ги Маркса находятся в области понимания истории и в
политической экономии. Именно в этих областях Маркс
наиболее значительно превзошел Гегеля.
Если в вопросах философии Маркузе так сводит
Маркса к Гегелю, то в вопросах политической экономии,
учения об обществе он очень сильно приближает Гегеля
5—527 129
к Марксу, поскольку наоборот поступить нельзя. И все
это сводится к одному и тому же: к возвышению Гегеля
за счет Маркса. «Во всяком случае, нас почти с неизбеж-
ностью влечет к критической теории,— говорит Маркузе,
в некоторых случаях враг любой «влекущей необходи-
мости», — которую развил исторический материализм,
если мы применим определения рефлексии (Гегеля.—
Р. Шт.) к историческим реальностям. Ибо что означает
единство тождества и противоречия во взаимосвязи об-
щественных форм и сил?.. В историческо-социальных по-
нятиях это единство означает, что кризисы и катастрофы,
как правило, не являются случайными и инородными
помехами, а в них проявляется сама природа предметов,
И поэтому они представляют собой базис, исходя из ко-
торого можно понять характер существующей общест-
венной системы. Это единство означает, далее, что при-
сущие людям и предметам внутренние возможности мо-
гут раскрыться в обществе лишь в результате гибели
социального строя, в недрах которого они вначале на-
капливаются… Противоречия — вот подлинный двигатель
процесса» 138,
Это, разумеется, весьма абстрактная «критическая
теория». Исследование действительного пути развития
теории Маркса показывает, что Гегеля, как бы тут ни
была велика его роль, недостаточно для того, чтобы объ-
яснить исторический материализм Маркса, хотя бы пото-
му, что в период его жизни общественные условия созре-
ли еще не настолько, чтобы можно было выработать ис-
торический материализм. Но, кроме того, также’ и
потому, что для этого необходим переход с буржуазных
на пролетарские классовые позиции, на что Маркузе не
обращает внимания. А его воззрение по этому вопросу
типично для конструкций чистой истории идей. Корню,
Ойзерман, Кэги и Шуффенгауэр довольно убедительно
показывают, какую большую роль в выработке зрелых
философских взглядов Маркса сыграли Фейербах, фран-
цузская революционная политическая теория, утопиче-
ский социализм, классическая английская политическая
экономия, а также реальная классовая борьба. Впрочем,
описывая этот путь, например, в «Предисловии» к «Кри-
тике политической экономии», Маркс сам в качестве сво-
их идейных истоков назвал не только учение Гегеля.
В книге Маркузе мы вновь и вновь сталкиваемся с
попытками приблизить Гегеля к Марксу и таким образом
180
низвести Маркса до уровня Гегеля. Так, утверждается,
что из гегелевской характеристики труда, основанного на
частной собственности, проистекает слепо действующая
необходимость в обществе. То, что пишет по этому вопро-
су Гегель, якобы напоминает «Капитал» К. Маркса 139.
А гегелевская критика позитивизма объясняется с по-
мошью марксовой категории овеществления. Подобные
утверждения не что иное, как ничем не оправданное воз-
вышение гегелевского учения об обществе 140. По мнению
Маркузе, основные понятия, высказанные Марксом в
«Экономическо-философских рукописях», оттачивались
в споре с гегелевской «Феноменологией» ‘4!, что совер-
шенно правильно. Но, во-первых, Маркузе не затраги-
вает всего объема спора на страницах «Рукописей», где
речь идет также о левых гегельянцах, о Фейербахе и о
политической экономии. Во-вторых, это замечание не
объясняет взглядов зрелого Маркса, который формули-
ровал свои «основные понятия» именно не только в спо-
ре с Гегелем, как об этом свидетельствуют его знамени-
тые «Рукописи 1857-1859 гг.».
Маркс, говорит Маркузе, не зная ранних работ Геге-
ля, понял главное в «Феноменологии» Гегеля: самосотво-
рение человека своим трудом, опредмечивание и отрица-
ние трудом, объяснение существования клаесов из тру-
довых отношений овешествленного мира. Поэтому это
не вечные категории. Эти утверждения означают, что
Маркузе историзирует гегелевскую диалектику господи-
на и раба, уже выходя за достигиутый в «Феноменоло-
гии» уровень. Наш автор связывает марксову теорию
социальной революции с. гегелевской теорией конечнос-
ти 142, Позднее он описывает гегелевскую идею дналекти-
ческого понятия на основе образования Марксом поня-
тия капитала и кризиса 13. С точки зрения дидактики,
это допустимый прием, только здесь речь идет не о ди-
дактике, а о выяснении вопроса об отношении Гегеля и
Маркса. «Дидактический» прием недозволенно попнима-
ет гегелевскую теорию понятия до уровня теории Маркса.
Утверждений подобного рода в книге Маркузе мы на-
ходим немало !\4, Но больше всего Маркузе приближает
Гегеля к Марксу в следующем пассаже. «Подобно Марк-
су, — пишет Маркузе,— Гегель подчеркивает тот факт,
что интеграция частных интересов в этом обществе — де-
ло случая, а не результат свободного разумного решения.
Поэтому тотальность выступает не как свобода, а «как
5* 131
необходимость..». Она определяет производственный
процесс, в котором индивид занимает свое место не по
своим потребностям и способностям, а в зависимости от
своего капитала. Термин «капитал» относится здесь не
только к собственно экономической силе индивида, но
также к той части его физических сил, которые он расхо-
дует в ходе экономического процесса, то есть к его рабо-
чей силе. Особые потребности индивидов удовлетворяют-
ся абстрактным трудом, составляющим «общее сохра-
няющееся состояние» людей. Поскольку возможность
принять участие в общем богатстве зависит от капитала,
то эта система во все возрастающем масштабе произво-
дит неравенство. От этого пункта лишь один шаг до зна-
менитых параграфов, где показывается внутренняя связь
между накоплением богатства, с одной стороны, и воз-
растающим обнищанием трудящихся классов, с другой
стороны» 145,
Маркузе игнорирует, что экономические познания Ге-
геля соответствуют уровню Фергюсона, Смита и Сэя, хо-
тя он и поднимает эти познания до уровня своей диалек-
тики, что, несомненно, является его большой заслугой.
Но Маркс в этих вопросах исходил не из Гегеля, а изего
английских источников, из их дальнейшего развития
(Рикардо) и их мелкобуржуазной и утопической крити-
ки. Тут Маркузе забывает то, что он сам еще говорил в
комментариях к «Экономическо-философским рукопи-
сям», что применяемое Гегелем понятие «капитал» совер-
шенно отлично от понятия капитала у молодого Маркса,
ибо гегелевское понятие «капитала» означает некое есте- ›
ственное, природное свойство, которое на самом деле и
не подвергается общественному анализу. Нонятие абст-
рактного труда у Гегеля тоже не совпадает с соответст-
вующим понятием в «Капитале». Абстрактным является
не просто вообще человеческий труд, а такой, который
совершается при условиях общественного разделения
труда и частной собственности на средства производства.
Это политико-экономическое понятие не тождественно
философскому понятию труда. Далеко идущее у Марку-
зе сближение Гегеля с Марксом является результатом
слишком поспешных обобщений, которые из частных или
терминологических совпадений выводят общее тождест-
во. Мы тут даже отвлекаемся от того, что и реальный
социальный процесс, его история — грубо игнорируются.
После всего сказанного Маркузе все же признает од-
132
но принципиальное различие между Гегелем и Марксом:
«Маркс был первый, кто объяснил происхождение и
смысл отчуждения. Гегель имел не более, чем самое об-
щее представление о его значении» 146. Но этого разли-
чия, конечно, явно недостаточно!
РЕВИЗИЯ ДИАЛЕКТИКИ МАРКСА И ЛЕНИНА
Извращение марксизма достигает апогея в разделе
«Марксистская диалектика» №7 книги Маркузе. В чем
Маркузе видит «решающее различие между диалектикой
Гегеля и Маркса?». В том, что гегелевская диалектика
онтологична, а диалектика Маркса — исторична. «Други-
ми словами, она становится общественным условием,
связанным с особой формой общества». Диалектика
Маркса — это ‘диалектика антагонистического классово-
го общества. Природа учитывается в ней лишь постольку,
поскольку она участвует в историческом процессе обще-
ственного воспроизводства, обусловливает его. Диалекти-
ка этого рода уже не имеет всеобщей значимости и при-
менима лишь в той степени, в какой историко-социальный
процесс определяет сущность данного факта. Ленин в
споре с Бухариным и Троцким настойчиво подчеркивал,
что в полное определение предмета должна войти вся
человеческая практика. Тем самым Ленин якобы разру-
шил независимую объективность предметов 1*8. Диалек-
тическому анализу доступно лишь такое положение ве-
щей, которое «подвержено влиянию антагонизмов обще-
ственного процесса» 149. Следовательно, марксова диа-
лектика неприменима также и в бесклассовом обществе.
Марксова диалектика, утверждает Маркузе, отражает
еще «господство слепых экономических сил над ходом
истории» 150. А бесклассовое общество уже не подвласт-
но объективным механизмам, потому что люди там унич-
тожили эти ими же созданные отчужденные механизмы.
Правда, и в бесклассовом обществе сознание определяет-
ся материальными факторами, но если разум определяет-
ся рациональными общественными отношениями, то он
определяет сам себя. Так социализм соединяет сознание
и бытие. «Принцип исторического материализма ведет к
отрицанию самого себя» 151. Правда, говорит Маркузе,
для капитализма имеет силу то, что движение диалектич-
но постольку, поскольку оно не «направляется деятель-
ностью свободно ассоциированных индивидов. Диалек-.
133
тические законы есть развитое познание «естественных
законов» общества и поэтому шаг к их упразднению, но
они остаются познанием «законов природы» 152.
Как видим, Маркузе известно изречение Маркса, что
общественные законы есть естественные законы 153, ноон
интерпретирует эти слова Маркса так, будто Маркс вы-
сказался в негативном смысле, связывал объективный
характер общественных законов лишь с отчуждением и
овеществлением, лишь с антагонизмами классового об-
щества. При коммунизме объективные общественные
законы якобы уступают место «детерминации» со сторо-
ны разума субъекта, которая действует также через по-
средство установленных разумом «объективных» обще-‘’
ственных условий. Надо сказать прямо: это фальсифика-
ция марксовой теории в духе субъективного идеализма!
В бесклассовом обществе, говорит Маркузе, борьба
человека с «царством необходимости» продолжается в’
совершенно иных формах. Поэтому нельзя втискивать в
диалектическую структуру «предыстории» «историю», то
есть бесклассовое общество. Марксова диалектика еще
связана с классовым обществом прежде всего понятием
необходимости. Маркузе коротко и ясно полемизирует
против механистов и их толкования революции 15%.
Но он тут же делает ревизионистское дополнение: «Пере-
ход… к социализму необходим, но лишь в том смысле,
что необходимо полное развитие индивида» 155. Социа-
лизм для него — это своего рода индивидуализм, а не-
обходимость — функция индивидуализма, неопределен-
ное и, в конечном счете, неопределимое отношение.
Но тут же Маркузе вдруг переходит на мнимо ленин-
ские позиции: «Революция действительно зависит от то-
тальности объективных условий; для нее необходимы
определенный уровень материальной и интеллектуаль-
ной культуры, осознавший себя и организованный в меж-
дународном плане рабочий класс, острая классовая борь-
ба. Но эти условия станут революционными лишь тогда,
когда они будут охвачены и направлены сознательной
деятельностью, целью которой является социализм.
Ни малейшая естественная необходимость или даже ав-
томатическая неизбежность не гарантируют переход от
капитализма к социализму» 155.
Последнее с апломбом высказанное предложение, ко-
нечно, вновь сформулировано слишком абсолютно, ибо
необходимость в форме объективных условий является
134
такой же обязательной предпосылкой успеха революции,
как и субъективный фактор. Именно преувеличение ан-
тидетерминистского элемента в мышлении Маркузе яв-
ляется основной волюнтаристско-путчистской тактики
его самого и его последователей. Маркузе как бы одной
рукой забирает то, что он дал другой. Надо познать объ-
ективные и субъективные условия революции, их внут-
реннюю диалектику, причем исторически объективный
фактор делает возможным и определяет субъективный и
в этом смысле является первичным.
По сути мы имеем здесь дело со старой концепцией
необоснованной, индетерминированной, субъективной
диалектики, которая проявлялась в свое время у молодо-
го Лукача, правда в ослабленном виде, и в ранних рабо-
тах Маркузе. Ныне Маркузе, Сартр и другие представи-
тели «третьего пути» бросают ее в бой против марксизма.
Онтологической диалектике Гегеля противопоставляется
лишенная базы и к тому же в значительной степени исто-
рически релятивированная диалектика Маркса. В аргу-
ментации Маркузе как будто много правильного: напри-
мер, что в бесклассовом обществе диалектика будет
иной, чем в антагонистическом классовом обществе.
Но эти оба вида диалектики могут быть диалектикой
лишь в том случае, если они обладают не только специ-
фическим различием, но и общим родом, к которому они
принадлежат. Мы уже видели, что без отличных от субъ-
екта форм объективной диалектики нет и не может быть
никакой диалектики человеческой практики. При всем
‘отличии диалектики природы от диалектики общества их
объединяет нечто общее, и это имеет свои объективные
основания.
Общество невозможно без природы. Человек — самое
высокоразвитое существо природы, и основой человече-
ского общества является обмен веществ между челове-
ком и природой: человеческий труд. Как общественное
существо, человек всегда есть также существо природы.
Поэтому самые общие законы движения и развития в
природе и обществе должны
