в последний период его творчества (после 1923 г.).
П ри всей двойственности и противоречивости своего мировоззрения, как обличитель всех форм угнетения человека, Икбал
был в одном ряду с самыми передовыми людьми Индии. Он выступал против угнетения народов Востока капиталистической
Европой, против угнетения крестьян помещ иками, рабочих капиталистами. Он высмеивал западную демократию , при которой
«рабов считают, словно скот, и никому не важ ен ум или уменье
их».
Он вопрош ал с возмущ ением, по каком у праву капиталист
присваивает плоды труда рабочего, а помещ ик пьет кровь крестьянина. Он едко высмеивал попы тки богачей отвлечь рабочих
от борьбы за свои права посулами благ в потустороннем
мире.
Икбал-поэт постоянно поднимался над ограниченностью Икбала-политика и Икбала-философа. Не случайно он вложил в уста
человека-деятеля следующее прометеевское обращ ение к богу:
Ты создал ночь, но я огонь достал.
Ты создал глину, я слепил фиал.
Пустыню создал ты и глыбы скал,
Я создал сад, чтоб мир благоухал.
Я тот, кто превратил в стекло песок
И смертоносный яд — в сладчайш ий сок.
(«Разговор творца с человеком»)
И кбал-политик поддержал в последний период своей деятельности реакционное сепаратистское течение мусульманского
общинного движ ения, использованного колонизаторами для раскола национальных сил Индии. Икбал-философ опубликовал в
этот последний период философский трактат «Реконструкция религиозной мысли ислама», в котором, по существу, выступил
против материалистической философии, за приспособление исла2* 19
ма к нуждам современного общества. А Икбал-поэт до последних
дней остался горячим патриотом Индии, певцом всех угнетенных
и обездоленных, врагом всех угнетателей. П о-преж нему он обращ ался не только к мусульманам, а ко всей своей горячо любимой многострадальной матери-И ндии и жестоко скорбел о том,
что не является свидетелем ее освобождения.
О Индия, страна моя, темна судьба твоя:
Ты все еще ж ем чуж ина — краса чуж ой короны,
К рестьянин твой, кормилец твой, похож на мертвеца,—
Истлевш ий саван он надел и нищ ету взял в жены.
…Зачем ты, гордость позабыв, смиренно бьешь поклоны? —
писал он в стихотворении «Жалоба».
Стихи И кбала знаю т и лю бят далеко за пределами Индии.
И ныне народы Азии, освободившиеся от колониального рабства, высоко чтут пам ять замечательного поэта.
Л . ПОЛОНСКАЯ
И з книги
«ЗВОН
КАРАВАННОГО КОЛОКОЛЬЧИКА»
1902 — 192 4
Перевод с урду
С Т И Х И 1 9 0 2 — 1 9 0 4 гг.
ГИМАЛАИ
О Гималаи, вы — Индии вал крепостной!
Небо целует ваш лоб, что слепит белизной.
Время прикры ть вас не смеет своей пеленой,
Вечно вы молоды — днем ли, порой ли ночной.
Проблеск, чуть видный, открылся пророку с Синая,
Вы ж е стоите, для мира всей мощью сияя.
С виду вы горы всего лишь, но мудрый поймет:
Индии вы сторожа, и степа, и оплот.
Вы — словно мысль, что ведет человека вперед,
Книга стихов, где начальной строкой — небосвод.
В снежном тюрбане глядите на мир величаво,—
Что вам сверкание солнца и звездная слава!
Вечность для вас — к ак мгновенье текущ ей поры.
Тучи на ваш их хребтах разбиваю т ш атры.
Кто собеседники ваши? П ланеты, миры!
Вы — на земле, но берете у неба дары.
Речка внизу — ясны м зеркальцем каж ется скалам,
Стало для речки ды ханье травы — покрывалом.
23
Ж аркие молнии вам вместо плеток даны,
Чтобы проворней скакали ветра-скакуны.
Вы, Гималаи,— ристалищ е наш ей страны,
Место для игр, где стихии бороться должны.
Слон ли, сорвавш ись с цепи, п ляш ет в радостной пляске?
Нет, это облако круж ится здесь без опаски!
К пестрым лугам благовонье летит ветерка,
Н ежно раскачивая колыбельку цветка.
Речь лепестков будто слыш ится издалека:
«Нас никогда и н ичья не сры вала рука,
Это безмолвье о нас говорит громогласно,
Здесь паш е царство,— оно, к ак сказанье, прекрасно!»
М чится с верш ины прозрачный и звучный ручей,—
Райской воды ж ивотворной свежей и звончей,
К атится, полный свечения горных лучей,
То по кампям, то вдали от камней-силачей.
Странник-ручей, ты по сердцу ударь, как по струнам,
Сердце давно пленено твоим голосом юным!
Косы распустит красавица ночь, и слыш на
Будет одна лиш ь вода, лиш ь одна тишина.
В эти часы человеку и речь не н уж н а,—
Так хорош а тиш ина и светла выш ина!
Только над вами заж ж ется зар я на востоке,—
С разу ж е ярким румянцем покрою тся щеки,
О Гималаи, поведайте нам без прикрас,
К ак наш и предки ж илищ е наш ли возле вас,
К ак благородны, бесхитростпы были,— рассказ
О чистоте изначальной начните сейчас.
Воображенье, проникни в истоки событий,
Дни наш ей ж изни, обратно, обратно бегите!
АЛАЯ РОЗА
Т яж ких ссадин, и горя, и боли не ведаеш ь ты.
Сердца пет у тебя. Видно, нет у тебя доброты.
У краш аеш ь ты мир, отреш ась от его суеты.
Ну, а я не могу ж ить беспечно, как ты, как цветы!
Ты не знаеш ь томленья, красуясь у всех на виду,
Ну, а я полон страсти и пламени в этом саду.
Не сорву тебя с ветки,— живи, незнаком а с тоской.
Только издали гляну, чтоб твой не наруш ить покой.
К ак тебе объяснить? Не имею привы чки такой,
Не срываю прекрасны е розы ж естокой рукой.
Что мне путаны й спор мудрецов о путях бытия?
Я на розу смотрю, я глазам и смотрю соловья!
Ты безмолвна, хоть сто лепестков твоих — сто языков.
Что за тайну, поведай, на сто ты зам кнула замков?
Ты и я, мы росли на Сипае, пе зн ая оков,
Но как ты, но как ты, я от райских далек цветников!
Ты спокойна, а я, как твой запах, тревож но ж иву,
Я иду, я в смятенье и щ у и на поиск вову.
25
П усть волненье мое не избавит людей от забот,
П усть горенье мое правоверным свечой не сверкнет,
П усть бессилье мое не восславит насилия гнет,
Пусть не чаш а Дя«амшида — мой стих, пусть в нем мир
не ж ивет,—
Но исканья мои — это светоч, а он запылал,
Чтобы сердце познать человечье, начало начал!
П А У К И М У Х А
Т ак паук сказал однаж ды мухе:
«Ты проходиш ь мимо ежедневно,
А в мой дом ни р азу не заглянеш ь,
Не обрадуешь меня душевно.
Ц еремониться со мной не надо,
Не чуж ие мы с тобой как будто.
Поднимись по лестнице, прош у я,
В доме много у м еня уюта».
«Я не дура,— муха отвечала,—
То, что ты задумал, мне понятно.
Кто по лестнице твоей взбирался,
Не спускался никогда обратно!»
А п аук сказал: «Поверь мне! Д уш у
Ты от подозрения очисти.
Д ля тебя одной теперь стараюсь,
Не ищ у я никакой корысти.
Б удь моею гостьей долгожданной,
П ричинять не надо мне обиду.
У м еня — хорош ий дом и прочный,
27
Не смотри, что неказист он с виду.
У меня — пуховые постели,
На дверях, па окнах — занавески,
К руж ева роскош ные повсюду,
Зеркала соперничаю т в блеске».
«Нет,— сказала муха,— не войду я,
У тебя совсем иные цели.
Никогда потом не просыпался
Тот, кто на твоей заснул постели!»
Тут паук подумал: «Что мне делать?
Муха не глупа, скаж у по чести!
М ожет быть, мне лесть поможет? В
Все становятся рабами лести!»
«О прекрасная,— сказал он мухе,—
Ярким вы сверкаете алмазом.
Кто хоть раз на ваш у прелесть взглянет,
П отеряет сон, покой и разум.
Вы украш ены блестящ им гребнем,
Вы — блаж енство для душ и и плоти,
Вы — стройны, нарядны и при этом,
Пролетая, сладостно поете!»
Эта речь была приятна мухе:
«Не боюсь я, ибо мыслю здраво.
Неприлично огорчать знакомых,
О тказаться не имею права».
Т ак сказав, от льстивых слов растаяв,
В паутинны й дом влетела муха.
Высосал ее паук тотчас же,
И голодное набил он брюхо.
мире
Г О Р А И Б Е Л К А
Гора сказала белке: «Ты горда,
А лучш е б утопилась со стыда.
Т акая крохотная, а туда ж е —
И круж ится, и веселится даже!
Н ичтожество — зато к ака я спесь!
Б езм озглая — а с умным спорит здесь!
Тебе со мной сравниться разве можно?
Ты пред моим величьем так ничтожна!
Иль впрямь ты возомнила, что мудра,
Что значиш ь ты не меньше, чем гора?»
«Попридержи язы к,— сказала белка.—
Ты велика, а рассуж даеш ь мелко.
Н у что ж , в тебя я ростом не пошла,
Зато и ты, к ак белка, не мала.
Предметов и существ на свете много,
Величина дается нам от бога.
Твою главу он поднял до светил,
М еня по веткам пры гать научил.
Н едвиж на ты, хотя и величава,
А в этом свойстве мало толку, право!
29
Ты мне своим величьем не грози,—
Попробуй-ка ореш ек разгрызи!
Достойны ж ить все виды, все породы,
И нет ничтож ных в мастерской природы!
К О Р О В А И К О З А
Зеленый луг ды ш ал весной,
Зем ля сияла новизной,
На западе и на востоке,
Ш умя, сбегали с гор потоки.
Расцвел гранат, расцвел инж ир,—
О, как хорош весною мир,
И пенье птиц, и листьев лепет,
И ветерков прохладных трепет!
К оза (я сам не знаю — чья)
Т раву щ ипала у ручья,
Но вдруг, окинув местность взглядом,
Зам етила корову рядом.
П оклон отвесив ей сперва,
Учтиво молвила слова:
«Как чувствуеш ь себя, сестрица?»
А та: «Спасибо… Что таиться?
Мне опротивел белый свет,
Терплю я столько мук и бед.
Ну, что за участь, право слово!
Ж иву и мучусь, право слово!
Велик аллах в своих делах,
31
Но счастья не дал мне аллах.
Меня судьба терзает алая,
Пощады к беднякам не зная.
Н еблагодарен человек,—
Не связы вайся с ним вовек!
Н икак не угодиш ь злодею:
Продаст, к а к только похудею,
А дам чуть меньш е молока,—
Рассердится наверняка!
А ведь его семье здоровье
Д арует молоко коровье!
Я вместо блага виж у зло,—
О, боже, к ак мне тяжело!»
«Не вправе ты роптать, корова.
Тебе отвечу я сурово,
Хоть колет истина глаза,—
С казала честная коза.—
Мы дыш им воздухом чудесным.
А кто нам, тварям бессловесным,
Дал во владенье этот луг
И все, что здесь цветет вокруг?
Покой, свобода, зелень, влага —
От человека эти блага!
Не он ли, беззащ итны х, нас
От смерти и от горя спас?
В лесу опасности сокрыты,
В лесу ты не найдеш ь защ иты.
Д олж на не ж аловаться впредь,
А с благодарностью смотреть
Н а человека постоянно:
Он — счастья твоего охрана».
Поняв, что человек — ей друг,
32
Корова устыдилась вдруг.
И, взвесив то и это слово,
С казала про себя корова:
«Коза, хотя она мала,
Совет хороший мне дала».
МОЛИТВА РЕБЕНКА
Молитвою слетело с губ ж еланье:
«О боже, дай мне светоча пыланье,
Чтоб отступили темнота и зло,
Чтоб стало в каж дом уголке светло,
Тогда отчизну я собой украш у,
К ак розы украш аю т землю нашу.
Меня, о боже, сделай мотыльком,
Да буду к свету знания влеком,
Да буду я слугой для братьи нищей,
Для слабых — силой, для голодных — нищей.
Путем добра веди меня, господь,
И зло ты помоги мне побороть!»
34
ДОБРОТА
На ветке дерева сидел
П ечальны й соловей.
Он думал: «Ночь уж е близка,
Становится темней.
К ак до гнезда я доберусь?
А путь лесной далек!..»
Услыш ав стоны соловья,
Воскликнул светлячок:
«Хотя я мал,— я всей душой
Готов тебе
