невозможность для иррегулярной конницы, как бы хороша и многочисленна она ни была, разбить регулярную кавалерию. Не подлежит сомнению, что в индивидуальном искусстве верховой езды и в умении действовать саблей ни одной регулярной кавалерии никогда еще не удавалось сравниться с иррегулярной конницей народов Востока, прирожденных воинов-наездников; и все же самая плохая регулярная кавалерия Европы всегда побеждала такую иррегулярную конницу в открытом бою. Со времени поражения гуннов при Шалоне (451 г.) и вплоть до восстания сипаев в 1857 г.[299] нельзя привести ни одного примера, когда бы блестящая, но иррегулярная конница Востока атакой опрокинула в бою хотя бы один полк регулярной кавалерии. Ее беспорядочные нестройные массы, атакующие не согласованно и не сплоченными рядами, не могут оказать ни малейшего воздействия на плотный, стремительно движущийся строй. Превосходство иррегулярной конницы может проявиться только в том случае, когда тактическое построение регулярной кавалерии приведено в расстройство и наступила очередь одиночного боя; но дикая скачка иррегулярных всадников прямо на врага не может дать такого результата. Только тогда, когда регулярная кавалерия, преследуя противника, оставляла свое линейное построение и завязывала одиночный бой, иррегулярная конница, внезапно повернув кругом и использовав благоприятный момент, наносила ей поражение. Действительно, со времени войн парфян с римлянами к этой военной хитрости сводилась почти вся тактика иррегулярной конницы в ее действиях против регулярной кавалерии. В этом отношении лучшим примером могут послужить наполеоновские драгуны в Египте, — без сомнения, самая плохая регулярная кавалерия того времени, — которые всегда наносили поражение самым блестящим иррегулярным наездникам — мамлюкам. Наполеон говорил о них: два мамлюка безусловно превосходили трех французов, 100 французов были равны по силе 100 мамлюкам; 300 французов большей частью одерживали верх над 300 мамлюков, а 1000 французов всегда побивали 1500 мамлюков[300].
Как ни велико бывает превосходство атаки той кавалерийской части, которая лучше сохраняет свой боевой порядок, все же ясно, что даже в такой части после успешной атаки порядок сбудет относительно нарушен. Успех атаки не бывает одинаково решающим во всех пунктах; многие бойцы неизбежно оказываются втянутыми в одиночные схватки или преследование; и только сравнительно небольшая часть, преимущественно во второй шеренге, сохраняет некоторое подобие строя. Это — самый опасный момент для кавалерии; совсем небольшой отряд свежих войск, брошенный против нее, может вырвать победу из ее рук. Поэтому быстрый сбор после атаки является показателем действительно хорошей кавалерии, и как раз в этом отношении не только молодые, но иной раз и опытные и храбрые войска страдают серьезным недостатком. Английская кавалерия, посаженная на самых горячих коней, особенно легко выходит из-под контроля; почти везде ей приходилось сурово расплачиваться за это (например, при Ватерлоо и Балаклаве). После сигнала для сбора преследование обыкновенно предоставляется нескольким взводам или эскадронам, выделенным для этого специальным приказом или предназначенным для этой цели по общему распорядку; основная же масса конницы восстанавливает в это время порядок, чтобы быть готовой ко всяким случайностям. Ввиду того, что после атаки все приходит в состояние дез-организованности даже и у победителей, настоятельно необходимо всегда иметь под рукой резерв, который может быть использован прежде всего в случае неудачи; поэтому основным правилом кавалерийской тактики всегда было пускать в дело только часть сил, имеющихся в распоряжении в каждый данный момент. Этим распространенным способом применения резервов объясняется изменчивый характер крупных кавалерийских сражений, в которых военное счастье склоняется то на одну, то на другую сторону, и обе стороны оказываются по очереди в положении побежденного, пока последние наличные резервы не обрушивают всю мощь своего сохраненного боевого порядка на расстроенную, мечущуюся массу противника и не решают исхода боя. Другим весьма важным фактором является местность. Ни один род войск не зависит в такой степени от местности, как кавалерия. Вязкая, рыхлая почва сбивает карьер на медленный галоп; препятствие, которое отдельный всадник взял бы, не задумываясь, может нарушить порядок и сплоченность линии; легко преодолимое неутомленными лошадьми препятствие может свалить с ног животных, которые шли рысью и галопом с раннего утра без пищи. В свою очередь непредвиденные преграды, задержав продвижение и вызвав перемену фронта и строя, могут подставить всю линию под фланговые атаки противника. Примером того, как не следует производить кавалерийские атаки, служит генеральная атака, предпринятая Мюратом в сражении при Лейпциге. Он построил 14000 кавалеристов в одну глубокую колонну и бросил их на русскую пехоту, чья атака на деревню Вахау была только что отбита. Французская кавалерия приближалась рысью; на расстоянии около 600 или 800 ярдов от пехоты союзников она перешла в легкий галоп; на рыхлой почве кони скоро утомились, и наступательный порыв иссяк к тому моменту, когда они достигли каре. Лишь немногие сильно пострадавшие батальоны были опрокинуты. Обойдя другие каре, масса кавалерии проскакала через вторую линию пехоты, не причинив ей никакого вреда, и, наконец, достигла линии прудов и болот, которые остановили ее продвижение. Кони совершенно выбились из сил, кавалеристы утратили порядок, полки смешались и потеряли управление; в такой обстановке два прусских полка и гвардейские казаки, общей численностью менее 2000 человек, напали врасплох на фланги французской кавалерии и отбросили ее в полном беспорядке. В данном случае не было ни резерва для непредвиденных случайностей, ни надлежащего внимания к аллюру и дистанции; результатом явилось поражение.
Атака может производиться в различных построениях. Тактики различают атаку en muraille {стеной. Ред.}, когда между эскадронами атакующей линии нет совсем или имеются очень небольшие интервалы; атаку с интервалами, когда расстояние между эскадронами равно от 10 до 20 ярдов; атаку en echelon {уступами, эшелонами. Ред.}, когда эскадроны идут в атаку один за другим, начиная с одного из флангов, так что они достигают противника не одновременно, а по очереди; этот вид атаки можно значительно усилить, поместив эскадрон, построенный в расчлененную колонну, за внешним флангом эскадрона, составляющего первый echelon; наконец, бывает атака колонной. Последний вид атаки существенно отличается от всех перечисленных видов ее, каждый из которых представляет собой лишь видоизменение линейной атаки. Линейный порядок до Наполеона был общепринятой и основной формой всякой кавалерийской атаки. За все XVIII столетие мы встречаем кавалерийскую атаку колонной только в одном случае, а именно, когда приходилось прорываться из вражеского окружения. Но Наполеон, кавалерия которого состояла из храбрых солдат, но плохих наездников, вынужден был возместить тактические недочеты своей конницы каким-либо новым приемом. Он начал посылать свою кавалерию и атаку глубокими колоннами, вынуждая таким образом передние шеренги скакать напрямик и одновременно бросая на избранный пункт атаки гораздо большее число всадников, чем это можно было бы сделать при линейной атаке. Стремление действовать большими колоннами сделалось у Наполеона в течение кампаний, последовавших за кампанией 1807 г., своего рода манией. Он впервые ввел построения в колонны поистине чудовищных размеров и, в силу их случайного успеха в 1809 г., упорно придерживался этих построений в позднейших кампаниях, хотя они и способствовали проигрышу им не одного сражения. Он образовывал колонны из целых дивизий пехоты или кавалерии, располагая развернутые батальоны и полки один за другим. С кавалерией такой опыт был впервые проделан при Экмюле в 1809 г., когда 10 полков кирасиров атаковали колонной, причем в первой линии было развернуто два полка, а позади следовали четыре такие же линии на дистанции около 60 ярдов одна от другой. С пехотой так поступили при Ваграме, когда были сформированы колонны из целых дивизий, причем один развернутый батальон следовал позади другого. Такое маневрирование могло быть неопасным против медлительных и методичных австрийцев того времени, но во всех позднейших кампаниях, а также в борьбе с более активным противником, оно приводило к поражению. Мы уже видели, как плачевно завершилась общая атака Мюрата при Вахау, произведенная в таком построении. Гибельный исход общей пехотной атаки д’Эрлона при Ватерлоо был вызван применением того же построения[301]. Применение огромных колонн в кавалерии представляется особенно ошибочным, ибо оно превращает наиболее ценные ресурсы в одну неповоротливую массу, которая, будучи однажды пущенной в дело, в дальнейшем уже не поддается управлению, и какой бы успех ни был достигнут ею по фронту, она всегда оказывается во власти более мелких, хорошо управляемых частей противника, бросаемых на ее фланги. Из материала, служащего для построения одной такой колонны, можно было бы создать вторую линию и один или два резерва, атаки которых сразу могли бы и не произвести особого эффекта, но при их повторении, несомненно, дали бы в конце концов более значительные результаты с меньшими потерями. И действительно, в большинстве армий от подобной атаки колонной или отказались, или она сохранилась лишь как теоретический курьез, тогда как для всех практических целей большие отряды кавалерии строятся в несколько линий на дистанциях атаки между ними, причем каждая линия поддерживает и сменяет другую в течение затяжной схватки. Наполеон опять-таки первым стал формировать свою кавалерию в соединения, состоявшие из нескольких дивизий и получившие название кавалерийских корпусов. В качестве средства упрощения передачи приказаний в крупной армии подобная организация резервной кавалерии в высшей степени необходима; но сохранение ее на поле сражения, когда эти корпуса должны были действовать как единое целое, никогда не приносило положительных результатов. Последнее фактически явилось одной из главных причин того ошибочного построения огромных колонн, о котором мы уже упоминали. В современных европейских армиях кавалерийский корпус, как правило, сохранен; в прусской, австрийской и русской армиях даже установлены типовые построения и общие правила для действия таких корпусов на поле сражения; в основе этих правил лежит построение первой и второй линий и резерва; эти правила содержат также предписания относительно размещения приданной такому корпусу конной артиллерии.
До сих пор мы говорили о действиях кавалерии лишь постольку, поскольку это относилось к ее действиям против кавалерии. Но одной из главных целей применения в сражении этого рода войск, а в настоящее время фактически главной целью, являются его действия против пехоты. Мы видели, что в XVIII столетии пехота в сражении против кавалерии почти никогда не строилась в каре. Она встречала атаку, оставаясь в линии; если же атака направлялась против фланга, то для ее отражения несколько рот заходили назад и выстраивались en potence {в виде буквы Г. Ред.}. Фридрих Великий предписывал своей пехоте никогда не строиться в каре, за исключением тех случаев, когда изолированный батальон оказывался застигнутым кавалерией врасплох; и если в таком случае строилось каре,
«оно должно было двинуться прямо на вражескую конницу, отбить ее и, не обращая никакого внимания на ее атаки, продолжать выполнение своей задачи».
