металла и обычно мелкого калибра, а некоторые из них уже имели нарезы; таким, например, является хранящийся и по сей день во дворце Гамильтон в Шотландии аркебуз, из которого Гамильтон из Ботуэлхо застрелил в 1570 г. регента Меррея. Выстрелы из них производились с помощью крученого шнура, или фитиля, из обработанной пеньки, пропущенного под курок, подобный тому, который применяется в современном кремневом замке; фитиль, освобождаемый нажатием спускового крючка, выбрасывал зажженный конец на полку и разряжал аркебуз. Со временем фитильный замок уступил место колесцовому замку, в котором кремень укреплялся неподвижно над полкой, а колесцо с насечкой у его кромки приводилось в быстрое вращение с помощью пружины так, чтобы высекать дождь искр на находящийся под ним порох. За колесцовым замком последовал так называемый пружинный замок. Это были первые грубые зачатки кремневого и стального замка, который был столь усовершенствован Джозефом Мантоном и всего несколько лет как совершенно вытеснен пистоном — наиболее быстрым и надежным средством для воспламенения, какой только можно себе представить. Пружинный замок вошел в употребление во время гражданских войн в Англии[51] для небольших пистолетов, охотничьих ружей и отборных мушкетонов, но вследствие редкости и высокой цены это оружие не нашло широкого применения; мм пользовались только дворяне и офицерский состав, в то время как фитильный мушкет продолжал оставаться оружием рядовых. Примечательно, что в самой выделке ствола и точности направления полета пули с момента первого изобретения усовершенствованного аркебуза вплоть до самого недавнего времени было достигнуто гораздо меньше прогресса, чем можно было бы предположить. Трудность точного прицеливания возникала, по-видимому, исключительно из-за несовершенного способа стрельбы, громоздкости оружия и исключительной медленности воспламенения, ибо многие стволы аркебузов весьма давнего происхождения, в особенности испанского производства, переделанные в соответствии с принципом ударного действия, снабженные новым ложем и соразмерно измененные в длине, стреляют, как оказалось, очень метко и даже с необычайной пробивной силой на больших дистанциях.
Ф. ЭНГЕЛЬС
ЭРИ[52]
Эри, сэр Ричард, кавалер ордена Бани 2-й степени — генерал-майор, в настоящее время генерал-квартирмейстер английской армии. Начал военную службу в 1821 г. в чине прапорщика, в 1825 г. был произведен в капитаны, в 1851 г. — в подполковники; в этом чине принял в 1854 г. командование одной из бригад армии, посланной на Восток. Накануне отправления крымской экспедиции из Варны он был в сентябре 1854 г. назначен генерал-квартирмейстером экспедиционных сил; занимая этот пост, он явился одним из тех шести или восьми офицеров, которых обвиняют в том, что они под командой лорда Раглана довели английскую армию до гибели посредством рутины, формализма при выполнении обязанностей, отсутствия здравого смысла и инертности. На долю Эри выпало установление норм, по которым между полками распределялись различные предметы лагерного снаряжения: палатки, шинели, одеяла, обувь. Согласно его собственному признанию (перед следственной комиссией в Челси),
«начиная с первой недели декабря 1854 г., не было ни одного дня, когда в Балаклаве отсутствовали бы значительные запасы теплой одежды, и в то же время на фронте в окопах некоторые полки жестоко страдали от недостатка именно этих предметов, которые хранились для них на расстоянии каких-нибудь 7–8 миль».
Но это, заявляет он, не его вина, так как получить его подпись, санкционирующую выдачу таких предметов, никогда не представляло ни малейшего затруднения. Напротив, он ставит себе в заслугу то, что по мере возможности сократил и упростил установленную процедуру утверждения, частичного удовлетворения или отклонения поступавших к нему из дивизий и полков заявок.
Написано Ф. Энгельсом между 11 июля и 10 августа 1857 г.
Ф. ЭНГЕЛЬС
АСПЕРН
Сражение при Асперне 21–22 мая 1809 г.
Асперн и Эслинг — город и селение на северном берегу Дуная; первый на расстоянии около полулиги {Лига равна 4,83 км. Ред.}, второе — около 2 лиг ниже Вены, оба расположены на большой, покрытой лугами равнине Мархфельд, простирающейся от реки до лесистых горных высот Бизамберга; знамениты ожесточеннейшим двухдневным сражением между французами и австрийцами 21 и 22 мая 1809 г. и первым поражением императора Наполеона, который был разбит здесь эрцгерцогом Карлом и вынужден отступить.
В начале кампании Наполеон, во главе большой армии[53], продвинулся через Тироль вверх по рекам Инну и Изару, разбил эрцгерцога Карла при Экмюле, принудил его при Регенсбурге, который Наполеон взял штурмом, отступить за Дунай в Богемские горы, заняв, таким образом, позицию между австрийской армией и столицей[54]. После этого, выделив Даву с 40000 человек, чтобы отвлечь внимание австрийского генерала, он спустился вниз по Дунаю и овладел Веной. Между тем его помощники Евгений Богарне и Макдональд победоносно продвигались из Италии через Далмацию, Крайну и вверх по долине Мура, — где ими был наголову разбит Елачич, — на соединение со своим главнокомандующим. Тем временем эрцгерцог Карл, медленно двигавшийся после поражения при Экмюле вниз по северному берегу реки, надеясь, что ему представится случай дать удачное сражение и спасти империю под стенами самой столицы, занял со своей армией позицию на Бизамберге, выше острова Лобау и другого еще меньшего островка, разделяющих здесь Дунай на четыре русла.
Эрцгерцог, во главе армии в 100000 человек, с часу на час ожидал присоединения своего брата эрцгерцога Иоганна с армией в 40000 человек, которая была бы увеличена до 60000, если бы эрцгерцог Иоганн, согласно полученному им точному предписанию, соединился с Коловратом у Линца, и которая должна была бы занять позицию, расположенную на самом высоком месте в тылу Наполеона, на главной линии его коммуникаций.
Наполеон, сосредоточивший под своим личным командованием 80000 превосходных, готовых к бою солдат, в том числе императорскую гвардию и кавалерийский резерв Бесьера, намеревался перейти Дунай и дать эрцгерцогу сражение, в надежде уничтожить его до прибытия к нему подкреплений. С этой целью он приказал навести с правого берега реки на остров Лобау мост, построенный из самых прочных материалов на 68 больших лодках и 9 огромных плотах, а с Лобау на Мархфельд, в месте, расположенном на полпути между населенными пунктами Асперн и Эслинг, — более легкий понтонный мост; утром 21 он с величайшим рвением и тщательностью начал переправлять войска. Со своей возвышенной позиции австрийский командующий заметил опрометчивость маневра, состоявшую в том, что император переправлял свою огромную армию через широкую и быструю реку по единственному мосту, допускавшему лишь медленное движение всех родов войск друг за другом по его длинным и узким мосткам, по которым с трудом могла передвигаться кавалерия, и с еще большим трудом — артиллерия; в случае вынужденного отступления этот мост едва ли дал бы возможность спасти армию. Подметив это, он тотчас же решил воспользоваться случаем и уничтожить половину французских сил на северном берегу, пока остальная часть армии была еще занята переправой, либо же оставалась на южном берегу. Отправив Коловрату, Нордману и другим офицерам, командовавшим войсками, которые находились выше по реке, распоряжения приготовить лодки с тяжелым грузом и горючими веществами для разрушения в подходящий момент мостов, эрцгерцог укрыл свои главные силы и отдал приказ кавалерии и аванпостам оказать сопротивление лишь для вида и затем отойти перед наступающими французами, которых вел Массена. К 12 часам, когда движение неприятеля уже достаточно далеко зашло — свыше 40000 французов были уже на северном берегу, — эрцгерцог Карл мог взять инициативу в свои руки. В этот момент он и спустился с лесистых высот Бизамберга с 80000 человек, в том числе с 14000 прекрасной кавалерии и 288 орудиями, и устремился на неприятеля, выбрав главными объектами атаки два населенных пункта на флангах Наполеона — Асперн и Эслинг; центральное пространство между этими двумя укрепленными пунктами, каменные здания, окруженные стенами сады и множество изгородей, было занято мощными австрийскими батареями, которые прикрывались преимущественно кавалерией, а в тылу в качестве резерва находилась пехота Гогенцоллерна. Бой, завязавшийся на обоих крыльях во время фланговой атаки, был страшен: ярость нападения, как и упорство обороны, почти не имеют примеров в истории войн. Оба населенных пункта несколько раз переходили из рук в руки, а австрийская артиллерия производила такое ужасное опустошение в рядах французов, что Наполеон приказал произвести общую кавалерийскую атаку с целью попытаться взять батареи. Превосходные французские гвардейские кирасиры атаковали со своей обычной стремительностью и храбростью, опрокинули австрийскую конницу и захватили бы пушки, если бы последние не были поспешно увезены, а пехота не образовала каре, которые, как впоследствии при Ватерлоо[55], отразили все попытки прорвать их неприступный строй; в конце концов они разбили конницу и принудили ее отступить в полном расстройстве и с большими потерями к своим линиям. Тем временем Асперн был взят австрийскими войсками; их центр постепенно, но неудержимо продвигался вперед, несмотря на доблестную самоотверженность кирасиров, которые, с каждым разом все с меньшим числом, вновь и вновь предпринимали атаки и одни предупредили прорыв французских линий.
Ночь на короткое время прервала борьбу; но французы уже потерпели явное поражение в решающем сражении; их левый фланг был обойден, а центр отброшен почти до мостов; и хотя Эслинг, на их правом фланге, и оборонялся благодаря геройству Ланна, он был окружен австрийцами, которые дремали, опираясь на ружья, среди трупов французов, ожидая только рассвета, чтобы снова начать наступление.
Однако в течение всей ночи свежие войска двигались через мосты и выходили на Мархфельд, так что к рассвету, после всех потерь предшествующего дня, у Наполеона было в строю целых 70000 человек, не считая 30000 под командой Даву, приступившего к переправе. Сражение началось возобновлением атак на оба оспариваемых населенных пункта; Эслинг был взят австрийскими войсками, а Асперн вновь занят французами. В течение всего дня оба пункта были ареной отчаянной борьбы, оба несколько раз переходили из рук в руки в результате штыкового удара, но в конечном счете были удержаны австрийцами, которые вечером подтянули свою артиллерию к обоим пунктам и взяли тыл французов под перекрестный огонь. Но во время этой кровопролитной борьбы Наполеон, избавленный благодаря сильным подкреплениям от необходимости действовать оборонительно, прибегнул к своему излюбленному маневру — сокрушающей атаке центра. Он бросил Ланна и Удино, во главе огромной колонны, насчитывавшей свыше 20000 пехоты, с 200 пушек впереди и массой кавалерии в тылу, прямо на центр австрийцев, в то место, между левым флангом Гогенцоллерна и правым флангом Розенберга, где их фронт выглядел всего слабее. Сначала эта страшная атака, казалось, полностью удалась; линии австрийцев были прорваны, между войсками Розенберга и
