тиворечие, чем соответствие между диалектическим мыш-
лением и данной действительностью; истинное суждение
оценивает эту действительность не по ее собственным по-
нятиям, а по понятиям, нацеленным на уничтожение этой
действительности. И в этом уничтожении действитель-
ность достигает своей собственной истины» 34. «Рассмат-
риваемые в свете своего существа и своей идеи люди и
вещи существуют (у Платона. —Р. Шт.) как нечто дру-
гое, чем они есть; следовательно, мышление противоречит
тому, что дано и противопоставляет свою истину данной
действительности» 35. Увиденная мышлением идея или
истинность является потенциальностью. Но существенная
потенциальность не есть одна среди многих, это потенци-
альность совершенно иного порядка. «Ее осуществление
делает необходимым уничтожение существующего строя;
ибо мыслить в соответствии с истиной есть обязательство
существовать в соответствии с истиной» 35. —
Логика Платона как бы возлагает приказы о низвер-
жении действительности, то есть это есть логика револю-
ции. Связка «есть» предполагает здесь значение «должен-
ствовать» 37, Перед нами «противоречивый, двумерный
стиль мышления.., внутренние формы не только диалек-
тической логики, но всей философии, которая в понятиях
постигает действительность. Предложения, определяю-
щие действительность, утверждают как истинное нечто,
что не (непосредственно} имеет места; тем самым они
противоречат тому, что имеет место, и отрицают его ис-
тинность. Аффирмативное суждение (Платона.— Р. Шт.)
содержит отрицание, которое исчезает в форме предложе-
ния «5» есть «р». Например, «добродетель есть познание»,
«справедливость есть такое состояние, в котором каждый
выполняет функцию, для которой он по природе лучше
всего приспособлен»; «полностью действительное есть
полностью познаваемое»; «Уегит ез 14, дио4 ез»; «чело-
век свободен»; государство есть действительность ра-
зума» 38,
212
«Если эти предложения являются истинными, то тогда
связка «есть» означает «долженствование», пожелание.
Она осуждает отношения, в которых добродетель не явля-
ется познанием… Категорическая форма «5 есть р» кон-
статирует, что S не есть S3; S… определено как нечто
другое, чем оно само есть. Верификация… делает… необ-
ходимым процесс: S должно стать тем, что оно есть. Кате-
горическая констанция оборачивается таким образом ка-
тегорическим императивом; она констатирует не факт, а
необходимость создать факт» 39.
«Есть» в смысле «долженствовать» является двумер-
ным 40, Это диалектическое мышление создает конкрет-
ную практику, проецирует иной мир, иные мерки, чем
имеющиеся. Так идеалистическая рабовладельческая фн-
лософия Платона в толковании Маркузе становится фи-
лософией революции.
Но философия возникает как следствие разделения
труда и обязательно является абстрактно-идеологиче-
ской 41. Ее понятиям присуще это разделение труда. «Те,
кто подвергался насилию со стороны неистинной действи-
тельности и проявлял величайшую потребность ниспро-
вергнуть это насилие, до них философии не было дела…
Она абстрагировалась и тогда, и впоследствии от них»“2.
Именно критическое намерение ведет философию в идеа-
листическом направлении. Противоречие между философ-
ской критикой и действительностью является тормозом
для философии, ведет к увеличивающемуся отрыву ее от
реальности. «Суждения, высказанные в отношении данной
действительности, уступают место предложениям, кото-
рые определяют общие формы мышления, предметы мыш-
ления и отношения между мышлением и его предмета-
ми» 43. Результатом является «S», для которого реальные
отношения актуальности и потенциальности не являются
более существенными: логика Аристотеля.
В его логике мышление индифферентно в отношении
своих предметов. Все они подчиняются определенным за-
конам. Его логика «устанавливает взаимосвязь между
понятием и господством» 4, Правит всеобщее. Чистая
форма «все еще является формой содержания, которое
она формализует. Идея собственно формальной логики
является историческим событием в развитии духовных и
физических инструментов для широкого контроля и уче-
та. При этой операции человек должен был из сущест-
вующего на деле диссонанса создать теоретическую гар-
213
монию, очистить мышление от противоречий и гипостази-
ровать определяемые родовыми признаками единицы в
комплексном процессе общества и природы» *5, Принцип
противоречия отделяется от принципа тождества. Проти-
воречия проистекают теперь только из ложного мышле-
ния. Понятия становятся «инструментами прогноза и
контроля. Формальная логика является, таким образом,
первым шагом на долгом пути к научному мышлению —
только первым шагом, ибо требуется еще более высокая
степень абстракции и математизирования, чтобы способы
мышления приспособить к технологической рациональ-
ности» 46.
При всех различиях между старой и новой формаль-
ной логикой им обоим присуще «построение общеприня-
того порядка мышления, который является нейтральным
по отношению к материальному содержанию. Еще задол-
го до того, как технический человек и техническая приро-
да появились в качестве объектов рационального контро-
ля и калькуляции, дух приобрел восприимчивость к абст-
рактным обобщениям… Различия делались между общим,
поддающимся калькуляции «объективным», и особым, не-
поддающимся калькуляции субъективным измерениям
мышления; последнее перешло в науку лишь через ряд
редукций» “7. Формальная логика предвосхищает редук-
цию вторичных и первичных качеств, при которой послед-
ние позднее становятся физическими свойствами. Ника-
кое дальнейшее развитие ничего не изменило в том, что
логика мышления осталась логикой господства 48,
Этому мышлению соответствует в качестве модели
технологическая рациональность, квантифицированность
реального: уничтожение не поддающегося квантифика-
ции. С качеством исчезают также проблемы качественно-
го скачка, революции. Остается количественный процесс
внутри существующего измерения. Протест, недовольство,
негативность в отношении этого существующего мира
кажутся действиями, направленными против технологи-
ческой рациональности, бессмысленными, неразумными,
«иррациональными». Чтобы изменить это, надо изменить
наш характер науки и техники.
Интеграционные тенденции индустриального общества
аннулировали рабочее движение, в том числе и коммуни-
стическое, подвергнув его социал-демократизации “, а
тоталитарные тенденции отравили также его традицион-
ные формы борьбы (забастовку). Следовательно, необхо-
214
димо искать новые силы и формы борьбы. Эти новые силы
находятся под или вне манипулированных слоев народа.
Там имеется субстрат отверженных и аутсайдеров: негры,
опустившиеся белые, эксплуатируемые и преследуемые
представители других рас, безработные 50. Если не их со-
знание, то, во всяком случае, их оппозиция революционна,
поскольку она имеет место вне существующего строя 1.
В качестве методов борьбы Маркузе называет «Великий
отказ», отрицание всякой жестокости, панибратства, непо-
виновение тирании (позднее: репрессивной толерантно-
сти) большинства, выступления в поддержку слабых и
подвергающихся насмешкам акций протеста и отказа.
Там, где рабочие еще являются оппозиционными, реко-
мендуется также вести борьбу за «контроль снизу». Но
без материального насилия даже самое отточенное со-
знание остается бессильно 52.
Представление о целях борьбы по сравнению с разви-
ваемым в работе «Структура инстинктов и общество» в
принципе не изменилось.
К ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ КРИТИКЕ
Понятие одномерности возможно лишь при условии
существования основополагающего принципа, в одинако-
вой мере присущего таким различным явлениям мышле-
ния, политической, культурной, производственной и иной
деятельности человека, как формальная логика, логиче-
ский позитивизм, техника, естествознание, структура язы-
ка и языковый анализ, социология, психология, дегума-
низация отношений между людьми, методы аргументации
массовых средств коммуникации, внешняя политика
ит. д. ит. п. Если мы все же попытаемся обнаружить в
произведениях Маркузе такой в одинаковой мере прису-
щий всем этим явлениям конституционный признак, то не
найдем убедительного ответа. Бросается в глаза не толь-
ко то, что имеется несколько обоснований тезиса об одно-
мерности 53, но, более того, некоторые из этих обоснований
идут не столь далеко, как это должно было бы быть, что-
бы объяснить одномерность всего общества.
Идеализм строго детерминистского характера мог бы
скорее всего выводить одномерность из понятия рацио-
нальности. При этом предполагается понятие рациональ-
ности, имеющее своим содержанием модус господства,
который с самого начала рассматривает природу в каче-
215
стве объекта для господства и извлечения пользы, что
обусловливает по сути инструменталистский, оперативный
характер и в основном репрессивное содержание рацио-
нальности. Мы видели, что, согласно теории Маркузе, эта
рациональность зародилась в древнегреческий период, и
ответственность за это возлагается на акт выбора, совер-
шенный человеком.
Этот аргумент Маркузе базируется на идеалистиче-
ском основном тезисе о примате мышления перед бытием.
Только таким способом одномерный разум может, в ко-
нечном счете, добиться всеобщей одномерной реальности.
Только таким путем можно найти основополагающий
принцип всеобщей одномерности различных материаль-
ных и духовных сфер. И этот продуктивный и носящий на
себе отпечаток одномерности принцип есть дух. О том, что
Маркузе стоит на позициях идеализма и какого рода этот
идеализм, свидетельствует его экзистенциалистский аргу-
мент о первичном выборе проекта из числа различных
возможностей. Правда, мы должны отметить, что это
обоснование одномерности своим как раз механическим
детерминизмом противоречит основному характеру пол-
ностью индетерминистского экзистенциализма Маркузе.
Итак, сам основной принцип Маркузе внутренне противо-
речив.
Маркузе исходит из убеждения, что капитализм и ре-
альный социализм как в равной степени одномерные об-
щественные системы должны были бы обладать призна-
ком, равным образом конституирующим эту одномер-
ность; и он полагает, что нашел этот признак в виде
технологической рациональности. Отсюда следует, что
вследствие этой порожденной ею одномерности технику
нельзя более рассматривать как нейтральный инструмент.
Выше мы уже критиковали это ошибочное обобщение
правильного марксова тезиса о роли техники в производ-
ственном процессе. А теперь мы видим, что Маркузе,
основываясь на своем неправильном исходном тезисе,
идет дальше к неправильной инверсии этого тезиса, вновь
пытаясь «радикализовать» его. Он причисляет технику к
элементам субъекта и, действуя в духе Хайдеггера, возла-
гает на нее, но не на «саму по себе», а как на элемент
субъективного, ответственность за дегуманизацию объек-
тивного — как положенного субъектом — бытия, И все
это связывается с роковым первичным выбором. Человек
не должен был тогда принимать такое решение, ибо он
216
мог поступить иначе. Учитывая уровень материальной и
‚духовной культуры того периода, когда совершался этот
первичный выбор, мы должны все же сказать, что если
слово выбор имеет смысл, то тогда человек должен был
быть свободным в своем выборе и мог принять иное ре-
шение. Но после первого же шага мы стали рабами!
Притча о первородном грехе вводится в сферу «истории»!
Мы вновь имеем дело с маркузианской теорией инде-
терминированной свободы, поскольку речь идет о первич-
ном выборе. Логически эта свобода должна быть свобо-
дой индивида. Тогда история превращается в загадку:
кто сделал первый выбор? Почему он сделал именно та-
кой, а не иной выбор? Почему именно этот выбор стал
определяющим для истории? Предположим, что эта кон-
цепция состоятельна, то почему тогда внечеловеческие, но
в конечном счете всего лишь отчужденные и приведенные
в действие свободным субъектом процессы могут оказы-
вать подобное прямо-таки дьявольски механическое де-
терминистское воздействие на дальнейший ход истории?
Почему они могут разгромить субъективность, прежде
выдаваемую за нечто индетерминированное, самодовлею-
щее, и свести ее к одномерности!?
И далее: как может именно в настоящее время один
единственный индивид в нашем насквозь одномерном ми-
ре разгадать эту размерность? Следовательно, этот един-
ственный индивид не преформирован одномерно? Если
нет, то почему? Почему он не преформирован, а другие
преформированы? Значит, в одномерности возможно про-
бить брешь? Если да, то, выходит, что это доступно лишь
незаурядным индивидам? На чем основывается вера это-
го единственного индивидуума в то, что другие люди,
одномерно преформированные, поймут его аргументы
против одномерности? Почему его буржуазно преформи-
рованные поклонники из числа студентов не являются
одномерно преформированными, а пролетарские массы —
да? Сколь принудительна эта одномерность?
Далее: каковы критерии аргументирования с позиций
второго измерения против первого? Откуда происходят
масштабы нового технического проекта, который должен
быть избран? При этом не следует забывать, что, соглас-
но теории одномерности, противоречия существуют уже
не внутри системы, а вне ее. Противоречие действует из-
вне. Но каким образом тот, кто живет в обществе одного
измерения и преформирован соответствующим образом.
217
лознает второе измерение, которое является совершенно
иным, находится вовне, для которого внутри первого из-
мерения нет никакой отправной точки и, если быть после-
довательным, то его невозможно даже познать? Как мо-
жет он познать второе измерение, являющееся столь со-`
вершенно иным, что оно должно быть достигнуто не
посредством определенного, а совершенно абстрактного
недетерминированного отрицания?
Если Маркузе в ответ скажет, что относительно нового
следует прийти к соглашению на основе реальных тенден-
ций в существующем, то мы должны будем возразить, что
этот аргумент отвечает духу того гегелевско-марксового
определенного отрицания, которое он, Маркузе, реши-
тельно отвергает в «Одномерном человеке» и в других
своих более ранних работах 5“. Мы можем так аргумен-
тировать, он — нет! Именно эта аргументация подрыва-
ет его «негативную» диалектику! |
Итак, основным понятиям Маркузе присуща удиви-
тельная неточность! Он часто оперирует
