от оскорбления.
в. Превратное понимание окружения и его намерений.
г. Враждебное отношение к окружению.
д. Патологическая раздражительность шизофреников.
е. «Давление идей» и другие препятствия для мыслей и действий.
ж. «Часто одним из источников негативных реакций является сексуальность, с ее амбивалентной окраской чувств».
Что касается «аутизма», ухода в собственные фантазии , то я в другом месте писал об этом как о явном распространении связанных с комплексом фантазий. Укрепление комплекса идентично усилению сопротивления.
«Жизненная рана» — это комплекс, естественно существующий в каждом случае шизофрении и неизбежно влекущий за собой явление аутизма или аутоэротизма, поскольку комплексы и непреднамеренный эгоцентризм неразделимы и взаимозависимы. Следовательно, пункты а и б идентичны. [см. мои замечания по комплексу в «Психологии раннего слабоумия». гл. 2, 3]
в. Как было показано, «превратное понимание окружения» является уподоблением комплексу.
г. Как точно показывает психоанализ, «враждебное отношение к окружению» является максимальной точкой сопротивления. Поэтому пункт г совпадает с пунктом а.
д. «Раздражительность» оказывается, согласно психоанализу, одним из наиболее обычных следствий комплекса. В систематизированной форме я дал ей название «комплексная чувствительность». В результате усиления сопротивления в обобщенной форме (если можно использовать такое выражение) она выстраивает плотину перед аффектом (перед либидо). Классический пример такого случая дает «неврастения».
е. В раздел «давление идей» можно также включить «отсутствие ясности шизофренического мышления, а также его дефективную логику», которые Блейлер относил к предрасполагающим причинам. Как, возможно, известно, я с большой осторожностью выражал свое мнение в отношении «преднамеренности» шизофренической установки. Как показал мой опыт, законы фрейдовской психологии сновидений и его теорию неврозов следует увязать с затемненностью шизофренического мышления. «Болезненность выработанного комплекса требует тщательного контроля над его выражением». [Отсюда следует, что комплекс заменили соответствующими символами.] Этот фундаментальный принцип должен использоваться применительно к шизофреническим нарушениям мышления, и до тех пор, пока не будет доказана невозможность его использования применительно к шизофрении, совершенно неоправданно выдвижение нового объясняющего принципа, то есть постулирование первичности шизофренического нарушения мышления. Наблюдение мыслительной деятельности под гипнозом и ассоциативных процессов в состоянии релаксированного внимания обнаружило такие продукты психической деятельности, которые до настоящего времени нельзя было отличить от продуктов мыслительной деятельности при шизофрении. Например, заметного ослабления внимания достаточно, чтобы вызвать образы, как две капли воды сходные с шизофреническими фантазиями и способами их выражения. Напоминаю, что я относил известное нарушение внимания при шизофрении за счет особенностей поведения комплекса; мой опыт после 1906 г. только подтвердил это мнение. Существуют достаточно основательные причины, по которым я отношу специфические шизофренические нарушения мышления за счет воздействия комплекса.
Что касается «давления идей», то это, в сущности, симптом «вынужденного мышления», которое, как с очевидностью показал Фрейд, представляет собой, в первую очередь, мыслительный комплекс (thought-complex), а, во-вторых, является сексуализацией мысли. Периодически добавляется «маниакальный» элемент, каковой может наблюдаться в каждом случае усиленного высвобождения или создания либидо. При ближайшем рассмотрении «давление» идей оказывается следствием шизофренической интроверсии, которая с неизбежностью приводит к «сексуализации» (автономизации) мышления, то есть к автономии комплекса. [см. «Психология раннего слабоумия». гл. 4, 5]
ж. Рассуждения о сексуальности трудно понять с психоаналитической точки зрения. Если мы будем учитывать, что развитие сопротивления во всех случаях совпадает с предшествующей историей комплекса, то следует только задать себе вопрос: Является ли комплекс сексуальным? (Само собой разумеется, что сексуальность мы должны понимать в смысле «психосексуальности».) На этот вопрос психоанализ дает однозначный ответ: сопротивление всегда порождается специфическим сексуальным развитием. Как нам известно, это приводит к конфликту, то есть к появлению комплекса. Вышеприведенное суждение подтверждается во всех случаях анализа шизофрении. Поэтому оно может по меньшей мере претендовать на роль рабочей гипотезы, пути которой необходимо проследить. При современном состоянии наших знаний нелегко понять, почему Блейлер считает случайным влияние сексуальности на появление негативизма, поскольку психоанализ показал, что источником негативизма является сопротивление, которое как при шизофрении, так и при всех остальных неврозах, вызывается специфическим сексуальным развитием.
В наши дни едва ли можно сомневаться в том, что при шизофрении действуют, в сущности, те же механизмы, что и при других психоневрозах, хотя в ней и преобладают механизмы интроверсии. Во всяком случае, по моему мнению, ее симптомы (не ограничиваясь описательной клинической и анатомической точками зрения) можно изучать только с точки зрения психоанализа, особенно если исследования направлены преимущественно на генетические элементы. Здесь я попытался показать, как выглядят формулировки Блейлера в свете комплексной теории, ибо хотел привлечь к ней внимание; не хотелось бы отказываться от достигнутого с таким трудом понимания.
О значении бессознательного в психопатологии
Когда мы говорим, что в нас что-либо бессознательно, не надо забывать, что с точки зрения функционирования мозга бессознательным может быть процесс либо физиологический, либо психологический. Так как здесь речь будет лишь о последнем, бессознательное можно определить как общую сумму всех тех психических событий, которые не воспринимаются (не апперцепируются), а потому остаются бессознательными.
Бессознательное содержит все те психические явления, которые, не достигая необходимой интенсивности функционирования, не в состоянии переступить порога, отделяющего сознание, мелькают перед нами в виде сублимированных призрачных образов.
Психологам известно со времен Лейбница, что элементы (т. е. идеи и чувства), образующие сознательный разум или так называемые сознательные его содержания, в природе своей весьма сложны и покоятся на гораздо более простых и совершенно бессознательных элементах, из комбинаций которых возникает сознание. Лейбниц уже упоминал о perceptions insensibles — тех неясных восприятиях, которым Кант дал название туманных представлений (dunkle Vorstellungen), могущих достигнуть сознания лишь косвенным путем. Позднейшие философы отводят бессознательному первенство, как фундаменту, основывающему сознание.
Здесь не место рассматривать многочисленные спекулятивные теории и бесконечные философские прения о природе и свойствах бессознательного. Мы должны довольствоваться только что данным определением; оно будет вполне достаточным для нашей цели, а именно — дать понятие о бессознательном, как о сложности всех психических процессов, имеющих место под порогом сознания.
Вопрос о значении бессознательного для психопатологии возможно кратко формулировать следующим образом: каково действие бессознательных психических материалов при психозе или неврозе?
Для полного уразумения того, что происходит в связи с психическими расстройствами, полезно рассмотреть сначала, как развивается действие этих материалов у вполне нормальных лиц, в особенности же определить, что именно у них бывает бессознательным. Предварительно постараемся подробно разобрать все содержания сознания; после этого мы, надо полагать, будем в состоянии найти способом исключения и то, что содержится в бессознательном, ибо очевидно — per exclusionem — то, что уже осознано, бессознательным быть не может. С этой целью начнем рассмотрение всяческих интересов, всяческой деятельности, страсти, заботы или радости, сознаваемых индивидом. Все, что мы обретаем таким способом, ipso facto (в силу самого факта) утрачивает значение бессознательного содержания, ибо мы должны искать в бессознательном лишь то, что не находимо в сознании.
Возьмем конкретный пример: коммерсант, счастливый в брачной жизни, отец двух детей, основательно и добросовестно занимается своим делом для поднятия и укрепления своего положения в разумных пределах; знает себе цену, придерживается просвещенных религиозных мнений, даже принадлежит к обществу, занимающемуся обсуждением известных либеральных идей.
Какое представление можно себе составить о содержаниях бессознательного подобного человека?
С вышеприведенной теоретической точки зрения все то, что отсутствует в сознании, должно находиться в бессознательном. Итак будем считать, что наш коммерсант сознательно считает себя наделенным всеми вышеописанными качествами — не более и не менее. В таком случае он, очевидно, не отдает себе отчет в том, что возможно быть не только основательным, трудолюбивым и добросовестным, но в то же время обладать и противоположными качествами беззаботностью, нерадением и недобросовестностью, ибо некоторые из этих недостатков унаследованы всеми людьми без исключения, их можно обнаружить во всяком характере в виде существенных его черт. Так например, наш достойный коммерсант запамятовал, что не так давно оставил без ответа некоторые письма, на которые легко было ответить немедленно. Он не помнит и того, что не принес своей жене книги, за которой она просила его зайти в магазин, где перед тем ее заказала; между тем нетрудно было бы отметить ее желание в записной книжке. Такие случаи для него являются обыденными; из этого следует заключить, что и он бывает ленив и неаккуратен. Он убежден в своей гражданской безупречности — а между тем утаил от налогового инспектора часть своих доходов и в отместку за повышение налогов подал голос за социалистов.
Он считает себя свободомыслящим — но когда некоторое время тому назад предпринял значительное дело на фондовой бирже, то при внесении его в свои книги весьма смутился, увидав, что запись приходится на пятницу и вдобавок на тринадцатое число; итак, он суеверен, стало быть, несвободен внутренне.
Удивляться тому, что эти компенсирующие недостатки являются существенным содержанием бессознательного, не приходится, но, очевидно, справедливо будет и обратное противоположение бессознательных добродетелей, компенсирующих сознательные несовершенства. Закон, который следовало бы вывести отсюда, весьма несложен, а именно: всякий сознательный расточитель есть бессознательный скряга, а сознательный филантроп — бессознательный эгоист и мизантроп. К сожалению, однако, дело не так просто, хотя в этом нехитром правиле есть и доля правды: главнейшее наследственное предрасположение, скрытое или явное, иногда опрокидывает всякую компенсацию; предрасположение это весьма разнообразно, смотря по данному индивидуальному случаю. Так например, человек бывает филантропом по совершенно различным побуждениям, и филантропия его качественно зависит от первично унаследованного им предрасположения, компенсирующие же эту установку качества, в свою очередь, зависят от его побуждений. Недостаточно знать, что кто-либо обладает филантропической установкой для того, чтобы без дальнейшего поставить диагноз бессознательного эгоизма: для подобного диагноза нужно еще тщательно изучить руководящие побуждения.
У людей нормальных главная функция бессознательного должна вызвать компенсацию с целью установить равновесие. Все крайние сознательные наклонности сглаживаются и смягчаются действенностью противоположных стремлений в бессознательном. Эта компенсирующая функция (как я пытался показать на примере коммерсанта) удерживается и при известных непроизвольных действиях, которым Фрейд дал меткое название: симптоматические (Symptom-Handlungen).
Фрейду мы обязаны и тем, что он впервые указал на значение сновидений, благодаря которым мы также многое можем узнать о функции компенсации. Ярким историческим примером этой функции является знаменитый сон Навуходоносора в четвертой главе книги Даниила: Навуходоносор на вершине своего могущества имел сон, предвещавший его падение. Он видел во сне дерево, поднимавшееся до небес, но которое надлежало срубить — это сновидение, очевидно, является противовесом преувеличенному ощущению царского могущества.
Если мы теперь будем рассматривать состояние расстройства психического равновесия, то ясно увидим из всего предыдущего, в чем заключается значение бессознательного для психопатологии. Обсуждая вопрос о том, в какой области и каким способом преимущественно обнаруживается действие
