вероятно, дождусь Тату — а не то в Люцерне, где буду ждать пранженской гистории. Люцерн очень красив, я готов там жить хоть месяц.

А хотелось бы и мне где-нибудь приютиться — но ничего не предвижу. Смотри, как бог- то иронию загибает. Ты проповедовал неподвижность — вот и ходить не можешь, я, напро¬тив, движение — и в 56 лет не имею столько оседлости, как пан Цверцякевичили Шихонь. Не знаю, как выработаться из этого положения. Не посоветоваться ли с Гризингером — это по его части?

Особенно хорошего от свидания с Татой не жду.

Прощай.

У Natalie сильный был понос, и теперь продолжается. Лиза здорова, но Natalie убеждена, что она больна, и хочет советоваться с Ад. Фогтом.

364. Н. П. ОГАРЕВУ

Конец 1867 г. — начало 1868 е. Ницца.

Лиза с acharnement’ом спорит с француженками — и защищает Россию. Дама ей говорит: «Зачем в 1812 году крестьяне били французов» — а Лиза: «А зачем Наполеон ходил на Россию войной, еще бы — пришли брать домы и города — а мужики бы их не защищали. Для вас Наполеон — un grand hommedlxv[565] — а делал всё вред и убивал». — Англичанка несчастно подвернулась и говорит: «Одно война— а другое злодейская бойня». Лиза вдруг обратилась к ней — à la Nicolas: «А что вы делаете в Ирландии — c’est comme chez nous en Pologne?dlxvi[566]»— Te и отступили — к радости всех американцев.

382

365 H. П. ОГАРЕВУ (черновое)

Конец 1867 е. — первая половина 1868 г.

Мне не нравится маненько ухарский тон. Как в руководстве писать «Конопатить в тюрьму»… родительская розга.

Далее «Цербст» — а не «Церпст». — Ни Новиков, ни Радищев не были на каторге; даже Новиков не был в Сибири, а сидел в Петропавловской крепости.

На грех тебе дал Мордовцева о Стефане Малом. — Много — строк пять — и без Юрья Владимировича.

Мечникову допросные пункты:

1) Откуда он знает, что декабристы хотели освободить с землей?

2) Откуда он знает, что Петрашевский — Петрушевский?

3) Что такое — «они были из ученого сословия»? Мандарины — в Китае.

Примечания:

1[1] мечтательно (нем.) — Ред. п[2] опиоманы (англ.) — Ред. ш[3] здесь: хранителя (франц.). — Ред. г^[4] передовые (англ.) — Ред.

’^[5] мой дорогой (итал.) — Ред. vi[6] сам справится (итал.) —Ред. vii[7] мимоходом (франц.) — Ред. viii[8] слова улетают (лат.). — Ред.

ix[9] Разве наша портьерка возьмет и старуху Линду и двух» щенят?

х[10] Вы очень несправедливы, дорогая Мальвида, но так как это из дружбы ко мне, то у меня не хватает духу сердиться. Несколько слов в пояснение однако необходимы.

Если бы вы знали, как мне было больно отказаться от мысли поехать к 6-му во Флоренцию, вы не написали бы мне вашего письма. Вы бы, с немного большим доверием, подумали: «Раз он не едет — значит, есть тому причина». У меня — обязанности и угрызения совести — по мере возможности я выполню первые. ЬеЬешкйшЯег… искусник в жизни (нем.) я был им, теперь я уступаю первенство вам, молодым: душам (которые, скажем в скобках, способны воспламеняться еще от фальшивой книги госпожи Мишле). Знаете ли вы, что для меня нет бо¬лее прекрасного идеала, чем спокойствие, чем досуг, позволяющий сказать свое последнее, заключительное слово. И этот идеал недоступен для меня. Вы полагаете — что зажмуриться и удалиться, чтобы не слышать криков, — достаточно. О нет! Я единственный лоцман среди безрассудств и несчастий — сам дивлюсь своим силам — и несомненно, что только моя деятельность, мой «другой мир» поддерживают меня. Я делаю пробу — хочу узнать, как в

Женеве и в Ницце пойдут дела без меня. Оставьте же по крайней мере в моем распоряжении время. Огарев — самый близкий мне человек — человек, высокую поэтичность, вдумчивость, доброту и любовь которого вы знаете, — один из наиболее трагических элементов; в этом деле. Он убивает себя, он губит себя своим образом жизни — и я вижу полнейшую тщету моих советов, моего влияния. Натали — несчастнейшее существо— следствие ли это ее характера, падает ли на нее вина — не в этом дело. Я утверждаю, что ее жизнь — сплошное мученичество и недуг. И посреди всего этого — ребенок, удивительно одаренный и удивительно испорченный.

Я удаляюсь для того, чтобы посмотреть, что они будут делать, но* предварительно хочу подготовить необходимые условия — а тут вы, как снег на голову, с вашими празднествами.

«Школа найдена!»… И это говорите вы — адрес школы найти нетрудно. Но когда спешат — вам известны последствия. Александр горячо рекомендует Фрелиха, — мы туда едем — вы меня завлекаете в эту западню омерзительной дрессировки детей, и два месяца спустя приходится с громадными издержками спасать Ольгу из этого педагогического вертепа. И Александр находил их стол хорошим, а их «обхождение» приятным?..

Теперь подумайте спокойно и — прочтите это письмо вместе с Татой и с Александром. Это объяснит одну часть — вторая viva voce устно* (итал.).

P. S. — Я не посылал денег отсюда… Авигдор предложил мне получить их и инкассировать во Флоренции, чтобы понести меньше издержек. Значит, и в данном вопросе вы неправы.

Кстати — мне нужна расписка Александра. Я видел вчера Авигдора, у него ничего нет. — Скажите Александру), что я заплатил еще-250 фр. за Кювье… Фогту.

Вы считаете среди других преимуществ Флоренции и то, что я встречусь там с Эмилем Фогтом — но ведь он проследовал через Женеву не навестив меня — и это значительно умеряет мое желание видеть его. Карл Фогт уехал в Германию — где он будет читать лекции (франц.). — Ред.

xi[11] почтовой карете (франц.) — Ред.

xii[12] до востребования (франц.) — Ред.

xiii[13] пансион (франц.) — Ред.

xiv[14] услуги (франц.) — Ред.

xv[15] неистовая и бранящая (итал.). — Ред.

xvi[16] если не произойдёт несчастья и задержки (франц.). — Ред.

xvii[17] Не забудьте послать 2 экземпляра «Сазонов и Энгельсоны» ему — и 5 в Флоренцию.

xviii[18] скидкой (франц.). — Ред.

xix[19] очень предупредительны (франц.) — Ред.

xxi[21] Скорее (англ..) — Ред.

xxii[22] Как бык перед горой (нем.) — Ред.

xxiii[23] прием (франц.) — Ред.

xxiv[24] свободе воли (франц.) — Ред.

xxv[25] в процессе писания (итал.) — Ред.

xxvi[26] A propos к письмам. Зачем ты шалишь, надписывая Тате… Если это хитрость, то она слишком прозрачна.

xxvii[27] Карл Пятый (франц.) — Ред.

xxviii[28] Короче говоря (франц.) — Ред.

xxix[29] наедине (франц.) — Ред.

xxx[30] Посмотрим (итал.). — Ред.

xxxi[31] о свободе и несвободе воли (лат.) — Ред.

xxxii[32] Что вы можете сказать на это? (нем.) — Ред.

xxxiii[33] самом необходимом (франц.) — Ред.

xxxiv[34] окажите любезность (итал.) — Ред.

xxxv[35] Долго (франц.) — Ред.

xxxvi[36] если не случится (франц.) — Ред.

xxxvii[37] Обдумайте это. (нем.) — Ред.

xxxviii[38] в отчаянном положении (франц.). — Ред.

xxxix[39] поездом (франц.). — Ред.

xl[40] Свободе воли (итал) — Ред.

xli[41] кое-как (франц.). — Ред.

xlii[42] в сущности (франц.). — Ред.

xliii[43] Купи ей букварь — это легче, я уверен, что ввоз букварей запрещен. Только надобно рост одинакий со старыми.

xliv[44] дорогой (итал.) — Ред.

xlvi[46] следовательно (лат.) — Ред

xlvii[47] Хочу видеть, как выстроите (лат.), — Ред.

xlviii[48] впрочем (франц.). — Ред.

xlix[49] площади Св. Марка (итал.) — Ред.

l[50] сошла на нет (франц.) — Ред.

li[51] Королевскую гостиницу (итал.). — Ред.

lii[52] на вечные времена (итал.) — Ред.

liii[53] к доктору Левье (итал.) — Ред.

liv[54] по крайней мере (итал.) — Ред.

lv[55] прогулки (итал.) — Ред.

lvi[56] Дворца дожей (итал.). — Ред.

lvii[57] избытка (франц.). — Ред.

lviii[58] действовать совместно (нем.). — Ред.

lix[59] Если Мальвида желает, вы можете все съездить к Гарибальди. lx[60] изящных искусств (итал.) — Ред. lxi[61] исподтишка (франц.) — Ред. lxii[62] откуп (итал.). — Ред.

lxiii[63] Пока нет ни Гарибальди, ни sein Hauch его духа (нем.) — я их ожидаю сегодня, и, вероятно, если Гауг приедет без Гарибальди, то я завтра уеду. В крайнем случае — послезавтра.

Вы основательно потрудились, чтобы не захотеть понять сказанного мною о моллюсках; перечтите и вы увидите, что там нет ничего враждебною в отношении венецианских дожей.

Наконец-то, милостивые государи и государыни из славного 41 Санкта Монака, карнавал принял грандиозные размеры. Маленькая глупость— глупа, но большая — может стать прекрасной, величественной. «Лихорадка» масок из обычной стала горячечной. Представьте себе две площади — одну набережную (нашу, Скьявони) и все прилегающие переулки, наполненными народом и масками — проходу нет, движение остановлено — повсюду крики Полишинеля, смех, но ничего непристойного, как в Париже. Последняя черта покорила меня. Это веселящийся народ— а не арсенал публичного дома — на обслугу которого нацепляют маски, подобно тому как Бисмарк — иголки на ружья. That is the phylosophy — not the actuality Это — философия, а не действительность (англ.).

А теперь вообразите себе все нелепости, которые могут обрушиться на голову такого бедного дикаря, как я, — и вы все еще будете далеки от действительности. Например, представьте себе огромный зал — 200 обедающих масок. За десертом у них является мысль посмотреть еще одну диковинку; живо посылают какого-то господина на розыски — беднягу приводят, и все двести масок трижды пьют шампанское при кликах «виват» и представьте себе, что эта

â

остопримечательность — я, ваш покорный слуга. Сначала они кричали «amico i Garibaldi» друг Гарибальди (итал.) — и «russo libero» свободный русский (итал.), в конце концов они стали провозглашать «poeto russo» русский поэт (итал.), и я, опасаясь, как бы они не перешли к «pittore e maestro» художник и маэстро (итал.), спасся бегством.

Пробившись четверть часа, я сообразил, что невозможно пройти через площадь Святого Марка, не убив кого-нибудь или не будучи убитым. Гордый званием поэта, я прислонился к колонне… волна человеческого моря подымалась все выше и выше, рядом со мною стоял польский граф (тот самый, который исполнил приказ привести меня), я увидел проходящую даму, столь прекрасную, что можно было забыть даже Людмилу Ассинг, — словом, писаную красавицу. «Черт возьми! (последнее — остаток религиозного воспитания), — сказал я поляку — совсем близко около дамы, — как она дивно хороша!» В мгновение ока меня хватают, ведут, толкают, и вот я перед очень худощавым господином, который осыпает меня любезностями, приглашает к себе, а до визита представляет меня своей жене, которая отчетливо слышала мое восклицание. И я понял тогда, какая тяжелая ноша — 54 года от роду, но утешился, вспомнив, что в Венеции был признан очаровательным и Отелло, — и я дал себе слово, как только одержу морскую победу, отправиться с визитом к прекрасной… Куракиной… ибо эта дама — полька. Вы, конечно, понимаете, что все это невозможно и что все это мне приснилось.

Засим поручаю вас