен.
Ты видишь, что не я один о Флоренции так думаю. Я и в том согласен, что немецкое движение интереснее и живее. Но что же можно думать о поездке — разве летом. Я полагаю, что летом буду в Швейцарии (и Natalie) — увидим тогда.
Je prie beaucoup Malvida de s’occuper de l’arrangement ultérieur à prendre pour Mselle Volodimiroff — c’est dommage, mais évidemment impossible de rester chez vous. Sur quoi nous sommes d’accord avec M. Oustinoffccclxxiii[373].
27 (15) января 1868 г. Ницца.
27 января. Понедельник.
Тате.
Вот что здесь было. Дни четыре тому назад, в десять часов вечера, приехала Mme Garibaldi, заплаканная, с Нини, — сказала, что с ее отцом что-то случилось на охоте в S. Remo, и поскакала с мужем туда — Нини осталась у нас. Гарибальди воротился через два дня. Старик 60 лет, в минуту меланхолии, застрелился. Дочь очень огорчена. Нини — мила, смеется. Лиза все слышала — и не проговорилась ни одним словом (это фамильная черта вас всех, и очень хорошая).
О Владимировой писать больше не хочу, отделайтесь от нее. Я ею совершенно недоволен. Спроси подробности у Саши и письмо Тхоржевского, — Требую твердости.
Я писал к Ольге, что фортепьяны ваши общие — я их купил по совету Мейзенбуг и для Ольги — но не то, чтоб так, в частную ее собственность.
О Германии я только потому не писал ответ, что твое письмо пришло позже, — и я всегда отвечаю после вопроса — а не прежде. С Володимировой я писал. Выдумай план, комбинацию — что-нибудь, — а то как же «так взять да и ехать» в Каценеленбоген или в Кревинкель.
Я Natalie предлагаю все же весной (т. е. в мае) ехать в Альзас хоть посмотреть школы. Разве тогда что-нибудь придумаем.
265
Сегодня пишу мало. Лучшее, что можешь сделать с Владимировой), — возьми выкройку с башлыка и сделай себе.
Что она скажет о голосе Ольги?
Прощай. До следующего письма. Напиши что-нибудь Лизе, она все ждет. Я нахожу, что она себя ведет лучше. У детей бывают полосы, не объясненные физиологиею.
Романов Ж. Санд читать не могу — скучны.
261. М. МЕЙЗЕНБУГ и О. А. ГЕРЦЕН.
27 (15) января 1868 г. Ницца.
Chère Malvida,
Соте sta (comme dit le roi) après l’invasion barbare. Figurez-vous que Natalie a dit en toutes paroles qu’il n’y a pas de plan, qu’Alexandre doit déménager, qu’il vaut mieux attendre à Nice — que moi j’ai insisté — et que la belle tatare a répondu à tout cela — que ce n’est rien — qu’elle peut se placer dans la chambre de Tata. Quel beau souvenir de ma patrie… C’est du cuir russe…
Votre lettre est admirable de bon sens… et de profond sens — s’il n’y avait pas le péché originel — de l’idéalisme qui pense qu’Olga peut sans dormir lire Cromwell — je serais tout à fait content. La pensée ou l’observation sur le terrain égal d’éducation — est tout à fait la mienne. J’ai en horreur toutes les mésalliances — et j’en ai souffert toute ma vie.
Votre devotissime.
Vous avez oublié qu’en vous laissant pour le piano les 400 fr. j’ai ajouté 50 pour le change.
Au reste j’ai écrit en détail à Alexandre. Le bruit s’est répandu à Berne que le D-r Demcke est en bonne santé — au Mexique.
Chère Olga,
Je te félicite — avec le piano et la réussite, joue beaucoup, joue bien — ce piano pourtant (tu sais que je suis un vieux communiste) — ne doit pas t’appartenir exclusivement, mais à toi, Tata et Malvida ensemble. (Alexandre est exclu — comme non sonore.)
Je t’embrasse. — Demande à Domengé quand il enverra l’article.
27 Janvier.
На обороте: Mademoiselle La Baronne
Malvida von Meysenbug Olgaque.
266
Дорогая Мальвида,
come staccclxxivf374] (как сказал король) после нашествия варваров. Представьте себе, что Натали сказала напрямик, что это не план. Что Александр собирается переехать на другую квартиру, что лучше ожидать в Ницце — что я настаивал — и представьте себе, что прекрасная татарка ответила на все это, что это ничего, что она может поместиться в комнате Таты. Какое милое воспоминание о родине… Это чисто по-русски…
Ваше письмо восхищает здравым смыслом… и глубоким смыслом, — и если бы в нем не было первородного греха — идеализма, полагающего, что Ольга может, не засыпая, читать Кромвеля, — я был бы совсем доволен. Мысль или замечание о важности одинакового воспитания мне очень близка. Я
