«героических» метафорах этого отнюдь не революционно-
го, даже не демократического «философа культуры» опи-
сывает то, что могло бы последовать за тотальным отри-
цанием. Культурная концепция Ницше или Бодлер, Риль-
ке, Пруст, Валери, ‘сюрреалисты и др., по мнению
Маркузе, очевидно, не являются аффирмативными.
Во всяком случае, он постоянно цитирует их. и прежде
всего Ницше, для своих «противоположных картин».
В чем причина постоянно проявляющейся у Маркузе
и его сторонников притягательной силы пессимистических
и декадентских философов, эстетов и поэтов? Как же
Маркузе, отвергающий капитализм, одобряет, например,
Ницше, который ненавидел все гуманистическое, демо-
кратию, моральные импульсы христианства, рабочее дви-
87
жение и социализм, отрицание которого носило характер
аффирмации чудовищного? Что привлекательного нахо-
дит здесь Маркузе? На чем основано сго внутреннее род-
ство с восприятиями и образом мысли этих течений?
Маркузе отвергает существующую культуру как ре-
прессивную и требует иную, не репрессивную. которая
способствует «чистому наслаждению». Он — теоретик
поздлнебуржуазного пересмотренного эпикуреизма, и по-
добные мотивы мы находим в произведениях реакционных
философов, проповедующих закат культуры. Эта филосо-
фия наслаждения, как уже отмечалось, имеет в эксплуа-
таторском строе корни двоякого вида: утопические «райс-
кие» мечты эксплуатируемых и саморефлексию живущих
непродуктивно, но наслаждающихся слоев господствую-
ших классов. Философия Ницше уходит своими корнями
во второе течение, а Маркузе — в первое, но идеалисти-
ческое содержание обоих нередко совпадает именно в ос-
новополагающем. Так, для обоих характерно стремление
отделить способность и возможность наслаждения от об-
шественной основы или же оценивать эту основу исключи-
тельно как ограничение возможностей наслаждения.
Они не видят или не хотят видеть, что расширение этих
способностей и возможностей для каждого индивидуума
требует повышения общественной производительности
труда и, следовательно, «позитивного» отношения к осво-
божденному труду, который не может быть и не будет
только лишь «игрой», к произволительности и к «продук-
тивности». Подобно Фрейду, Маркузе квалифицирует
труд, производительность, произведенную работу как ка-
тегории, вытекающие из отказа удовлетворения инстинк-
тов, как отлуждающие и репрессивные. Именно в этом
его философия выступает как лишь «левый» вариант фи-
лософии наслаждающихся непролуктивных слоев, отра-
жая их враждебную практике односторонность, их эстети-
зированное отрицание («холодно-рациональной», «опера-
циональной») науки и техники, их романтизм, поклонение
нетехнической, «сверхоациональной», нерепрессивной
культуре и искусству, обожествление ими «чистого», отде-
ленного от реальных жизненных процессов «внутреннего
мира». Злесь Маркузе смыкается с Ницше, Платоном,
Рильке, Валери и т. д. Здесь и в общей антипатии Ницше
к обывателям, а также в его враждебности в отношении
христианской религии — враждебности, направленной
больше против зачатков достойной человека морали, не-
88
жели против теизма,— заложены и причины действеннос-
ти этой теории: в той мере, в какой эта теория выдает себя
за «левую», за «критическую теорию», сна находит отклик
среди студенчества, то есть в тех социальных слоях, ко-
торые еще не заняты в производстве, происходят из не-
производительных классов, однако «сбрасываются» в ря-
ды производителей.
С точки зрения диалектики, концепция культуры Мар-
кузе страдает от двоякой ошибки: с одной стороны, он
сводит представления марксистского социализма о буду-
щем к стремлению лить развивать старую культуру и для
этого сделать ее духовным достоянием масс. С другой
стороны, он продолжает те составные части старой куль-
туры, которые хотя и критикуют существующее, не буду-
чи в этом отношении просто аффирмативны, но делают
это с реакционных позиций.
По мнению Маркузе, из существующего должно быть
вычеркнуто все, что непосредственно относится к нему,
а не только какое-то особое содержание. Результатом был
бы ноль, абстрактное ничто, ликвидация истории. Такое
отрицание не диалектично, а формально-логично и эта точ-
ка зрения не оригинальна. Она была разработана Ницше,
развита Хайдеггером в работе «Бытие и время», полверг-
нута критике Томасом Манном в романе «Доктор Фаус-
тус»: в его критике попытки героя этого романа реакпион-
ного композитора Леверкюна — Нинше «взять обратно»
культуру классики (9-ю симфонию Бетховена). Поздний
Маркузе в своем «Очерке об освобождении» прямо со-
шлется на «вычеркивание» 9-й симфонии в «Докторе
Фаустусе». Мотив «взятия обратно» или «опровержения»
буржуазной гуманистической культуры мы встречаем
у всех реакционгров современности. Однако имеется раз-
ница в оценке: реакционеры отрицают историю в той
мере, в какой они видят там корни сопиалистического бу-
дущего; Маркузе отрицает историю, ибо боится, что она
перенесет пороки на будущий социалистический мир.
Маркузе сам сознает антиисторический характер такой
позиции, верно оценивает ее как средство реакционного
иррапионализма и резко критикует ее в других произве-
дениях 4%. Тем не менее, в разбираемой нами аргумента:
пии он обращается к этой схеме «ликвидации» И «взятия
обратно». В этом проявляется непоследовательность его
мышления. Мы сталкиваемся с такой непоследовательно-
стью также непосредственно в связи с тотальным отказом
89
Маркузе от существующей буржуазной культуры. Как
можно иначе понимать такие его высказывания: «Лишь
непретенпиозная позиция некоторых греческих скульптур,
музыка Моцарта и позднего Бетховена дают возможность
почувствовать предвестие» новой культуры “7. Означает
ли это, что в аффирмативной буржуазной культуре име-
лись все же элементы новой? На каком же теоретическом
основании можно переходить с одной позиции на противо-
положную? Однако даже от такого предложения: спас-
ти Мопарта, позднего Бетховена и кое-что еще для буду-
щего, Маркузе отказывается. Он договаривается до тезиса
о том, что в будущем, может быть, «искусство как таковое
станет беспредметным» “8. Тут уже не помогут ни Фидий,
ни Моцарт, ни Бетховен.
Маркузе одобряет, следовательно, такое отрицание,
которое настолько радикально, что делает ненужным
отрицание отрицания. Когда же отрицание аннулирует
так, что не остается уже больше ничего для отрицания?
Тогда, когда оно создает фафи{а газа, когда оно аннулиру-
ет все, когда оно с уровня определенного, то есть диалек-
тического, отрицания скатывается до уровня абсолютизи-
рованного, формально-логического отрипания и приводит
с этой абсолютизацией к окончанию процесса в теории.
Нельзя знать, что прелставляет собой новое, как мы мо-
жем прийти к нему. Любая попытка перейти от старой.
к новой культуре оборачивается приемами, перенятыми у
Ницше, выдается за попытку сохранить старое. Поскольку
имеется лишь один путь к новому, который не может
быть освобожден от всех признаков старого, то такая кри-
тика указывает на неизбежное наличие во всем новом ро-
димых пятен старого и оспаривает таким образом нали-
чие нового. К критике предъявляется требование раз и на-
всегда вычеркнуть всякую преемственность. Однако это
означает, и Маркузе знает об этом, отказ от диалектики.
Тот, кто перечеркивает путь из прошлого в настоящее, не
сможет указать никакого пути в будущее, в завтрашнее
настоящее, в котором мы, нынешние, будем прошлым.
Он будет ограничен узкими рамками Злесь и Теперь,
позицией экзистенциализма. Сам Маркузе понимает, что
эта позиция означает защиту существующего 49.
Маркс, Энгельс и Ленин по-иному подходят к решению
подобных проблем. Обратимся к одному из положений
марксовой «Критики Готской программы», где Маркс на-
мечает конкретные стадии пути перехода от капитализма
90
к коммунизму. В отношении первой, социалистической
ступени в развитии нового общественного строя мы мо-
жем прочитать, например, следующее: «Мы имеем здесь
дело не с таким коммунистическим обществом, которое
развилось на своей собственной основе, а, напротив, с та-
ким, которое только что выходит как раз из капиталисти-
ческого общества и которое поэтому во всех отношениях,
в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет
еще родимые пятна старого общества, из недр которого
оно вышло» 5. В таком обществе господствует, с одной
стороны, определенное равенство его членов, но сохраня-
ется еще «буржуазное равное право», которое, как и вся-
кое право, предполагает неравенство. Всякое право за-
ключается в применении одинаковой меры к разным
индивидам. Равное право есть, таким образом, нарушение
равенства и в этом отношении представляет собой неспра-
ведливость. Подлинное равенство может быть лишь на
высшей, коммунистической ступени развития.
Мы обходим здесь гораздо более важные сами по се-
бе замечания Маркса о новом качестве этого социалисти-
ческого общественного порядка, так как для нас здесь
важно показать, что реальный диалектический процесс
становления не привязан к полной ликвидации прежних
условий и никоим образом не может быть связан с этим.
В речи на 111 Всероссийском съезде Российского ком-
мунистического союза молодежи Ленин, разъясняя вопрос
о том, какими знаниями должен овладеть молодой ком-
мунист, высказался следующим образом об этом аспекте
отношения к старому; «Мы можем строить коммунизм
только из той суммы знаний, организаций и учреждений,
при том запасе человеческих сил и средств, которые оста-
лись нам от старого общества». Но, очевидно, нужно, что-
бы «результатом усилий молодого поколения было созда-
ние общества, не похожего на старое, то есть коммунисти-
ческого общества» 51.
Ленин говорил, что было бы огромной ошибкой сде-
лать тот вывод, что «можно стать коммунистом, не усвоив
того, что накоплено человеческим знанием» 5?, так как
коммунизм появился из суммы человеческих знаний 53.
Обращаясь к проблеме культуры, Ленин говорил в той же
речи: «Пролетарская культура не является выскочившей
неизвестно откуда, не является выдумкой людей, которые
называют себя специалистами по пролетарской культуре…
Пролетарская культура должна явиться закономерным
91
развитием тех запасов знания, которое человечество выра-
ботало под гнетом капиталистического общества…» 54.
Без этой прошедшей культуры, отмечал Ленин задол-
го до этого, не было бы марксизма. Марксистское учение,
писал он, не возникло «в стороне от столбовой дороги раз-
вития мировой цивилизации». Напротив, оно «есть закон-
ный преемник лучшего, что создало человечество
в Х[Х веке в лице немецкой философии, английской по-
литической экономии, французского социализма» 55.
Мы должны здесь упомянуть еще один аспект пробле-
мы культуры и отношения к старому, на который обращал
внимание Ленин. Есть две нации в каждой современной
нации. Есть две национальные культуры в каждой нацио-
нальной культуре. Есть культура угнетателей, но есть и
культура гуманистических сил и угнетенных, писал он
в своих «Критических заметках по национальному воиро-
су» 56. Музыка Моцарта и Бетховена, но и народные пес-
ни ткачей, «Сага» или другое революционное искусст-
во — все это одна из культур, это то прошлое, которое
мы не зачеркиваем, а хотим «снять» в гегелевском смыс-
ле. Напротив, Ницше и Юнгер, хотя и дают нам ряд инте-
реснейших экспромтов, должны быть, безусловно, устра-
нены при переходе к социализму из-за их теоретических
взглядов.
Такая позиция, занятая Марксом и Лениным, диалек-
тична. Эта диалектика учитывает проблематику преемст-
венности во всех скачкообразных процессах. Она знает,
что даже в старом, отсталом, имеются рациональные зер-
на нового, часто более чем зерна, и «снятие», сохранение
этого рационального в новой действительности, доведение
этого до масс, подвергавшихся безграничным унижениям,
есть и должно быть составной частью подлинной куль-
турной революции.
Этот вид диалектики, охарактеризованный и подвергну-
тый нашей критике, мы постоянно встречаем в произведе-
ниях Маркузе. Мы показали это уже при анализе его пер-
вых очерков. Там он отклоняет всякую реформу, всякую
ревизию существующего как признание существующего.
Новая «экзистенция», новое существование возможно
лишь как «отречение» от старого. Мы подвергли критике
абсолютизацию этого тезиса. Реформы, которые завоевы-
ваются в борьбе, а не выпрашиваются или «преподносят-
ся в качестве подарка», реформы, которые завоевываются
с сознанием того, что в конце концов надо свергнуть всю
92
систему с помощью революции, являются хотя и рефор-
°мами, но они не основываются на признании существую-
щего. В этом смысле Маркс приветствовал, например, ре-
форму английского «десятичасового билля».
О «КРИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ»
Исходя из хоркхеймерского термина «критической тео-
рии», Маркузе написал в 1937 году статью «Философия и
критическая теория», которую мы по ряду причин долж-
ны рассмотреть более основательно.
Во-первых, понятие «критическая теория» у Маркузе
совпадает с его тогдашним истолкованием марксизма, что
следует учесть, поскольку он в основном признает этот
«марксизм».
Во-вторых, целый ряд мотивов позднего творчества
Маркузе здесь впервые прозвучал как бы фоном для дру-
гих тем.
В-третьих, здесь можно увидеть тот мост, который ве-
дет от раннего к позднему Маркузе.
Что понимает Маркузе под философией? Как соотно-
сится с этим «критическая теория»? Философия толкуется
как рационализм, точнее как буржуазный рационализм,
причем он выводится в качестве позиции, которая, во-пер-
вых, с помощью субъективного сознания все проверяет
относительно его достаточной обоснованности, во-вторых,
толкует существующую реальность как подлежащую
«трансцендированию», поскольку
