здесь все эти вопросы решать. Оживив саму
проблематику, я считаю, что надо еще обдумать множество разных
вопросов, тщательно проанализировать данные опыта и ход самих
испытаний, чтобы приблизиться к ее решению. Мой же тезис в
настоящее время сводится к следующему: есть два различных, опи
санных мной опыта времени и возникает тесная связь между ними и
проблемой сущности и существования нашей личности.
IV
Но есть во втором испытании времени и кое-какие практические
результаты, касающиеся жизни. Важнейшие из них таковы.
Погруженный во время, вечно тоскующий о себе как о существе,
независимом от времени, человек ощущает угрозу со стороны перемен
и тшетность наступающего ДНЯ. Не осознавая того, что хочет убежать
от себя самого, забыть о себе. Старается не знать, что неуклонно
меняется и что с каждой минутой он кончается, как спадающий жар.
Он <<убивает время»: находит занятия, какими бы «заполнить» время,
всё свое внимание концентрирует на работе, без которой мог бы
обойтись. Чтобы не чувствовать себя одиноким и чужим на свете,
создает АЛЯ себя фикцию обязательств перед тем, чего, собственно,
нет, что неважно, но что сам себе создал и чему - не признаваясь в
том -придает вид значительности и существования. Себя оставляет
в залежах, чтобы служить чему-то другому. Вместо того чтобы бьrrь,
будучи собой, схватывая себя в каждой боли и в каждой радости, в
каждом усилии и победе, он безвозвратно себя теряет. И не знает,
как мноro теряет. Аумает, что возводит вокруг себя мир и себя в этом
мире, а между тем сдерживает лишь собственный страх перед гро
зящей ему пустотой. И через это уже сеroдня становится пустотой
еще большей.
61
КНИЖЕЧКА О ЧЕЛОВЕКЕ
Когда однажды обсгоятельства, в которых он оказался, потребу
ют от него решения - не по готовым рецептам, внешним образ
цам или нормам, а согласно собственному знанию, выросшему из
собственного же усилия воли, - он тотчас вдруг вернется к себе и
почувствует себя ребенком, беспомощным и глупым. Пусгота будет
там, где он ожидал найти себя, не будет не только сиАы отпора, но
даже и способности к порыву, возможности взволноваться и стать
захваченным. И тогда не без удивления он откроет, что, несмотря на
вечное течение времени и то, что посгоянно находится между тем,
чего уже нет, и тем, что еще не насгало, он мог бы на протяжении
перемен, уничтожений и возникновений осгаться собой, умей он
оказывать сопротивление времени-разрушителю и не погуби он себя
в жизни за <
Иногда человек, потерявший себя во времени, сгарается себя за
фиксировать, замкнувшись в своих делах. Помается иллюзии уве
ренности, возникшей по тоске длящегося бытия, что лишь только
он сам уходит и действительно быть не может, заcrыв на границе
двух небытий, тогда как окружающий его мир не подлежит времени,
продолжается, существует. Он старается тогда свои создания -будь
то художественные, научные или из области техники — вмеcrить в
как бы независимый от времени мир и заключить в нем себя либо
то, что считает в себе самым лучшим: самую свою глубокую мысль,
свои самые чистые чувства, свои идеалы*. Всё это хорошо, пока он не
длящим
разглядит, что не способен ни себя заключить в дело, ни дело сделать
ся. Всгавляет его в действительность течения исгорического
времени, подчиняет бегу неусганных и неотвратимых перемен, при
которых оно раньше или позже состарится и разрушится и сганет
немым. Hacraнeт день, когда он поймет, поcrиrнет, что напрасно
жертвовал жизнью в погоне за призраком.
* На этой основе возникла концепция искусcrва У Валери и Лавеля. Она соот
Beтcrвyeт обрисованной жизненной позиции и одностороннему пршrrию только
одного ОПhIТа времени. ТОГАа искусcrво преАСТавляется преОАолением времени.
Но из этого не слеАУет, что оно им Аействительно было. Его cyrь и смысл в жизни
человека — в АРУГОМ.
62
Бывает, что человек старается себя зафиксировать по-другому:
живет с убеждением, что он -сегодняшний и его поступки и дела
точно так же, как когда-то это было АЛЯ других, — уйдуг в будущее,
что он силой своих ощущений и способа жизни делает прошлое
продолжающимся, а сегодняшнее -уже ушедшим. И чтобы сделать
его продолжающимся и своим, подобным себе, забывает или старает
ся забыть о еще более давнем и более далеком прошлом, как бы его
вообще не было. И таким образом (внешне) вытаскивает из потока
времени то, что ему надо присовокупить к своему настоящему, к свое
му «сегодНЯ». И тогда говорит: «сегодняшние» люди, «сегодняшнее
искусство», «сегоДНЯlПНЯЯ» наука. Те давние, «незапамятные», уже к
«нам» не опюсящиеся века, люди, произведения культуры, уже «се
ГОдНЯ» им не считаются. Их нет. Он не чувствует себя их потомком,
последователем. Ценит только свой век, свои завоевания, свои дела.
Забывает, что человек уже множество раз завоевывал эти самые вер
ШИНЫ культуры, а завоевав их, снова с них скатывался, минуя их. Он
живет с постоянно сопровождающим его убеждением, что когда-то
там, во мраке прошлого, было высшее приуготовление, одно начало,
но не было еще никого, кто был бы ТОЧНО так же, как он (или так
только чувствовал?), захватчиком, победИТелем, вершиной культуры,
которая останется. Живет вне времени. Он забывает, что на его моги
ле, на останках его культуры, о которой, придет час, никто не будет
уже ничего знать, будуг создавать свои произведения другие.
Ограниченность исторического времени и размах «нашей» эпохи,
которую мы создаем «сегодНЯ», убеждение, что только наша культу
ра и мы сами — особая ценность и обладаем зрелостью — всё это
возникает из того же самого источника: желания человека избежать
потери себя во времени — вечной преходящности.
Но все эти попытки убить время, преодолеть его или отгоро
диться не способны уничтожить в человеке — на основе того, как
испытьrвает время живущий, -тлеющее в нем и вне всего знание об
утрате себя во времени. Наоборот. Это знание, скорее всего, лишь
ощущение, является истоком всё нового беспокойства и всё новой
попытки человека убежать от себя. Это беспокойство устранит толь-
63
КНИЖЕЧКА О ЧЕЛОВЕКЕ
ко тот, кто почувcrвует в самом себе следы бьrmя, независимого от
времени-преходящности. Но чтобы эти следы в себе обнаружить, надо
уметь остаться самим собой, без страха утратить себя во времени
и не принимать обличие за вещь в мире. Остаться собой — значит
не только увеличить самосознание собcrвенного «я» в разных ero
видах, но, сверх Toro, владеть собой и в столкновении с противни
ками судьбы, с самим собой и проблемами жизни выстраивать себя
самого как всё усиливающуюся внутреннюю мощь. Довериться себе
и своему сущеcrвованию.
Вот TorAa изменится облик времени. Станет лшпь поводом, по
зволяющим человеку упрочить в себе собcrвенный дух.
v
Но напрашивается следующая мысль, которая может помочь про
яснению проблемы.
Сущеcrвуют мои поступки — свободные и oтвeтcrвeHныe, кото
рые я совершаю в тяжелые минуты жизни, иногда непосредcrвенно
перед лицом смерти, и которые как бы бьют в самые глубины глубин
Moero «я», каким оно стало в прошлом и сохраняется по сегодня, до
самой той минуты поступка. Совершить поступок можно в той мере,
в какой я есть тот, кто HeKorAa стал таким, каким остаюсь поныне. Из
этой в прошлом возникшей и
питали,
накопившейся силы, из вер, которые
влюбленностей, которыми жил, из желаний, которые старался
осущеcrвить, и возникает мощь, которая должна быть во мне живой,
если мне надо совершить поступок. В этой глубиннейшей сущности,
которая, впрочем, обычно не появляется, но в данном поступке дает
себе выход, мне надлежит остаться таким, каким я стал в прошлом,
и время при всех ero изменениях, какие оно во мне вызвало, ничего
не может со мной поделать, бессильно перед моей глубиннейшей
сущностью, стекает по мне, как вода. Это такие мои поступки, о
которых дейcrвительность свидетельcrвует как о дейcrвительности
моею продо.лжающеroся «я».
64
Каковы же границы моего нахождения во времени, как ДОЛГО
моху я быть <<МОЛОДЫМ»? Есть ли и моху ли быть совершенно неза висимым от времени или же только до неких границ - и от чего всё это зависит - уже иные, последующие вопросы. Принципиальная возможность преодоления времени является данным фактом таких моих свободных поступков, которые совершаются в полном созна нии и всей своей тяжестью наваливаются на меня вследствие моей безответственности, вопреки высшему, и не раз, СОПрО1ИВлению и под угрозой расплаты за все последствия, однако они совершаются с глубоким убеждением, что только это может оградить меня от гибели внутренней целостности, чтобы не быть разбитым потерей веры в себя, в конечную позицию всякой жизни. В таких поступках проявляет себя мое «Я», продолжительность моего существования. В их совершении усиливаются мои силы' созидая меня на будущее, делав независимым от времени. Его течение утрачивает для меня всякое значение - больше, чем Былo до совершения данного по ступка. (Существуют и другие мои поступки, и тоже положительные, которые меня, однако, «исчерпывают», расходуют мои силы. Но при этом меня уничтожает не время и не бег дней, а я сам в них «сгораю». Такова еще одна перспектива проблем, от которой я вынужден тут отказаться.) По правде, - и здесь, безусловно, исток новых и разНhIX трудно стей -через подобную постановку вопроса ОТКРhIВается перспектива на всё многообразие моей позиции, отношения моего «я» ко времени. Я моху в жизни вести себя по-разному и по-разному поступать. Между прочим, и так, что «со временеМ» помамся действию времени, оказав шись уничтоженным его течением. Если я слишком слаб, не дорастаю до того, чтобы уметь правильно решать проблемы, которые мне ставит жизнь, -практические проблемы, которые требуют определенных и нравственных решений, - если я не умею «сосредоточиться», если «хублю» себя в незначительНhIX мелочах обыденной жизни, если удается «продираться» сквозь мелкие жизнеННhIе препятствия, если «трачу» свои силы на проблемы, ничего не стоящие, или расходую себя в иллюзорной погоне за внешними ценностями, если внутри 65 КНИЖЕЧКА О ЧЕЛОВЕКЕ я трус и лентяй, которому неохота прикладывать никаких усилий, который предпочитает вяло лежать, гнусно жить, вместо тоro чтобы с трудом продираться вперед и натыкаться на опасности, переносить зной, преодолевать растраченный страх и страдание, если, наконец, изменяю себе, -тогда я медленно распадаюсь во времени. И тог да само его течение меня уничтожает, <<изо дня в день» я всё больше станОВЛIOсь <<НИЧем». Всё это может иметь разные степени и отличия, в результате чеro cyIЦествуют не только разные испытания времени, но и - если можно так сказать - разные виды самого времени соответственно в разных образах моей жизни и моего поведения. Именно в связи с этим обнаруживают себя новые трудности и теоретические старания. Надо бы принять разные времена как разные способы длитель ности психических субъектов или же, по крайней мере, как разные эквиваленты способов длительности и поведения человека. А с дрyroй стороны, не представляется, чтобы человек столь совершенно играл роль в действительности и имел над ней такую власть, чтобы разные времена могли ему прямо realiter соответствовать. Очень бы хотелось принять единое для всех и вся время мира. Вполне возможно, что эта идея в итоге идет от Бергсона, хотя и пришла мне в roлову уже после тоro, как я подумал об этом. Но она развивается в обратном, нежели у Бергсона, направлении: свобод ный поступок может подтвердить существование времени. согласно первому опыту, который Бергсон, скорее всеro, посчитал бы своего рода fictum, а не <<реальной длительностью». Описание данных ни с одним из двух испытаний времени у меня, впрочем, не согласуется с тем, что говорит Бергсон о времени и длительности. Но даже если правда, что предпринятая попытка решения исходит от Бергсона, то тогда я должен признать, что только теперь действительно понял мысль Бергсона (из
