войсках, пригодных лишь для боя в линейном строю, и при столь негибком боевом порядке. Кроме того продвижение таких длинных линий во время сражения совершалось очень медленно, чтобы не нарушать равнения. Палатки всегда следовали за армией и разбивались каждую ночь; лагерь окружался легкими укреплениями. Войска снабжались продовольствием из магазинов; за армией двигалось возможно большее количество походных пекарен. Одним словом, возимое имущество и остальной обоз армии были весьма громоздки и создавали для ее передвижения такие трудности, какие неизвестны в настоящее время. Однако при всех этих недостатках военная организация Фридриха Великого была наилучшей для своего времени, и все остальные европейские правительства ревностно перенимали ее. Комплектование войск почти повсюду производилось путем записи добровольцев, дополняемой вербовкой при помощи обмана и силы; и только после очень тяжелых потерь Фридрих прибег к принудительному набору рекрутов в своих провинциях.
Когда началась война коалиции против Французской республики[44], французская армия была дезорганизована потерей своих офицеров и насчитывала менее 150000 человек. Неприятель обладал значительно большей численностью; возникла необходимость в новых наборах, которые и производились в громадных масштабах в виде призыва национальных волонтеров; в 1793 г., по-видимому, имелось по меньшей мере 500 батальонов таких волонтеров. Войска эти не были обучены, да и не было времени обучать их в соответствии со сложной системой линейной тактики и с той степенью совершенства, какая требовалась при движении в линейном строю. Все попытки померяться силами с противником в линейном строю оканчивались полным поражением, несмотря на значительное численное превосходство французов. Возникла необходимость в создании новой тактической системы. Американская революция[45] показала, какие преимущества можно извлечь даже с плохо обученными войсками из применения рассыпного строя и беглого огня стрелков. Французы переняли это и поддержали стрелков глубокими колоннами, которым небольшой беспорядок приносил не так много вреда, пока масса держалась сплоченно. Применяя такое построение, французы бросали свои численно превосходящие силы на противника и, как правило, оказывались победителями.
Это новое построение и отсутствие опытности у войск побуждали их сражаться на пересеченной местности, в деревнях и лесах, где они находили укрытие от неприятельского огня и где линейный строй противника неизменно приходил в беспорядок; отсутствие у французов палаток, полевых пекарен и т. п. заставляло их располагаться бивуаком под открытым небом и жить тем, что давала им окружающая местность. Таким путем они достигали подвижности, несвойственной их противникам, обремененным палатками и всякого рода возимым имуществом. Когда революционные войны выдвинули, в лице Наполеона, человека, который превратил этот новый способ ведения войны в регулярную систему, сочетая ее с тем, что оставалось еще полезным в старой системе, и сразу довел новый метод до такой степени совершенства, до какой Фридрих довел линейную тактику, — тогда французы стали почти непобедимыми, пока их противники не переняли их опыт и не организовали свои армии по новому образцу. Основные черты этой новой системы состоят в следующем: восстановление старого принципа, что каждый гражданин, в случае необходимости, подлежит призыву для защиты страны, и, как следствие этого, комплектование армии путем принудительных наборов больших или меньших масштабов среди всего населения, — изменение, которое сразу втрое увеличило среднюю численность армий по сравнению с временами Фридриха, причем в случае необходимости эта численность могла быть увеличена еще в большей степени. Далее, отказ от лагерных принадлежностей, прекращение зависимости войск от магазинных складов в отношении снабжения продовольствием, практика расположения войск бивуаком и принятие за правило, что войну кормит война. Подвижность и самостоятельность армии благодаря этому возросли не в меньшей степени, чем выросла ее численность в результате введения всеобщей воинской повинности. В тактической организации стал правилом принцип сочетания пехоты, кавалерии и артиллерии в более мелких единицах армии — в корпусах и дивизиях. Каждая дивизия стала, таким образом, настоящей армией в уменьшенных масштабах, способной действовать самостоятельно и оказывать серьезное сопротивление даже численно превосходящему противнику. Основу боевого порядка теперь составляла колонна; колонна служила резервуаром, из которого выходили и куда возвращались отряды стрелков; она являлась компактной клинообразной массой, которую бросали на определенный пункт неприятельской линии; она служила формой для сближения с противником и последующего затем развертывания, если местность и обстановка боя делали желательным противопоставление противнику стрелковых линий. Взаимная поддержка трех родов войск, получившая свое полное развитие благодаря сочетанию этих родов войск в небольших войсковых единицах, а также сочетание трех форм боя — в рассыпном строю, в линейном строю и в колонне — в этом состояло великое тактическое превосходство современных армий. Благодаря этому любая местность сделалась теперь пригодной для боя; и одним из главных требований, предъявляемых военачальнику, стало умение быстро оценивать все преимущества и неудобства местности и сразу же располагать свои войска в соответствии с этим. И эти качества, наряду с общей способностью к самостоятельному командованию, теперь сделались необходимыми не только для главнокомандующего, но и для нижестоящих офицеров. Корпуса, дивизии, бригады, отдельные части постоянно попадали в положения, при которых их командирам приходилось действовать на свой собственный страх и риск; поле сражения уже не представляло собой длинные непрерывные линии пехоты, расположенной на обширной равнине, с кавалерией на флангах; теперь отдельные корпуса и дивизии, построенные колоннами, стояли в укрытом месте за деревнями, дорогами или холмами, отделенные друг от друга, казалось бы, значительными интервалами, тогда как лишь небольшая часть войск фактически участвовала в перестрелке и в артиллерийской дуэли, пока не наступал решительный момент. Боевые порядки растянулись с увеличением численности армии и с введением такого построения; отныне уже не было необходимости заполнять каждый интервал линией войск, на виду у противника, ибо войска были под рукой и могли занять нужное место, когда это потребуется. Обход флангов сделался теперь обычным стратегическим маневром; более сильная армия целиком вклинивалась между более слабой армией и ее коммуникациями, так что одно поражение могло привести к уничтожению всей армии и решить судьбу кампании. Излюбленным тактическим маневром был прорыв свежими войсками центра противника, как только из положения дел становилось ясно, что он ввел в бой свои последние резервы. Резервы, которые при линейной тактике были бы неуместны и лишь ослабляли бы в решительный момент боевую силу армии, теперь превратились в главное средство, с помощью которого решался исход боя. Боевой порядок, растянутый по фронту, растягивался также в глубину: от линии стрелков до расположения резервов часто было 2 и более мили. Одним словом, если новая система требовала меньшей муштровки и парадной педантичности, то она требовала гораздо большей быстроты, большего напряжения сил, большей сообразительности от каждого, начиная с главнокомандующего и кончая рядовым стрелком; и каждое новое усовершенствование системы после Наполеона шло в том же направлении.
Изменения в материальной части армий были за этот период незначительны; постоянные войны оставляли мало времени для таких усовершенствований, осуществление которых требует времени. Во французской армии незадолго до революции имели место два весьма важных нововведения. Было принято на вооружение ружье нового образца с уменьшенным калибром и с меньшим зазором для пули в канале ствола, а также с изогнутым прикладом вместо прямого, до сих пор бывшего в употреблении. Это оружие, изготовлявшееся с большей тщательностью, немало способствовало установлению превосходства французских стрелков и оставалось образцом, по которому, вплоть до изобретения ударного замка, конструировались с ничтожными изменениями ружья, употреблявшиеся во всех других армиях. Во-вторых, Грибовалем была упрощена и усовершенствована артиллерия. Французская артиллерия при Людовике XV находилась в совершенно запущенном состоянии: пушки были самых различных калибров, с устаревшими лафетами, отсутствовало даже единообразие моделей, по которым они изготовлялись. Грибовалю, который во время Семилетней войны[46] служил в австрийской армии и видел там лучшие образцы, удалось уменьшить число калибров, сделать более единообразными и улучшить модели, а также значительно упростить всю систему. Именно с его пушками и лафетами Наполеон вел свои войны. Английская артиллерия, которая, когда вспыхнула война с Францией, находилась в наихудшем состоянии, была значительно усовершенствована, правда, постепенно и медленно; в ней впервые появились лафеты с однобрусными хоботами, принятые потом во многих континентальных армиях, а также приспособления для посадки пеших артиллеристов на передки и зарядные ящики. Конная артиллерия, созданная Фридрихом Великим, усиленно вводилась в течение всего наполеоновского периода, особенно самим Наполеоном, и тогда же впервые была разработана свойственная ей тактика. Когда война закончилась, то оказалось, что самым эффективным этот род войск был у англичан. Из всех крупных европейских армий одна лишь австрийская заменила конную артиллерию батареями, в которых прислуга помещается на повозках, предназначенных для ее перевозки.
Германские армии все еще сохраняли особый вид пехоты, вооруженной нарезными ружьями, и новый способ ведения боя в рассыпном строю придал этому оружию особое значение. Оно стало специально распространяться, и в 1838 г. его переняли французы, которые нуждались в дальнобойном ружье для Алжира. Сначала были сформированы tirailleurs de Vincennes {венсеннские стрелки. Ред.}, а затем — chasseurs a pied {пешие стрелки, шассеры. Ред.}; оба эти вида стрелков были доведены до небывалого совершенства. Их создание послужило толчком для значительных усовершенствований нарезного ружья, благодаря которым в необычайной степени возросли как дальность, так и меткость стрельбы. Эти усовершенствования прославили имена Дельвиня, Тувенена, Минье. Для всей массы пехоты ударный замок был введен в большинстве армий между 1830 и 1840 годами; по обыкновению, последними оказались англичане и русские. В то же время в различных странах прилагались большие усилия, направленные на еще большее усовершенствование ручного огнестрельного оружия и на создание еще более дальнобойного ружья, которым можно было бы вооружить всю пехоту. Пруссаки приняли на вооружение игольчатое ружье — нарезное оружие, заряжавшееся с казенной части и отличавшееся большой скорострельностью и дальнобойностью; это первоначально бельгийское изобретение было ими значительно усовершенствовано. Таким ружьем были вооружены все легкие батальоны прусской армии; остальная часть пехоты незадолго до того была снабжена своими старыми ружьями, превращенными при помощи несложной переделки в винтовки системы Минье. Англичане на этот раз первыми вооружили всю свою пехоту наиболее совершенным оружием — винтовками Энфилд, представлявшими собой несколько видоизмененную модель Минье; их превосходство было вполне доказано в Крыму и спасло англичан при Инкермане[47].
В области тактики никаких существенных изменений в пехоте и кавалерии не произошло, если не считать значительного усовершенствования тактики легкой пехоты французскими chasseurs и новой прусской системы ротных колонн; эта система построения, возможно с некоторыми изменениями, несомненно в скором времени станет общепринятой в силу своих больших тактических преимуществ. Русские и австрийцы сохраняют еще построение в 3 шеренги, англичане еще со времен Наполеона строились в 2 шеренги, пруссаки
