к согласию и
примирению, которого мы больше не слышим. Произошел раз-
рыв. Мы доведены до такой степени откровенности, что она
больше не терпит участия.’ I // no. 2, Paris, Octobre 1958. 335 III. Шанс альтернативы Но если абстрактный характер отказа является ре-
зультатом тотального овеществления, то должна по-
прежнему существовать конкретная основа отказа, ибо
овеществление — всего лишь иллюзия. По той же при-
чине унификация противоположностей посредством тех-
нологической рациональности должна быть, при всей
своей реальности, иллюзорной унификацией, которая
не устраняет ни противоречия между растущей про-
изводительностью труда и ее репрессивным использо-
ванием, ни настоятельную потребность в разрешении
этого противоречия. Но борьба за это разрешение переросла традиционные
формы. Тоталитарные тенденции одномерного общества
делают традиционные пути и средства протеста неэф-
фективными — и, может быть, даже опасными, по-
скольку они сохраняют иллюзию верховенства народа.
В этой иллюзии есть доля правды: <народ>, бывший
ранее катализатором обшественных сдвигов, <поднялся>
до роли катализатора общественного сплачивания. В го-
раздо большей степени в этом, а не в перераспределении
богатств и уравнивании классов, состоит новая стра-
тификация развитого индустриального общества. Однако под консервативно пастроеннной основной
массой народа скрыта прослойка отверженных и аут-
сайдеров, эксплуатируемых и преследуемых предста-
вителей других рас и цветов кожи, безработных и
нетрудоспособных. Они остаются за бортом демокра-
тического процесса, и их жизнь являет собой самую
непосредственную и реальную необходимость отмены
невыносимых усло»,нй и институтов. Таким образом,
их противостояние само по себе революционно, пусть 336 Ю.Заключение даже оно ими не осознается. Это противостояние на-
носит системе удар снаружи, так что она не в силах
уклониться; именно? эта стихийная сила нарушает пра-
вила игры и тем самым разоблачает ее как бесчестную
игру. Когда они (отверженные) объединяются и выходят
на улицы, безоружные, беззащитные, с требованием
самых простых гражданских прав. они знают, что стол-
кнутся с собаками, камнями, бомбами, тюрьмами, кон-
центрационными лагерями и даже смертью. Но их сила
стоит за каждой политической демонстрацией жертв
закона и существующего порядка. И тот факт, что они
уже отказываются играть в эту игру, возможно, свиде-
тельствует о том, что настоящему периоду развития
цивилизации приходит конец. Нет оснований полагать, что этот конец будет бла-
гополучным. Обладая значительными экономическими
и техническими возможностями, существующие обще-
ства уже вполне могут позволить себе пойти на приспо-
собительные шаги и уступки обездоленным, а их во-
оруженные силы достаточнее натренированы и осна-
щены, чтобы позаботиться об экстренных ситуациях.
Однако призрак конца цивилизации продолжает блуж-
дать внутри и за пределами развитых обществ. На-
прашивается очевидная историческая параллель с вар-
варами, некогда угрожавшими цивилизованной импе-
рии: вторым периодом варварства вполне может стать
продолжение империи самой цивилизации. Но вполне
вероятно, что исторические крайности — высшая сте-
пень развития сознания человечества и его наиболее
эксплуатируемая сила — могут сойтись и на этот раз.
Это — не более, чем вероятность. Критическая теория III. Шанс альтернативы общества не располагает понятиями, которые могли бы
перебросить мост через пропасть между его настоящим
и будущим; не давая обещаний и не демонстрируя
успехов, она остается негативной. Таким образом, она
хочет сохранить верность тем, кто. уже утратив надежду,
посвятил и продолжает посвящать свои жизни Вели-
кому Отказу. В начале периода фашизма Вальтер Беньямин написал: Nur am der Hoffnungslosen willen ist uns die Hoffnung gegeben. Только ради потерявших надежду дана нам надежда.