именно потому, что себя противопоставляю себе
же самому и «себя» порицаю. Но и то, что себя прошлого я схватываю
в виде временной перспективы того, кто относится к актуальному те­
перешнему, и что, с другой стороны, и себя в актуальном теперешнем
я схватываю только в связи с так перспективно преображенным и при­
знаваемым себя реальным -даже и это я знаю только с перспективы
позднейшего теперешнего, с перспективы, которая вновь относится
к этому новому теперешнему. Кем же тогда я являюсь во всех этих
переменчивостях и измененных перспективах времени? Что такое
это «я», которое, несмотря ни на что, трансцендирует все эти пере­
менчивости и перспективы при всей ограниченности настоящего и
двух бездн небытия продолжает, однако, быть и существовать? А не
является ли оно в конечном счете лишь фантомом, призраком,
созданным моей жизнью в теперешнем и моим знанием о прошлом
и его разнородных видах с перспективы времени? И хоть ЭТИ виды
относятся по своему содержанию к одному и тому же «я», но не оши­
бочно ли это, пусть и выглядИТ обязательным? А может, «я» — это,
по сути, не что иное (угверждают трансцендентальные идеалисты),
как только ограниченный тепереШIШМ жизненный процесс, призрак,
постоянно помельrвающийся под себя самого, это другое «я», транс-
55
КНИЖЕЧКА О ЧЕЛОВЕКЕ
цеНАИРующее тепереIШIее, той же самой прироДhI и продолжающееся
при всех изменениях и оrpаничениях во времени?
Вот и поныне поэтому живы и важны давнишние слова Декарта:
«Нос pronuntiatиm, ego surn, ego existo, quoties а те profertur, vel mente
concipitur, necessario esse verurn. Nondurn vero satis intelligo, quis пат
sim ego illе, qui iam necessario surn . . . «*. Только теперь проблематику
суш:еro нашеro «Я» как человека, живуш:его во времени, надо ставить
на основе разных опытов времени и искать новые ее решения.
111
пытания
Следовательно, и ссылка на способ, каким -на фоне второго ис­
времени -происходит конcrитyиpование меня же самого до
меня, не позволяет нам разрешить трудности, в которых мы оказались
вследствие суш:ествования двух различных и не согласуемых между
собой опытов времени. Поэтому размышление над способом, каким
для меня конcrитyиpуется мое «Я», и вправду заметно повышает во мне
убеждение, что я суш:ествую как человек, трансцендирующий мои
актуальные переживания и мое актуальное тепереIШIее, но вместе с
тем оно совершенно не способно это убеждение ни опровергнуть,
ни также выработать во мне уверенность, что подобный способ
знания о себе самом и конституирование своего <<Человеческого» «Я» ИСКАЮчает суш:ествование этого «Я» самого по себе и чтобы было таким, каким мне предстает в опыте. А потому следует скрупулезно изучить все источники знания о себе самом и подумать, спосqбны ли убедить нас и в каких границах его результаты о суш:ествовании и свойствах нас самих как людей, трансцендирующих переживание. Задача, к решению которой мы сегодня пока еще не готовы. Ибо насколько в истории европейской теории познания большие уси­ лия направлялись на изучение развития чувственного восприятия [spostrzeganie] и полученных на его основе познавательных выводов, * Сие провозглашенное я есмъ, я существую всякий раз, когда мной высказывает­ ся или мыслится, с необходимоcrью является истинным. Но я еще недосгаточно уразумеваю, кто ecrь тот Я, который уже с необходимоcrью существует (лат.). - Перевод И. Ауnандuна. 56 Человек и время настолько -странным образом -проблема, какмы познаем самих себя, всё еще остается неосвоенноЙ. Сегоднямы даже не располагаем необходимым началом теории Bнyrpeннeгo опыта, ибо трудно таким началом считать незначительное число малозначащих общих мест о так называемом BнyrpeннeM восприятии [spostrzezenie]*, которое можно найти в литературе. Однако я тут специально заниматься этой проблемой не собираюсь. Хочу AИПIЬ указать на некоторые результаты второго из представленных тут опытов времени и уже намеченных воззрений, которые на его основе напрашиваются. Ибо эти выводы могут бросить дополнительный свет на проблему существования и сущности моего человеческого «Я», так сильно связанную с опытом времени. Как же, собственно, это происходит? Испытание времени, живя в котором, :мы начинаем казаться себе ЛИШЬ интенциональным соз­ данием переживаний в теперешнем, обнаруживает нам две пустоты небытия: уничтожение того, что было когда-то, и несуществование того, что будет. На границе этих двух пустот пролегает теперешнее. Но это настоящее, как подчеркивал св. Августин, находится не только на их границе. Оно - сама граница. Не фаза, а четко очерченный разрез. Поперек чего? Поперек того, чего нет. эта и только эта грани­ ца, этот «точный» разрез должен быть тем, что существует. А вместе с тем в этот четко очерченный разрез должна не только вместиться, если можно так выразиться, наша актуальная жизнь, но и, более того, произойти конституирование нашей человеческой личности, все эти сложные и взаимообусловленные процессы, которые, создавая многообразные перспективы, призваны как-то выдумывать мое «Я», которое выходит своим существованием и обеспеченностью как за пределы течения осознанных переживаний, так и моего актуального теперешнего. Вот это существующее осознанное переживание на пограничном разрезе теперешнего и должно бы, как это не раз про­ возглашалось со времен св. Августина и вплоть до Гуссерля, привести к чему-то еще большему. Именно в нем должно быть истоку консти- . * Этот термин перевоДIПСЯ еще и как усмampивание (В частности, у Гуссерля). -При­ мечание переводчика. 57 КНИЖЕЧКА О ЧЕЛОВЕКЕ туции самого времеlШ, а следовательно, не только настоящего, но прошлого и будущего. Если же истиной будет то (в чем я, конечно, не уверен, но это следует предположить для дальнейших Bывдов),' что мое человеческое (00), помысленное как продолжающееся бытие, трансцендирующее теперешнее, которое каким-то образом избегает уничтожения в прошлом, должно быть единственно определенного рода Бсtшn* сознательных процессов, то почему такого же самого рода fictum не может быть и само прошлое, и будущее, а значит, - подобное изменение, перемена из небытия прошлого в моментальную актуальность и снова в его небытие, постоянно? Иначе говоря, почему бы в этих условиях самому времеlШ не быть чисто интенциональным СОЗДaJШем отдельных сознательных процессов, которому, так сказать, в «действительностю) IШЧТО не соответствует? По существу, в истории европейской философии эту мысль не раз пытались реализовать, и это делалось по-разному: Кант, как известно, видел во времеlШ только форму созерцания или, иначе говоря, определенный трансценден­ тальный продукт (<внутреннего ощущеНИЯ)); согласно Гуссерлю, время конституируется в системе ретенции; а по Бергсону, однородное время есть всего лишь некая формальная схема, релятивная усилиям действия. Наконец, можно сказать, что описанный мной вид времеlШ как эквивалента первого из выделенных тут опытв,' является не чем иным, как чисто интенциональным продуктом этого опъrra. Я не собираюсь ЗaJШМаться критикой всех этих разнородных воз­ зреlШЙ, а упоминаю о них только для того, чтобы отметить, что в той теоретической области, в которой мы сейчас находимся, в конечном счете не имеет значения, как мы будем понимать время, которое должно быть так ли иначе производным, - Бсtшn переживаний, заключенных в моментальном теперешнем. Существенным является лишь вопрос: как было бы возможно, чтобы в сжатом моментальном настоящем происходили эти столь сложные переживания, ведущие к конституированию многообразных трансцендентов, между прочим, прошлого и будущего? Можно ли признать сущеСТВОВaJШе этих пере­ живаний в данных условиях? Не проще ли согласиться с тем, что их * Выдумка, ложь (.лат.) - Примечание переводчика. 58 Человек н время вообще нет? Ибо разве может бьrrь так, чтобы - всё равно, пере­ живание это или какой-либо трансцендирующий его предмет-в ту самую минуту, в которую оно становится, одновременно переставало быть в ту самую минyry, которая должна быть единственно точной границей между двумя небытиями? Как же можно что-то квалифици­ ровать, если эта квалификация «одновременно» возникает и исчезает, если ее нельзя про.до.лжить как то же само.е? Если же, напротив, мы согласимся с тем, что переживания су­ ществуют и что время И, в частности, прошлое может только в них «конституироваться», то не следует ли нам одновременно признать, что каждое из этих переживаний должно как о.дно. И то. же - вы­ ходить за пределы этого «точного» должен со.храниться как о.дно. И то же, а тем са­ мым своим бытием пересгупать, трансцендировать каждо.е из этих точных длиться как бы вопреки точному явлению себя и исчезновению каждого из них? Но в таком случае не следует ли прежде всего скорее отказаться от такого понимания настоящего, как <<разрез», «граница», «временная точка», и сказать, -как это, впрочем, и в самом деле не раз старались сделать -что ничего подобного нет? В конкретном опыте вообще не высгупает такое точно.е концепция, которая сигнализирует нам, с одной стороны, о втором из упомянугых способов опыта вре­ мени, а с другой, как сказал бы Бергсон, - понимание времени как пунктирного континуума. Однако если мы согласимся, что настоящее не является точной границей между небытием прошлого и небытием будущего, то не придется ли нам тогда сомневаться по поводу испытания времени, в котором это небытие себя обнаружило? По всей вероятности, мы никогда не согласимся с тем, что «ушедшее настоящее» якобы про­ должает таким же о.бразо.м существовать, каким когда-то было на­ стоящим (подобное - в отношении будущего). Но должны ли мы по сути принять только о.дин способ бытования, -который свойствен бытованию в актуальном теперешнем? Напрашивается, однако, еще одна возможность. Если мы согла­ симся с тем, что переживания, в которых совершается конституция 59 КНИЖЕЧКА О ЧЕЛОВЕКЕ времени и дрyrиx трансцендентов, сами трансцендируют точное на­ стоящее, то приняв одновременно с тем, что настоящее и есть точная !раница между прошлым и будущим, мы должны будем признать, что эта точность настоящего не преврашает в прах существования и тождества трансцендирующих настоящее переживаний. Но в та­ ком случае не следует ли признать, что подобное «бессилие» и есть точность настоящего в отношении бытия и квалификации дрyrиx трансцендентов, в частности, в отношении моего человеческого «Я», которое, согласно первому опыту времени, преодолевает время? Не будем решать, как в конечном счете обстоит дело с этими проблемами, чтобы не сделать преждевременно решительного шага. Лучше еще раз задумаемся над другой проблемоЙ. Если прошлое и будущее - не что иное, как небытие, тогда утрачивается всякий смысл понимания того, что есть <<Настоящее». Говорить о <<Настоящем» имеет смысл только в том случае, если мы согласимся, что прошлое и будущее не являются простым и абсолютным небытием, а, скорее, являются отдельными видами или способами существования, спе­ цифически отличными от существования в актуальном теперешнем. В противном случае следует говорить только о бытии и небытии, а время вообще исчезает из сферы рассуждений. Аопустим, однако, еще раз, что прошлое и будущее были бы только интенциональным продуктом теперешних переживаний, что и то и другое - чистое небытие. Тогда возникает вопрос: по­ чему как раз этому продукту в противовес другим, якобы только интенциональным продуктам теперешних переживаний, мы должны приписывать абсолютный характер, а следовательно, утверждать, что это чистое небытие представляет собой состояние вещей независи­ мо от сознательных операций? И не следует ли в результате этого скорее принять, что и эта пустота небытия прошлого и будущего есть всего лишь некий fictum, тогда как «вправду» такой пустоты нет? И не переворачивается ли тогда вся проблема с ног на голову? Не лучше ли сказать сейчас, что эта жизнь на острие скрещения двух небытий - только особого рода иллюзия, проистекающая из специфического способа переживания, который, впрочем, не является ни обязательным, ни единственным, и что «вправду» всё происходит 60 Человек и время совершенно иначе? Но в таком случае не надо ли нам из двух разных опытов времени признать больший вес скорее за первым из них, а тем самым склониться к воззрению, что человеческое «я» - не просто интенциональный продукт определенноro способа переживания, а нечто, принципиально от него отличное? Я не собираюсь