не бойся, буду я
Тебе светить всю ночь.
Ж ивой светильник, я сильней,
Ч ем эта темнота!..»
Да славится из века в век
Л ю дская доброта!
3* 35
ЖАЛОБА ПТИЦЫ
Где вы, преж ние светлые годы,
Где весна и над садом звезда?
Не забуду я врем я свободы:
То в гнезде, то лечу из гнезда.
П лачут росы,— прекрасны их слезы,
И как будто их грусти в ответ,
Улыбаю тся алы е розы,
И в гнезде моем радостный свет.
Там, за клеткой, ликует весна…
О, как воля теперь мне нуж на!
Я по дому томлюсь, мне не спится,
Вспоминаю отчизну, друзей.
Все страш ней и печальней темница,
А весна — все теплей и светлей!
Я от горя ум ру,— но кому
Р асскаж у про тоску и тюрьму?
С той поры, как ж иву я в неволе,
От ж естоких страдаю тенет.
36
И, услыш ав стенания боли,
Ты не думай, что птица поет.
О тюремщики, волю мою
Мне верните — и я запою!
С В Е Ч А И М О Т Ы Л Е К
Свеча, скаж и мне, почему в тебя влю бился мотылек?
В тебя влюбленный, почему на гибель он себя обрек?
Зачем он ж ертвует собой, как кап л я ртути трепещ а,
Что за высокую любовь ему внуш ила ты, свеча?
Он круж и тся вокруг тебя, томленьем и огнем объят,—
Б ы ть может, опалил его, как молния, твой ж аркий взгляд?
И ль в муках смерти хочет он покой, свободу обрести?
Иль хочет в пламени твоем бессмертья воду обрести?
О нет, он полюбил тебя, как бы рассудку вопреки,
Л иш ь потому, что светиш ь ты в ж илищ е м рака и тоски.
Свеча, от света твоего — в его душ е восторг и страсть,
Вот почему перед тобой с молитвой он готов упасть.
Свеча, ты для него — Синай, и, как всевыш него — пророк,
Твою восславил красоту вот этот слабый мотылек.
Смотри, и виден-то едва, но к ак сильна, как велика
Та ж аж да света, что в душ е у маленького мотылька!
38
КРИК БОЛИ
Я терзаю сь, и боли уж асна причина.
Поглоти меня, Ганги ш ирокой пучина!
На земле моей — рознь, а народ изнемог:
Н аш а близость — враж ды, а не друж бы залог!
Нет единства, а ссора двух близких позорна.
На гумне — о, п р о кл я тье!— рассеяны зерна.
Чтобы сад не замолк, не увял в краткий срок,
Нужен братской любви и добра ветерок.
Друж бы ж аж д у я истинной и беспорочной,
А не берега с волнами дружбы непрочной.
Я — поэт, я — зерно, а гумно — вся страна.
Сохранится ль зерно без отчизны-гумна?
Красоте равнодуш ным понравиться трудно,
Не нуяш ы и светильники там, где безлюдно.
Если так, то замолкни, замолкни, мой стих,
Ты разбейся,— ты, зеркало мыслей людских!
Не успела поэзия вымолвить слово —
П лам я розни оставило братьев без крова…
39
СОЛНЦЕ
(«Гаятри Мантра»)
О солнце, сердце мира, свет нетленный,
Ты — дух, скрепивш ий рукопись Вселенной,
Небытия и бы тия причина,
Источник ж изни и ее верш ина.
Ты всех стихий извечная основа,
Ты — трепетание всего живого.
Все, что цветет кругом,— твое даренье,
Во всем, что светится,— твое горенье.
Ты влагу сотворило нам и сушу,
Ты разум подарило нам и душу.
Свети нам, солнце, светом вечной мысли,
И нас к разумны м сущ ествам причисли.
Ты создало высоты и низины,
Миров добра и зла творец единый.
Ты — в человеке, в звере, в травах, в зернах,
В величии хребтов высокогорных.
Ты — пестун всех, от мала до велика,
Ты — повелитель звезд, планет владыка.
Не зная ни конца и ни начала,
Свободное, свободу увенчало.
40
ОДНО ЖЕЛАНИЕ
Я так устал от суеты мирской,
Что не хочу ни с кем на свете встречи.
Я страстно ж аж д у тиш ины такой,
Что радостнее самой умной речи.
О хиж ине мечтаю под горой,
Где скорбь моя прош ла бы мировая,
Где я вставал бы утренней порой,
Заботами себя не утруж дая.
Я б м узы ку услы ш ал в роднике,
А в птичьих голосах — стихов пыланье,
Я целы й мир увидел бы в цветке,
А в лепестке — возлюбленной посланье.
Я спал бы на траве, в тени ветвей,
Не ведал бы в уединенье скуки.
М еня в лицо узнал бы соловей,
Доверчиво свои даря мне звуки.
41
Т ак будут горы хороши тогда,
Т ак ручейков они приманят взоры,
Что волнами поднимется вода,
Л иш ь для того, чтобы взглянуть на горы.
Заснет долина в люльке голубой,
Росы рассветной затрепещ ут слезы,
К ак в зеркале красавицы, собой
В озерах будут любоваться розы.
А вечером, когда закат-ж ених
Придет, а высь-невесту нарум янят,
Надеждою для путников ночных
Мой догорающий светильник станет.
И ль молния, дорогу озарив,
У каж ет, как пройти ко мне быстрее,
Там, где кукуш ки утренний призыв
Мне муэдзина выкриков милее.
Мне ни молитва не нуж на, ни храм.
С рассветными проснувш ись голосами,
Н ачну с росою п лакать по утрам
И омовенье соверш у слезами.
Для каравана звезд, в ночной тиши,
Мое рыданье колокольцем будет,
Не станет спящ ей ни одной души:
Всех, кто заснул, мой скорбный плач разбудит!
УТРЕННЕЕ СОЛНЦЕ
Ты выше гомона людского кабака,
Ты — кубок, и тебя вздымаю т облака,
На утреннем челе — ты ж емчуг дорогой,
Высь-новобрачную украсило серьгой.
На письменах небес, рож денные во мраке,
Все звезды стерло ты — ошибочные знаки.
К ак только всходишь ты на вольный небосклон,
Тотчас ж е с глаз людских везде слетает сон.
Становятся глаза и зорки и чисты,
Но только внеш ние им видятся черты.
О солнце, окаж и нам истинную милость,
Чтоб внутренняя суть вещ ей глазам открылась!
Свобода на земле еще не родилась,
Еще не порвана со злом и мраком связь,
А ты равно для всех сияеш ь с высоты…
О, если бы на мир я мог смотреть, к а к ты,—
Чтоб в горе всех людей проникнуть ясным взглядом.
Чтоб их не различать по расам и обрядам.
43
Чтоб мой язы к был всем понятен, как родной:
Народ мой — род людской, отчизна — ш ар земной1
Чтоб мира я постиг таинственную суть,
Чтоб мысль моя могла и в небесах сверкнуть,
Чтоб, не запутавш ись в узле противоречий,
С любовью, с красотой я радовался встрече.
Я плачу,— больно мне, что ветер так жесток
И губит розовый душ исты й лепесток.
Но если б искорка любви во мне заж глась
И вся печаль земли открылась бы для глаз,—•
Я стал бы зеркалом правдивым мирозданья,
Не знал бы чувств других, помимо состраданья.
О величавое! Не в том величье, нет,
Чтоб ж ить, не ведая людских забот и бед!
Пойми: лиш ь для людей — весь блеск твоих лучей,
Не то — ничтожней ты, чем пыль у ног людей:
Все время человек мир созерцает, видит,
А ты — лиш ь с той поры, как утро к людям выйдет!
Я так хочу найти свет правды и добра,—
Дорога поисков прекрасна и мудра!
К ак много красоты в исканиях таких,
В бесплодных, мож ет быть, усилиях людских!
Тебе ж е незнаком познанья трепет сладкий,
Не мучают тебя творения загадки.
УВЯДШАЯ РОЗА
На каком язы ке я тебя воспою?
Ты, увядш ая, разве нуж на соловью?
Ветерок был твоей колыбелью вначале,
И смею щейся розой тебя величали.
Так душ ист был твой сад, будто нам продавец
Распахнул благовонъями полный ларец.
Но тебя я оплакал соленой росою,
Ты — двойник мой, о роза с увядш ей красою!
Сном была моя ж изнь,— гибель ей суж дена,—
А в тебе — толкование этого сна.
Не увиж у мой сад, где года пролетели.
Я — свирель. Слышишь, роза, стенанья свирели?
45
Л Ю Б О В Ь И С М Е Р Т Ь
П рекрасны были дни рож денья мира,
П рекрасен был творения расцвет.
Б ы л солнцу золотой венец дарован,
Б ы л серебром наполнен лунны й свет,
Д ля ночи сш или плащ из черной ткани,
Сиянье смастерили для планет,
Д еревья облачились в зелень листьев,
Весенний распустился первоцвет,
Роса впервые научилась плакать,
А розы — улы баться ей в ответ,
П риш ел впервые к самоотреченью,
Во им я правды и добра, поэт,
И облака, как гурии кудрявы ,
Земле послали в первый раз привет.
Земля сказала: «Райский я чертог!»
М атерия воскликнула: «Я бог!»
Короче: так везде красиво было,
Что ж изнь сама тогда в восторг пришла!
46
Соревновались ангелы в полете,
Свет вечности струился с их чела.
Одно из тех существ звалось Любовью.
Творя одни лиш ь добрые дела,
Любовь — всегда смятенье, озаренье,
Она всегда чиста, всегда светла.
Любовь случайно встретилась со Смертью,
Вопрос ей на дороге задала:
«Какой ты зан ята работой? Кто ты?
Твой облик страш ен, как источник зла!»
«Я — Смерть,— сказала Смерть.— Я занята
Работой, что понятна и проста.
Я бы тия одежду разрываю ,
Я все уничтожаю издавна.
Мигну — из глаз моих погибель мчится:
Мой взгляд — убийца с мощыо колдуна!
Есть существо, что и меня сильнее:
Любовь. Она опасна мне одна.
Она — зеница глаз господних, искра,
Что в сердце человека рождена.
Порой из глаз она слезами льется,
Но эта горечь каж дом у нужна».
У слыш ав слово Смерти, улыбнулась
Любовь, и, словно молния, грозна,
Улыбка та пронзила Смерть. А разве
Не будет светом тьма побеждена?
Смерть умерла, любви увидев свет,
Смерть умерла, и смерти больше нет!
47
поэт
Точно тело — народ, люди — частя огромного тела;
Руки, ноги — все те, кто работает, делает дело;
Л ик — все те, кто кормило правления держит высоко;
А поэт? Он родного народа всезрящ ее око.
Если тело болит — плачет око и громки рыданья:
Столько к телу, к народу, в поэте любви, состраданья!
48
РЕЧНАЯ ВОЛНА
Тревожно у меня трепещ ет грудь.
Всегда волнуюсь и дрожу, к ак ртуть.
Кто я? Волна. Мне берега тесны.
Ни бездны не боюсь, ни крутизны .
Я мчусь на влаж ном скакуне реки,
За рыбьи не ц епляясь плавники.
То в полнолунье вскину гребень свой,
То бьюсь о берег буйной головой.
К ак странница, в смятении брож у,—
Л иш ь сердце знает, почему дрожу:
В реке мне тесно, я томлюсь тоской
Я тайно влю блена в простор морской.
49
д и т я
Ты горько плачеш ь, рассердивш ись, что у тебя я отнял нож.
Х отя добра тебе ж елаю , ты от меня добра не ждешь.
Опять расплачеш ься, я знаю, но все, что ты берешь,— остро.
Смотри не уколись, мой мальчик: опасно тонкое перо!
Ты любишь только те предметы, что причиняю т боль всегда.
Не лучш е ли клочок бумаги? Не будет от него вреда!
Где мячик твой зелено-красный? Где кош ечка? Она ж ива?
Ах, у нее уж е отбита фарфоровая голова!
Выла ль вначале пыль ж еланий на сердце — зеркальце твоем?
Но ты увидел мир, и сразу ж елан ья вспы хнули огнем.
Твои движ енья и повадки, ж ивого личика черты
У ж е таят в себе ж еланья — младенческие, к ак и ты.
Различий в мире ты не видишь, но ты в счастливый некий миг
Таинственную суть природы уж е, мне каж ется, постиг.
Вот на меня ты рассердился и начал плакать и кричать,
Но, получив клочок бумаги, ты успокоился опять.
К ак друг на друга мы похожи, единой связаны судьбой!
Мой нрав