прорваться наружу. Но, поймите, вопрос этот в действительности является сложным, потому что плохое поведение может оказаться результатом неправильного питания, недостаточного сна, чувства неуверенности и так далее. Если не понять должным образом все факторы, входящие в этот процесс, тогда плохое поведение детей превращается в бунт внутри общества, который не приносит им никакого облегчения.
Знаете ли вы, что такое детская преступность? Есть дети, совершающие всевозможные ужасные поступки; они бунтуют внутри тюрьмы общества, потому что им никогда не помогали понять всю проблему существования. Они полны жизненности, и некоторые из них чрезвычайно умны. Своим бунтом они как бы говорят:
«Помогите нам понять, помогите избавиться от этого принуждения, от этого ужасного приспособленчества!»
Вот почему данный вопрос очень важен для воспитателя, который еще более детей нуждается в образовании и воспитании.
Вопрос: Я привык пить чай. Один из учителей говорит, что это дурная привычка, а другой утверждает, что в ней нет ничего дурного.
Кришнамурти: А что думаете вы? На минуту отбросьте в сторону все, что говорят другие люди; возможно, это просто их предубеждение. Прислушайтесь к вопросу. Что вы думаете о юноше, который уже к чемуто «привык» – к чаю, к курению, к соревнованию в еде или к чему-то другому? Возможно, так и должно быть, если вы привыкли что-то делать к семидесяти или к восьмидесяти годам, стоя одной ногой в могиле; но вы только начинаете жить – и уже привыкнуть к чему-то – разве это не ужасно? Вот этот вопрос является важным, а не вопрос о том, следует ли вам пить чай. Видите ли, когда вы к чему-то привыкли, ваш ум уже вступил на дорогу к кладбищу. Если вы мыслите, как индуист, коммунист, католик или протестант, тогда ваш ум уже угасает, разрушается. А если ваш ум подвижен, если он стремится выяснить, почему вы захвачены некоторой привычкой, почему вы мыслите каким-то особым образом, тогда можно разрешить и второстепенные вопросы, вроде того, следует ли вам курить или пить чай.
17. Река жизни
Не знаю, заметили ли вы во время своих прогулок длинный узкий пруд около реки. Должно быть, его выкопали какие-то рыбаки, а сейчас он не соединен с рекой. Река течет ровным, глубоким и широким потоком, а этот пруд затянут плесенью, потому что не связан с жизнью реки. Рыбы в нем нет. Пруд наполнен стоячей водой; а глубокая река, полная силы и жизненности, быстро течет мимо.
Так вот не думаете ли вы, что здесь есть сходство с людьми? Они роют для себя пруд вдали от быстрого потока жизни, и в этом маленьком пруду загнивают и умирают; вот такое загнивание, такой распад мы называем жизнью. Иначе говоря, все мы хотим постоянства; нам хочется, чтобы некоторые наши желания длились вечно, чтобы удовольствия не имели конца. Мы роем небольшую нору и строим вокруг себя заграждения, укрываемся там со своими семьями, со своими стремлениями, своими культурами и страхами, со своими богами и различными формами поклонения, – и там умираем, позволяя жизни проходить мимо, – той жизни, которая непостоянна, которая все время изменяется, которая течет так быстро, имеет такую огромную глубину, такую необычайную мощь и ширину.
Не обращали ли вы внимания на то, что если вы сидите спокойно на берегу реки, вы слышите ее песнь – плеск воды, шум проходящего течения? Здесь всегда ощущается движение, необыкновенное стремление к более широкому, более глубокому. А в маленьком пруду движения совсем нет; его вода неподвижна. И если вы понаблюдаете за этим явлением, вы увидите, что это как раз то, чего желает большинство из нас: существование в маленьком стоячем пруду, вдали от жизни. Мы утверждаем, что наше существование в таких прудах является правильным, и чтобы оправдать его, мы изобрели специальную философию, мы разработали социальные, политические, экономические и религиозные теории в его поддержку; и мы не хотим, чтобы нас беспокоили, потому что, видите ли, то, к чему мы стремимся – это чувство постоянства.
Знаете ли вы, что значит искать постоянства? Это значит желать, чтобы приятное продолжалось неопределенно долго, а неприятное кончалось как можно быстрее. Мы хотим, чтобы имя, которое мы носим, было известным, чтобы оно продолжало существовать в нашей семье, нашей собственности. Мы желаем ощущать постоянства в своих взаимоотношениях, в своей деятельности; и все это означает, что мы ищем продолжительной, непрерывной жизни в стоячем пруду; мы не хотим, чтобы там произошли какие-либо подлинные изменения; и потому мы построили такое общество, которое гарантирует нам постоянство собственности, имени, славы. Но, видите ли, жизнь не похожа на все это; ибо жизнь непостоянна. Подобно листьям, падающим с деревьев, все вещи непостоянны, нет ничего длительного. Всегда существуют изменения и смерть. Обращали ли вы хоть раз внимание на какое-нибудь обнаженное дерево на фоне неба? Как оно красиво! Все ветви ясно вырисовываются, и в его наготе – целая поэма, целая песня. Не осталось ни одного листка; но дерево ждет весны. И когда весна приходит, она снова наполняет дерево музыкой густой листвы, которая в должное время опять опадет и будет унесена ветром; это и есть путь жизни.
Однако мы не хотим ничего подобного. Мы привязываемся к нашим детям, к традициям, к нашему обществу, к нашим именам и нашим мелким добродетелям, ибо мы хотим постоянства; вот почему нам страшно умирать. Мы опасаемся утратить то, что нам известно; но жизнь – совсем не то, чем нам хотелось бы ее видеть; жизнь лишена постоянства. Умирают птицы; тает снег; вырубаются или гибнут от бурь деревья. А мы хотим, чтобы все, дающее нам удовлетворение, было постоянным; мы желаем чтобы наше положение, наш авторитет у людей были прочными, неизменными. Мы отказываемся принимать жизнь такой, какова она есть в действительности.
Факт заключается в том, что жизнь подобна реке: она непрестанно движется вперед, она всегда в стремлении, в исследовании, она несется вдоль берега, она проникает своими водами в каждую расщелину. Но, видите ли, ум не позволяет, чтобы это происходило с ним самим. Ум видит, как опасно и рискованно жить в состоянии непостоянства, неуверенности; поэтому он возводит вокруг себя стену – стену традиций, организованной религии, политических и социальных теорий. Семья, имя, собственность, культивирование нами мелких добродетелей – все это находится внутри стен, все отделено от жизни. Жизнь движется; она непостоянна; она неустанно старается проникнуть вглубь этих стен, снести их; а там, за стенами, скрываются смятение и горе. Внутри этих стен все божества ложны, писания и философии не имеют смысла, ибо там нет жизни.
А тот ум, который не заключен в стенах, не отягощен собственными приобретениями, накоплениями, собственным знанием, ум, живущий вне времени, лишенный безопасности, – для такого ума жизнь представляет собой нечто необыкновенное. Такой ум – это и есть сама жизнь, ибо в жизни нет места для отдыха; нам хочется иметь небольшой дом, имя, положение. И мы утверждаем, что эти вещи весьма важны; мы требуем постоянства и создаем культуру, основанную на таком требовании, изобретаем богов, которые совсем не являются богами, а суть лишь проекции наших собственных желаний.
Ум, который ищет постоянства, скоро загнивает; подобно тому пруду около реки, он скоро наполняется распадом, разрушением. Только тот ум, который не имеет стен, опор для ног, барьеров, мест отдыха, который двигается неразрывно вместе с жизнью, устремляется вперед вне времени, исследует, взрывается, – только такой ум может быть счастливым, вечно новым, так как он сам по себе является творческим.
Понятно ли вам то, что я говорю? Вам следует понимать это, потому что все сказанное представляет собой часть подлинного образования; и когда вы это поймете, вся ваша жизнь будет преображена. Ваши взаимоотношения с женой или с мужем, с соседом, взаимоотношения со всем миром приобретут совершенно иной смысл.
Тогда вы не станете стараться достичь самоосуществления при помощи чего бы то ни было, видя, что погоня за самоосуществлением только открывает путь для печали и горя. Вот почему вы должны задавать учителям вопросы обо всех этих вещах, обсуждать их между собою. Если вы их поймете, вы начнете понимать и необыкновенную истину о том, что такое жизнь; и в этом понимании присутствуют великая красота и любовь, в нем расцветает доброта. А усилие ума, который ищет для себя пруд безопасности, постоянства, может привести лишь к темноте, к разрушению. Обосновавшись однажды в таком пруду, подобный ум боится рисковать, искать, исследовать; но истина, Бог, реальность, – называйте это как хотите, – лежат за пределами пруда.
Знаете ли вы, что такое религия? Она заключается не в песнопеньях, не в выполнении пуджи или какого-то другого ритуала, она – не в поклонении поддельным богам или каменным изображениям; ее нет в храмах и церквах, нет ни в чтении Библии или «Гиты», ни в повторении священных имен, ни в следовании какомунибудь другому суеверию, изобретенному людьми. Ничто из этого не является религией.
Религия есть чувство доброты, та любовь, которая, подобно реке, вечно живет и вечно движется. В этом состоянии вы обнаружите, что наступает момент, когда более нет вообще никаких исканий; и этот конец исканий является началом чего-то совершенно иного. Искание Бога, истины, чувство обладания совершенной добротой, – не культивирование доброты, смирения, а искание, исходящее из чего-то превышающего измышления и трюки ума, искание, которое означает ощущение этого «чего-то», жизнь в нем, пребывание в нем, – это и есть истинная религия. Но вы будете в состоянии узнать ее лишь тогда, когда покинете выкопанный для себя пруд и выйдете из него в реку жизни. Тогда жизнь удивительным образом сама позаботится о вас, потому что вы не будете заботиться о себе. Жизнь понесет вас, куда ей угодно, потому что вы не станете частью самой этой жизни; и тогда не будет существовать никакой проблемы безопасности, проблемы того, что скажут или не скажут люди; в этом и заключается прелесть жизни.
Вопрос: Что заставляет нас бояться смерти?
Кришнамурти: Как вы думаете, боится ли смерти падающий лист? Думаете ли вы, что птица живет в страхе смерти? Когда приходит смерть, она ее встречает; но птица не беспокоится по поводу смерти, так как слишком занята жизнью: она ловит насекомых, строит гнездо, распевает песни, летает ради самого счастья полетать. Случалось ли вам хоть раз наблюдать за тем, как, несомые ветром, птицы парят высоко в воздухе, не шевеля крыльями? Кажется, они способны до бесконечности наслаждаться собой! А смерть их не беспокоит, если она придет – все будет правильно, им наступит конец. Здесь никакой заботы о том, что
