распространять мнение, что Луи Бонапарт собирается присоединить к Швейцарии нейтрализованную область; и, наконец, 3) после осуществления аннексии использовать последнюю в качестве предлога для союза Швейцарии с Францией, то есть для добровольного подчинения Швейцарии бонапартистскому протекторату. Мы увидим, как верно следовали этой программе господин и слуга, Джемс Фази и Карл Фогт, женевский диктатор и его креатура — член Совета кантонов от Женевы.

Мы уже знаем, что Фогт в «Исследованиях» избегал малейшего намека на идею, ради которой его роковой человек затеял войну. То же молчание на Центральном празднестве в Лозанне, в Национальном совете[529], на празднестве в честь Шиллера и Роберта Блюма, в бильском «Коммивояжере», наконец в «Главной книге». И, тем не менее, «идея» — более раннего происхождения, чем пломбьерский заговор. Уже в декабре 1851 г., несколько дней спустя после государственного переворота, можно было прочесть в «Patriote savoisien»:

«В передних Елисейского дворца уже распределяют между собой чиновничьи посты в Савойе. Его газеты даже весьма мило подшучивают по этому поводу»{115}.

6 декабря 1851 г. Фази уже видел, что Женева достается империи декабрьского переворота{116}.

1 июля 1859 г. Штемпфли, тогда президент Союза, имел беседу с английским поверенным в делах в Берне капитаном Харрисом. Он повторил свое опасение, что в случае расширения сардинского господства в Италии неизбежна аннексия Савойи Францией, и подчеркивал, что аннексия, в частности Северной Савойи, совершенно обнажает один из флангов Швейцарии и вскоре повлечет за собой потерю Женевы (см. первую Синюю книгу: «Относительно предполагаемой аннексии Савойи и Ниццы», № 1). Харрис сообщил об этом Малмсбери, который, со своей стороны, поручил лорду Каули в Париже потребовать у Валевского разъяснений о намерениях императора. Валевский нисколько не отрицал, что

«вопрос об аннексии не раз обсуждался между Францией и Сардинией и что император придерживается того мнения, что если Сардиния расширится до размеров Итальянского королевства, то есть основания ожидать, что она, со своей стороны, сделает территориальные уступки Франции» (№ IV l. с.).

Ответ Валевского датирован 4 июля 1859 г. и предшествовал, таким образом, заключению Виллафранкского мира. В августе 1859 г, в Париже появилась брошюра Пететена, в которой

Европа подготовлялась к аннексии Савойи[530]. В августе же, после летней сессии швейцарского национального собрания, Фогт украдкой поехал в Париж за инструкциями к Плон-Плону. Чтобы замести следы, он поручил своим сообщникам, Раникелю и К°, распространить в Женеве слух, будто он уехал на курорт на Фирвальдштетское озеро.

«ze Paris lebt er mangen tac,

vil kleiner wisheit er enpflac,

sin zerung was unmazen groz…

ist er ein esel und ein guoch,

daz selb ist er zuo Pans ouch».

{«В Париже долго прожил он,

Но даже там не стал умен,

А только ел за семерых…

Как был обжорой и ослом,

Так и остался он при том»

(Бонериус. «Драгоценный камень». Из басни «Об одном глупом ученом попе»). Ред.}

В сентябре 1859 г. швейцарский Союзный совет увидел, что опасность аннексии все приближается (l. с., № VI); 12 ноября он решил послать великим державам составленный в этом духе меморандум, а 18 ноября президент Штемпфли и канцлер Шисс вручили официальную ноту английскому поверенному в делах в Берне (l. с., № IX). Вернувшись в октябре из своей неудачной поездки в Тоскану, где он напрасно агитировал в пользу этрусского королевства Плон-Плона, Джемс Фази выступил против слухов об аннексии по своему обыкновению с гневной аффектацией и шумной бранью: ни во Франции, ни в Сардинии никто якобы и не думает о присоединении. По мере того как приближалась опасность, росло доверие «Revue de Geneve», у которой в ноябре и декабре 1859 г. культ представителей рода Наполеонов (см., например, цитированную выше статью о Плон-Плоне) дошел до корибантского неистовства[531].

С 1860 г. мы вступаем во вторую фазу подготовки аннексии.

Игнорировать и отрицать дальше было уже не в интересах героев декабря. Дело шло теперь, наоборот, о том, чтобы соблазнить Швейцарию аннексией и поставить ее в ложное положение. Надо было выполнить второй пункт тюильрийской программы и, следовательно, как можно громче раззвонить о предполагаемой передаче Швейцарии нейтральной области. Швейцарские приспешники декабрьского переворота, разумеется, были поддержаны в этом деле одновременными маневрами в Париже. Так, в начале января 1860 г. министр внутренних дел Барош заявил швейцарскому посланнику доктору Керну, что

«если произойдет перемена владельцев Савойи, то Швейцария одновременно, в согласии с договорами 1815 г., должна будет получить хорошую линию обороны» (см. цитированную Синюю книгу, № XIII).

Еще 2 февраля 1860 г., в тот самый день, когда Тувенель заявил английскому послу, лорду Каули, о «возможности» аннексии Савойи и Ниццы, он одновременно сказал ему, что

«французское правительство считает само собой разумеющимся, что при таких обстоятельствах округа Шабле и Фосиньи должны навсегда отойти к Швейцарии» (l. с., № XXVII).

Распространение этой иллюзии должно было не только примирить Швейцарию с аннексией Савойи империей декабрьского переворота, но и ослабить силу ее позднейшего протеста против аннексии и скомпрометировать ее в глазах Европы как соучастницу политики декабря, хотя и обманутую. Фрей-Эрозе, ставший в 1860 г. президентом Союза, не попал в эту ловушку, а наоборот, заявил капитану Харрису о своих сомнениях относительно мнимых выгод присоединения к Швейцарии нейтрализованной области. Со своей стороны, Харрис предостерег союзное правительство против бонапартистской интриги, дабы

«Швейцария не казалась державой, также питающей аннексионистские вожделения и стремящейся к расширению своей территории» (l. с., № XV).

Наоборот, английский посланник в Турине сэр Джемс Хадсон писал после продолжительной беседы с Кавуром лорду Джону Расселу:

«У меня есть серьезные основания думать, что Швейцария также жаждет аннексировать часть Савойской области. Следовательно, не нужно себе строить никаких иллюзий, и, если Франция порицается за аннексионистские вожделения, то и Швейцария не менее повинна в том же… Так как, ввиду такого двойного натиска, этот вопрос осложняется, то позицию Сардинии можно скорее извинить» (l. с., № XXXIV).

Наконец, как только Луи Бонапарт сбросил маску, Тувенель без всякого стеснения раскрыл секрет лозунга об аннексии Швейцарией нейтральной области. В депеше к французскому поверенному в делах в Берне он открыто издевается над протестом Швейцарии против аннексии Савойи Францией — и на каком основании? На основании навязанного Швейцарии из Парижа «планараздела Савойи» (см. депешу Тувенеля от 17 марта 1860 года).

Какое же участие приняли в этих интригах швейцарские агенты декабря? Джемс Фази первым изображает в январе 1860 г. английскому поверенному в делах в Берне присоединение Шабле и Фосиньи к Швейцарии не как обещание Луи Бонапарта, а как собственное желание Швейцарии и жителей нейтрализованных округов (1. с., № XXIII). Фогт, до того никогда не подозревавший о возможности аннексии Савойи Францией, вдруг оказывается преисполненным пророческого вдохновения, а газета «Times», со дня своего основания никогда не упоминавшая имени Фогта, вдруг сообщает в корреспонденции от 30 января:

«Швейцарский профессор Фогт утверждает, что, по его сведениям, Франция готова отдать Швейцарии нейтральные области Савойи — Фосиньи, Шабле и Женевуа, если Союзный совет республики предоставит Франции свободное пользование Симплоном» («Times», 3 февраля 1860 г.).

Мало того! В конце января 1860 г. Джемс Фази уверяет английского поверенного в делах в Берне, что Кавур, с которым он месяца два назад имел продолжительную беседу в Женеве, категорически возражает против какой-либо территориальной уступки Франции (см. цитированную Синюю книгу, № XXXIII). Таким образом, в то время как Фази ручается Англии за Кавур а, Кавур оправдывается перед Англией ссылками на аннексионистские вожделения того же самого Фази (1. с., № XXXIII). И наконец, швейцарский посланник в Турине Турт еще 9 февраля 1860 г. специально прибежал к английскому посланнику Хадсону, чтобы уверить его, что

«между Сардинией и Францией не существует никакого соглашения насчет перехода Савойи к Франции и что Сардиния совершенно не склонна обменять ее или уступить Франции» (l. с.).

Но решительная минута приближалась. Парижская «Patrie»[532] от 25 января 1860 г. подготовляла к аннексии Савойи в статье, озаглавленной «Желания Савойи». В другой ее статье от 27 января — «Графство Ницца», написанной в бонапартистском стиле, уже показалась тень грядущей аннексии Ниццы. 2 февраля 1860 г. Тувенель сообщил английскому послу Каули, что еще до войны между Францией и Сардинией было достигнуто соглашение о «возможности» аннексии Савойи и Ниццы. Но официальная нота о действительном решении Франции аннексировать Савойю и Ниццу была сообщена лорду Каули лишь 5 февраля (см. речь лорда Каули в палате лордов от 23 апреля 1860 г.), а доктору Керну лишь 6 февраля, причем обоим, английскому и швейцарскому посланникам, определенно было заявлено, что нейтрализованная область должна быть присоединена к Швейцарии. До этих официальных заявлений Джемсу Фази сообщили из Тюильри, что по тайному договору Сардиния уже уступила Савойю и Ниццу Франции и что в договоре не содержится никакой оговорки в пользу Швейцарии. До официальных заявлений Тувенеля лорду Каули и доктору Керну Фази должен был подсахарить и преподнести своим женевским подданным императорскую пилюлю. Поэтому 3 февраля по его поручению Джон Перье, являющийся слепым орудием в его руках, организовал в помещении Народного клуба в Женеве массовый митинг, на котором Фази якобы случайно очутился, под предлогом, будто

«он только что услыхал (je viens d’entendre), что говорят о договоре, заключенном между Францией и Сардинией об уступке Савойи. К сожалению, такой договор подписан 27января сардинским правительством; но из этого очевидного факта еще не следует делать вывод, что наша безопасность действительно находится под угрозой… Правда, в тексте договора нет никакой оговорки о наших правах на нейтрализованную область Сардинии; но мы не знаем, не имеют ли в виду такую оговорку договаривающиеся стороны… Возможно, что она считается сама собой разумеющейся (sous-entendue comme allant de soi)… Мы не должны только преждевременно проявлять недоверие… Мы должны руководствоваться своими симпатиями» (к империи государственного переворота)… «и