сети рутины, в колесо посредственности. Не об этом ли вы печетесь?

   «Похоже, что об этом, сэр».

   Чтобы не быть таким образом пойманным, потребуется усердно трудиться, непрерывно наблюдать, что означает – не приходить ни к каким умозаключениям, отталкиваясь от которых, продолжать думать далее, потому что начинать думать с умозаключения значит не думать вообще. Именно потому что ум начинает с умозаключения, с веры, с опыта, с знания, он оказывается в клетке рутины, в сетях привычки, и затем огонь недовольства тухнет.

   «Я вижу, что вы совершенно правы, и я теперь понимаю, что это действительно было у меня на уме. Я не хочу быть таким, как те, чья жизнь проходит в рутине и скуке, и говорю это без всякого чувства превосходства. Забываться в различных формах приключений одинаково бессмысленно. К тому же, я не хочу быть просто довольным.

   Я начал видеть, пусть даже смутно, в направлении, о котором никогда даже не знал, что оно существует. Является ли новое направление тем, о котором вы на днях говорили на вашей беседе, когда рассказывали о состоянии или движении, которое бесконечно и вечно творческое?»

   Возможно. Религия – это не вопрос церквей, храмов, ритуалов и веры, а миг за мигом открытие того движения, которое может иметь любое имя или никакого.

   «Боюсь, что я занял времени больше, чем мне было отпущено, – сказал он, поворачиваясь к остальным. – Я надеюсь, что вы не возражаете».

   «Напротив, – ответил старик. – Я слушал очень внимательно и узнал много полезного. К тому же, я увидел кое-что помимо своей проблемы. Когда слушаешь спокойно о неприятностях другого, наши собственные трудности иногда видятся в другом ракурсе».

   Он помолчал в течение минуты или двух, как будто раздумывая, как выразить то, что хотел сказать.

   «Лично я достиг возраста, – продолжил он, – когда больше не спрашиваю, что мне делать. Вместо этого я оглядываюсь назад и раздумываю над тем, что я сделал с моей жизнью. Я тоже ходил в колледж, но не был столь вдумчив, как наш молодой друг. После окончания колледжа я отправился на поиски работы и, однажды найдя ее, провел последующие сорок с лишним лет, зарабатывая средства к существованию и содержанию довольно большой семьи. В течение всего того времени я был в плену рутины офиса, о которой вы упоминали, и в привычках семейной жизни, и мне известны ее удовольствия и горести, слезы и мимолетные радости. Я старел в борьбе и усталости, и за последние годы произошел быстрый упадок сил. Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: „Что ты сделал со своей жизнью? Кроме твоей семьи и твоей работы, что ты фактически выполнил?“

   Старик сделал паузу перед ответом на собственный вопрос.

   «За эти годы я присоединялся к различным ассоциациям за усовершенствование того или этого, принадлежал нескольким различным религиозным группам и оставлял одну ради другой. Я с надеждой читал литературу крайних левых, только чтобы обнаружить, что их организация так же тиранически авторитарна, как и церковь. Теперь, когда я на пенсии, я вижу, что жил на поверхности жизни, просто дрейфовал. Хотя я боролся немного с сильным течением общества, в конце оно меня унесло. Но не поймите меня неправильно. Я не пускаю слезы из-за прошлого, не оплакиваю то, что было. Меня беспокоят те несколько лет, которые мне еще остались. Между теперешним моментом и быстро приближающимся днем моей смерти, как мне встретить реальность, называемую жизнью? Вот в этом моя проблема».

   То, какие мы сейчас, состоит из того, какими мы были. И то, какими мы были, также формирует будущее, не определяя четко линии развития и сущности каждой мысли и действия. Настоящее – это движение прошлого к будущему.

   «Каким было мое прошлое? Фактически вообще ничто. Не было никаких больших грехов, никакой высокой амбиции, никакого подавляющего горя, никакого деградирующего насилия. Моя жизнь была такой же, как у среднего человека.

   Спокойным потоком, совершенно посредственной жизнью. Я создал прошлое, в котором нет ничего, чего можно было бы стыдиться или чем можно было бы гордиться. Все мое существование было унылым и пустым, без особого значения. Все было бы точно так же, живи я во дворце или в хижине в деревне. Как же легко скользить по течению посредственности! Теперь, мой вопрос, могу ли я остановить в себе самом данное течение посредственности? Можно ли покончить с моим глупо накапливающимся прошлым?»

   Что такое прошлое? Когда вы используете слово «прошлое», какое оно имеет значение?

   «Мне кажется, что прошлое – это в основном ассоциации и память».

   Вы подразумеваете всю память или только память о ежедневных событиях? События, которые не имеют никакого психологического значения, которые можно помнить, не пуская корни в почву ума. Они приходят и уходят, они не занимают и не обременяют ум. Остаются только те, которые имеют психологическое значение. Итак, что вы подразумеваете под прошлым? Имеется ли прошлое, которое остается твердым, неподвижным, из которого вы можете легко и резко вырваться?

   «Мое прошлое состоит из множества крошечных частиц, собранных вместе, а их корни мелочны. Хороший удар, подобно порыву ветра, мог бы унести их».

   И вы ждете ветра. В этом ваша проблема?

   «Я ничего не жду. Но что, мне так жить дальше все оставшиеся дни? Неужели я не могу покончить с прошлым?»

   Опять же, что это за прошлое, из которого вы хотите вырваться? Прошлое статично или оно живое существо? Если оно живое существо, как получает жизнь? С помощью каких средств оно восстанавливает себя? Если оно действительно живое существо, как вы покончите с ним? И кто этот «вы», который хочет покончить с ним?

   «Я запутываюсь, – пожаловался он. – Я задал простой вопрос, а вы навстречу ему, задаете несколько еще более запутанных вопросов. Не будете ли любезны объяснить, что вы имеете в виду?»

   Вы говорите, сэр, что хотите освободиться от прошлого. Что является этим прошлым?

   «Оно состоит из опытов и воспоминаний о них, которые имеются».

   Ваши воспоминания, как вы говорите, находятся на поверхности, они не глубоки. Но не могут ли некоторые из них иметь корни глубоко в подсознании?

   «Не думаю, что у меня есть какие-то глубокие воспоминания. Традиция и вера имеют глубокие корни во многих людях, но я следую им только для социального удобства. Они не играют очень существенную роль в моей жизни».

   Если бы прошлое можно было бы так легко отсеять, не было бы никакой проблемы. Если только осталась внешняя шелуха прошлого, от которой можно очиститься в любой момент, то вы уже вырвались. Но есть еще что-то в проблеме, верно? Как вы вырвитесь из вашей посредственной жизни? Как вы разрушите мелочность ума? Разве это тоже не ваша проблема, сэр? И, конечно, «как» в этом случае углубление исследования, а не требование метода. Именно практика метода, основанного на желании преуспеть, с его опасением и авторитетом, поставила мелочность на первое место.

   «Я шел с намерением рассеять мое прошлое, которое не имеет большого значения, а меня столкнули с другой проблемой».

   Почему вы говорите, что ваше прошлое не имеет большого значения?

   «Я плыл по течению на поверхности жизни, а когда вы плывете по течению, вы не можете иметь глубокие корни, даже в вашей семье. Я вижу, что жизнь для меня не очень много значила, я ничего в ней не сделал. Мне остается всего несколько лет, и я хочу прекратить плыть по течению, хочу кое-что сделать с тем, что остается от моей жизни. Это вообще возможно?»

   Что вы хотите сделать с вашей жизнью? Разве образец того, кем вы хотите быть, не развивался из того, кем вы были? Конечно же, ваш образец – это реакция из того, что было, результат прошлого.

   «Тогда как мне сделать что-нибудь в жизни?»

   Что вы подразумеваете под жизнью? Вы можете воздействовать на нее? Или жизнь многообразна, и ее не удержать в пределах границ ума? Жизнь – это все, не так ли? Ревность, тщеславие, вдохновение и отчаяние; общественная мораль и достоинство, которые находятся вне царства искусственной справедливости; знание, собранное через столетия; характер, который является встречей прошлого с настоящим; организованные верования, называемые религиями, и суть, которая скрывается за ними; ненависть и привязанность; любовь и сострадание, которые не в пределах области ума, – все это и больше есть жизнь, не так ли? И вы хотите сделать с ней что-нибудь, придать ей форму, направление, значение. Теперь, кто же этот «вы», который хочет сделать все это? Отличаетесь ли вы от того, что стремитесь изменить?

   «Вы предлагаете просто продолжать плыть по течению?»

   Когда вы хотите направить, сформировать жизнь, ваш образец может быть только согласно прошлому, или без возможности сформировать ее, ваша реакция – это плыть по течению. Но понимание всей жизни в целом вызывает его собственное действие, при котором не плывут по течению, не прикладывают образец. Эта целостность должна быть понята от мгновения до мгновения. Должна происходить смерть прошлого момента.

   «Но способен ли я к пониманию жизни в целом?» – спросил он с тревогой.

   Если вы не поймете, никто другой не сможет понять за вас. Вы не можете научиться этому у другого.

   «Как мне начать действовать?»

   Через самопознание, поскольку целостность, все сокровища жизни находятся в вас самих.

   «Что вы подразумеваете под самопознанием?»

   Это значит воспринимать пути вашего собственного ума, изучать собственные стремления, желания, побуждения и страсти, скрытые и открытые. Не происходит изучения, когда идет накопление знаний. Самопознанием ум свободен, чтобы быть спокойным. Только тогда возникает то, что вне меры ума.

   Все это время супружеская пара только слушала. Они ожидали своей очереди, не вступали в разговор, и только сейчас муж заговорил.

   «Наша проблема в ревности, но после прослушивания того, что уже было здесь сказано, я думаю, что мы, наверное, способны решить ее сами. Возможно мы поняли гораздо более глубоко, внимательно слушая, чем если бы задавали вопросы».

   Отдельная деятельность и всецелое действие

   Две вороны дрались, и очень серьезно. Они бились по земле, их крылья были сцеплены, а острые черные клювы рвали друг друга. Несколько ворон каркали на них с близлежащего дерева. Внезапно собралась целая стая ворон, создавая ужасную шумиху и пытаясь