нальным и инстинктивным отказом от участия в игре,
отвращением ко всякому процветанию, потребностью в
протесте» %. Хотя это и слабая, неорганизованная оппо-
зиция, но она по меньшей мере находится в непримири-
мом противоречии к системе в целом.
Последний ряд аргументов мы уже подвергли крити-
ке, поэтому прямо обратимся к «новой» диалектике
Маркузе. Вначале он критикует марксистскую диалекти-
ку за то, что она охватывает антагонизмы капитализма.
Это достаточно показательная критика. Она требует от-
рыва моментов антагонизма друг от друга и их раздель-
ного рассмотрения «подлинной» дналектической теори-
ей. Действие и противодействие, одно и другое, белое и
черное противостоят друг другу без опосредования, как
в классической механике и в примитивной псевдодиа-
лектике мелкобуржуазного радикализма. Это означает
возврат назад далеко за Гегеля.
Но прежде всего это является ложным толкованием
диалектики Гегеля и тем более Маркса. Ведь для Марк-
са внутри данной тотальности, например капитализма,
А и Не А, буржуазия и пролетариат отнюдь не являются
равнозначными, для теории Маркса кризис и процвета-
ние системы отнюдь не равноценны. Уже в «Святом се-
мействе» Маркс показывает, что внутри капитализма
оба класса не являются равноценными: буржуазия вы-
ступает как сохраняющий, а пролетариат — как револю-
ционный класс. И в «Капитале» мы находим замеча-
тельные слова о том, что ни одна фабричная труба не
задымит без рабочего класса, но последний вполне мо-
жет жить без капиталистов.
Лишь на основе грубейшей фальсификации можно
утверждать, что для диалектики Маркса положитель-
ные и отрицательные процессы равноценны.
В чем заключается суть новой ревизии диалектики у
Маркузе? В «трансцендировании» отрицания и в «дест-
256
руировании» прогресса. Оба эти момента мы должны
рассмотреть подробнее. Начнем с того, как Маркузе кри-
тикует «идею» прогресса. В центре его критики оказыва-
ется тезис Гегеля и Маркса о том, что процесс развития
представляет собой необходимое единство прерывности
и непрерывности. Между только прерывным нет ни
структурных, ни генетических взаимоотношений и связи.
Такое исключительно прерывное не может иметь ни на-
чала, ни конца, что выяснил еще Аристотель. А если на-
чало и конец совпадают, тождественны, — тогда мы име-
ем дело с небытием, с ничто. Развитие необходимо обла-
дает единством прерывных и непрерывных моментов в
качестве обязательного условия, как мы уже показали
выше. Тот, кто абсолютизирует один момент за счет
другого, тот разрушает методический инструмент для по-
нимания действительных процессов, пронизанных слож-
ной внутренней диалектикой, «опосредованием» прерыв-
ных и непрерывных моментов, качественных и количе-
ственных изменений, эволюционных и революционных
сторон. Все это Маркузе отвергает, обвиняя Маркса и
Гегеля в том, что они не отказываются от момента не-
прерывности.
От этого несостоятельного аргумента он переходит к
другому: подобная диалектика якобы предполагает за-
данное бытие и сущность, которая развертывается, под-
чиняя себе все будущее, и тем самым на деле детерми-
нирует будущее, исключая свободу.
Подобный аргумент игнорирует самое главное в диа-
лектике количества и качества: новое качество хотя и
порождается генетически предшествующим процессом
количественных изменений, не может быть сведено к
сумме количественных изменений. Произошел действи-
тельный скачок в новое качество, в нечто новое. Марку-
зе абсолютизирует момент прерывности в процессе
развития. Он приписывает марксизму лишь чисто коли-
чественную диалектику. Но Маркс, как и Гегель, всегда
учитывал качественные различия в развитии. Приписав
это марксизму, Маркузе нападает на им же осуществ-
ленную подтасовку. Ему не нравится, что Маркс и Ге-
гель познали и признали во всяком становлении одно-
временно и момент преемственности, количественного
роста, «сохранения». «Радикальность» Маркузе нацеле-
на на отказ от этого момента нелрерывности, преемст-
венности, ибо это тоже детерминирует будущее (напри-
9—527 257
мер, с помощью конкретного, определенного отрица-
ния) 7, и тем самым ограничивает свободу выбора
проекта. В философском отношении это означает отказ
от диалектики количества и качества, прерывности и
непрерывности, а в политическом отношении — отказ от
диалектики реформ и революций и тем самым игнори-
рования действительного становления. В итоге у Марку-
зе получается’ разновидность той «качественной диалек-
тики», которую развивал еще Кьеркегор. Так Маркузе
возвращается к исходным экзистенциалистским позици-
ям своего творчества 3.
В чем заключается политический смысл подобных
идей? Ведь именно в марксизме речь идет-о самом бес-
пощадном разрыве со старым миром, миром собственно-
сти, эксплуатации и угнетения. Речь идет о том, о чем
Маркс и Энгельс писали в «Манифесте Коммунистиче-
ской партии»: «Коммунистическая революция есть са-
мый решительный разрыв с унаследованными от прош-
лого отношениями собственности; неудивительно, что в
ходе своего развития она самым решительным образом
порывает с идеями, унаследованными от прошлого» 99.
Маркс и Энгельс тут подчеркивают момент разрыва
исторической непрерывности в проблеме революции, и
это действительно является главным и решающим в осу-
ществлении подлинной социалистической революции. Но
Маркс и Энгельс хорошо понимали, что «левый» лозунг
последователей Руссо «Назад, в пещеры!» и разрушение
созданных тысячелетиями производительных сил и дру-
гих завоеваний культуры не имеют ничего общего с этой
революцией. Они знали о наличии и момента преемствен-
ности во всяком развитии и учитывали это. Вспомним
хотя бы замечание Маркса по этому поводу в его крити-
ческих заметках о «Готской программе» при рассмотре-
нии им проблем развития от капитализма к комму-
низму 100.
Мы подошли теперь к тому центральному пункту, ко-
торый дает нам возможность окинуть взором все фило-
софское и политическое развитие мелкобуржуазного ра-
дикализма и в связи с этим лучше понять идеи Маркузе.
Этим центральным пунктом оказалась проблема тоталь-
ного разрыва, полного отрыва от прошлого, внезапного
скачка в некое чудесное освобожденное от всякой нище-
ты будущее (как Маркс писал по поводу такой диалекти-
ки у Прудона) ». Маркузе постоянно задает ‘тот же
258
вопрос: осуществил ли реальный социализм такой тоталь-
ный разрыв с прошлым? Является ли социалистическое
рабочее движение той силой, которая совершает этот
тотальный разрыв? И он дает отрицательный ответ на
этот вопрос, приходя из-за такого своего отрицательного
отношения к рабочему движению и к реальному социа-
лизму к ряду теоретических и тактико-политических вы-
водов, которые он проповедует во всех своих многочис-
ленных произведениях в течение всей своей жизни, лишь
подводя к этому с разных сторон.
Именно на почве такого колеблющегося между импе-
риализмом и социализмом, блуждающего между фрон-
тами мелкобуржуазного радикализма и возникает эта
диалектика «радикального» подчеркивания особого от-
личия, радикального отрицания всякой взаимосвязи
между капитализмом и социализмом, между прошлым и
будущим. Все должно быть «открытым», «недетерминиро-
ванным», «свободным», «развязанным». Все мосты долж-
ны быть сожжены, и новое качество должно возникнуть
исключительно как внезапный скачок, не содержать ни-
каких элементов старого. Все существующее, соответст-
венно, достойно презрения. Признается только решитель-
ный отказ как от мира капитализма, так и от реального
социализма. В последующем Маркузе заговорит о некой
«третьей» цели. И это точно соответствует позиции, про-
истекающей из «новой», «качественной» диалектики, на
деле являющейся очень старой псевдодиалектикой.
«Качественная”“ диалектика» настолько сглаживает
как раз качественное различие, что остаются лишь коли-
чественные процессы. Из гераклитовского «в одну и ту
же реку нельзя войти дважды» получается выражение
Кратила — «в одну и ту же реку нельзя вступить даже
один раз». Так прекращается всякое становление, ибо
«качественная диалектика» пренебрегает количествен-
ным движением. Для того, кто игнорирует количествен-
ную сторону движения, естественно, маленькие шаги в
политике не имеют никакой ценности. Для него имеет
значение лишь «Великий отказ». Но то, что такой «отказ»
в действительности не доходит до границ всего существу-
ющего и не выходит за их пределы, известно еще со вре-
мени доказательств, приведенных Гегелем в «Логике».
Политические доказательства, приведенные на этот счет
Марксом и Энгельсом в полемике против Бакунина 102,
более чем достаточны.
9* 259
Если толковать становление как непрерывную каче-
ственную дифференциацию, то в первую очередь исчезает
момент относительного покоя и неподвижности во всех
вещах, обстоятельствах и процессах. Утверждать, что
формальная логика (Аристотель) является консерватив-
ной, потому что она выражает момент относительной не-
подвижности, может лишь тот, кто отождествляет логику
с антидиалектикой. Но диалектика должна вобрать в се-
бя формальную логику потому, что каждое движение
должно содержать в себе также момент относительной
неподвижности. Как же иначе можно постигнуть движе-
ние и даже определить его?
Вместе с отрицанием диалектики Маркса и Гегеля
Маркузе отрицает также конкретное отрицание. Оно отя-
гощено у него «репрессивным побочным смыслом» 103;
ведь оно детерминирует также свободный выбор. Само-
довлеющий субъект настаивает на индетерминизме свое-
го выбора! Но какое же отрицание останется, если отбро-
сить определенное, конкретное отрицание? Лишь неопре-
деленное, всеобщее отрицание («Великий отказ»). Какое
же отрицание отрицает так, что открывается вся вселен-
ная других высказываний? Формально-логическое. Оно
является отрицанием в духе «или-или». Но ведь Маркузе
полагает, что как раз этот вид отрицания является отри-
цанием одномерности, репрессии, господства! Здесь оно
вдруг является в виде отрицания свободы. Почему? По-
тому, что формально-логически отрицаемому суждению
соответствует вся вселенная других суждений. Если я
отрицаю капитализм и за это приобретаю свободу, но не
свободу социализма (это была бы предопределенная,
то есть не «подлинная» свобода), а свободу от чего-то
совершенно неопределенного, то это становится инте-
ресным даже и для несоциалистов, таких, например, как
Фетчер. И Фетчер прав, когда говорит, что эта диалекти-
ка направлена против научного социализма. Эта диалек-
тика — более «радикальная» и «материалистическая»,
чем диалектика Маркса,— возвращает нас к Бернштейну,
к его этическому обоснованию социализма. Вновь он пе-
ред нами — «третий путь»!
Роковой оказывается и даваемая Маркузе критика
решения проблемы отрицания у Маркса и Гегеля. Одно
из двух: или процесс развития является самодвижением,
и тогда мы должны исследовать внутренние движущие
силы развития; или же необходим внешний, в конечном
260
счете божественный первотолчок. Опираясь на известные
основные законы природы, марксизм исходит из того, что
процессы движения нашего мира являются в конечном
счете процессами самодвижения и имеют свои внутрен-
ние причины. Такие внутренние причины мы видим в дей-
ствиях противоборствующих моментов, факторов, сторон
каждой вещи, каждого явления, всякого положения
вещей.
Это внутренне связано с проблемой прерывности и
непрерывности в процессе развития. Тезис Маркузе о
«внешнем» толчке, даже если для него «внешним» явля-
ется совершенно отличное качество, оказывается несо-
стоятельным. В этой концепции исключается отношение
между внешним и внутренним. Эта диалектика не до-
ступна верификации. И не случайно Маркузе нам ничего
не может сказать о социальных силах своей системы
«критической теории» 10%, а относительно необходимых
методов борьбы он лишь говорит, что это есть «Великий
отказ», выход из системы, и очень скудными оказываются
его описания тех будущих ценностей, которые должны
олицетворять тотально иной, новый мир.
После подобных рассуждений Маркузе упрекает уче-
ние Маркса в недостаточном материализме. Не только
диалектику, но и материализм Маркса следует «радика-
лизовать», то есть подвергнуть ревизии. Ибо мы, марк-
систы, якобы не замечаем должным образом материаль-
ные факторы интеграции. Такими материальными факто-
рами он считает технику, насилие и потребности. Но ведь
марксизм рассматривает насилие и некоторые потребно-
сти в системе исторического материализма не как мате-
риальные явления, а как явления надстройки, как отра-
жение материального положения вещей, отнюдь их при
этом не недооценивая, что видно хотя бы из отношения к
вопросу диктатуры пролетариата в системе марксистской
теории и практики. Вопрос заключается в конкретных
условиях происхождения и действия насилия. Очевидно,
нет никаких оснований создавать новый материализм,
который включал бы насилие и все потребности в мате-
риальные условия общественной жизни и возводил бы
технику в ранг материального субъекта. Никакое, даже
самое действенное, манипулирование сознанием и потреб-
ностями, никакое оппортунистическое подавление боеспо-
собности и воли рабочих масс в ФРГ в результате клас-
сового предательства правосоциал-демократических ру-
261
ководителей не может нас принудить искать спасение в
разработке такой новой критической теории, которая
была бы столь внутренне ошибочной, как теория Марку-
зе. Мы убеждены, что постоянно развиваемые и усовер-
шенствуемые орудия марксизма-ленинизма достаточны
для изучения сложнейшей общественной реальности на-
ших дней и для выработки такой политики, которая по-
зволит нам повести все большую часть рабочего класса
и трудящихся на борьбу против системы государственно-
монополистического капитализма.
Если назвать образ мышления Маркузе диалектиче-
ским, то
