вечер… А я… нет, во что бы ни стало, буду непременно актрисою, хоть маменька и говорит, что трудно… но зато как приятно!
Ах, как мило! ах, как чудно —
Над толпою многолюдной
Чуть на сцену — все лорнеты
На тебя устремлены,
Генералы и корнеты —
Все тобой поражены!
Тот стишки тебе скропает,
Тот с любовью предлагает
На придачу фунт конфет.
Не играешь — балагуришь,
Будь дурна хоть выше мер…
Глазки сделаешь, прищуришь,
И захлопает партер!
Ах, как бы стала я играть… как бы я любила моего обожателя… за которым, кажется, у меня дело не станет… Этот молодой человек, который так часто ходит мимо окон наших… о, верно, недаром… и какой он милый! совсем не похож на тех великолепных маркизов, которых маменька каждый день выпроваживает за дверь, несмотря на то что они льнут к ней, как мухи к меду… Они такие несносные! Всячески стараются прокрасться к ней… подкинуть записку… в будуар… в карету, даже в платье… (Встряхивает платье, из него вылетает несколько записок.) Вот и еще!.. просто дождь из записок, и всё к ней… а мой, видно, не смеет ко мне писать… Надо об нем сказать крестной маменьке, Как она долго спит… вчерашнее приключение ее очень расстроило… я и сама еще не могу успокоиться… Но вот и она! Ах, боже мой! какой у нее печальный вид… уж не больна ли она?..
Явление 2
Луиза и г-жа Дюмениль.
Дюмениль (входит, декламируя стихи из трагедии).
Постой, Энона, здесь! о, скорбь! о, дни унылы!
Изнемогаю я: мои слабеют силы!
Луиза. Вот кресла, что с вами?..
Дюмениль (продолжая).
Болезненным очам свет тягостен дневной,
И подгибаются колена подо мной!
Увы!
(Падает в кресла.)
Луиза. Ах, как вы расстроены, боже мой! вот понюхайте спирту…
Дюмениль. Так, кажется, будет хорошо…
Луиза. Что такое?
Дюмениль. Мой выход.
Луиза. Так это ваша роль?
Дюмениль. Да.
Луиза. А я думала, что вы в самом деле при смерти.
Дюмениль. Прекрасно! стало быть: верно, хорошо!.. Ах, через несколько часов мне предстоит опять новый, трудный опыт… Боже мой! помоги мне в этот вечер.
Луиза. Я помолюсь за вас, милая маменька.
Дюмениль. Добрая Луиза! Но отчего ты так расстроена!.. Понимаю… тебе хочется быть актрисою. Каждый вечер, после спектакля, ты по целым часам передразниваешь героинь разных трагедий…
Луиза. Да, я нахожу в этом удовольствие… только недостает любовника, который бы говорил мне предречия… впрочем, и за ним дело не станет.
Дюмениль. Ребенок!.. ты хочешь заставить говорить Расина, а не умеешь сама порядочно выражать своих мыслей.
Луиза. Но вы сами, маменька…
Дюмениль. Ах, Луиза! на всё нужно время… любовь, изучение, талант… Я еще совсем не знала театра, а уже ум мой одушевлялся прекрасными стихами, постепенно пробуждалось во мне вдохновение…
Луиза. И во мне тоже.
Дюмениль. Ах! это чувство дано не всякому; само небо его ниспосылает нам; я ценю его высоко, Луиза; я благоговею перед ним, хотя сама не могу дать себе в нем отчета. Когда я на сцене, я забываюсь… волшебная мечта создает вокруг меня новый мир, другую природу; я обитаю в мраморных чертогах; небесный свод раскрывается надо мною; я дышу воздухом Рима и Греции; я живу новою жизнию, более сильною и пламенною. Ах! не завидуй мне, милая Луиза, потому что на другой день, придя в себя, усталая, изнеможенная, мысленно переношусь я на мою родину, на берег моря, где провела я младенчество и где, отказавшись от шума света, так приятно бы было жить; делиться избытком чувств с одним человеком, который бы понимал, любил меня… если бы нашелся такой человек…
Дюмениль. Но оставим это. Что мой костюм?
Луиза. Ах, он очень хорош! посмотрите!.. А вот еще какие-то бумаги к вам.
Дюмениль. Опять рукописи… какая скука! В этой куче плохих сочинений, которыми нас заваливают, только одно меня поразило… Какая прекрасная роль, какие возвышенные чувства… О, я с удовольствием выразила бы их…
Луиза (подавая записки). Наконец, вот еще… порядочно… фунта полтора на вес будет… Три… четыре… шесть писем… вы даже не смотрите на них…
Дюмениль. Все они похожи одно на другое… эти поддельные нежности до того надоели мне, что я почти решилась выйти замуж за доброго старичка Мальво… По крайней мере он точно предан мне… Он пишет мне каждое утро по три листа советов и каждый вечер бывает в театре, где изъясняется мне в любви пантомимою (хлопает в ладоши). Я очень хорошо его понимаю… сегодня я ему обещала решительный ответ… А это всё брось в огонь… Постой, тут должно быть послание в стихах… отложи его…
Луиза. Послание в стихах?
Дюмениль. Да!
Луиза. Вот, кажется, оно.
Дюмениль. Посмотрим. Прочти сама, чтоб я могла судить о твоих успехах…
Луиза (читая, дурно). «Милостивая государыня, извините меня, если я преследую вас слишком настоятельно, но… б мои лета, вы сами согласитесь, нельзя терять времени…»
Дюмениль. Как? это, по-твоему, стихи?
Луиза. Кажется, так написано…
Дюмениль. Это проза господина Мальво…
Луиза. Ха-ха-ха! так он недаром торопится, бедняжка…
Дюмениль (ищет в бумагах, которые держала Луиза). Ах, вот чего я искала… как хорошо!.. Эти стихи должны непременно доходить до сердца.
Луиза (с живостью). Вот точно так же и он говорит.
Дюмениль. Кто?
Луиза. Ах, маменька крестная, он…
Дюмениль. Объяснись.
Луиза. Но вы будете бранить меня…
Дюмениль. Нет, говори…
Луиза. Это тот молодой человек… вы знаете… вы его видели несколько раз… он всегда около нас, когда мы садимся в карету или выходим из нее… Вы всегда так закутаны… он не вас замечает, я уверена.
Дюмениль. Стало быть…
Луиза. Не сердитесь, маменька. Недавно он приступил ко мне, когда вы сходили с лестницы; я была назади, и он мне сказал: «Ах, сударыня!», а потом: «Вы в услужении у г-жи Дюмениль?» — «Я ее крестница, сударь». — «Ах, сударыня», — сказал он, вы позвали меня, и тут я ушла. На другой день он опять сказал мне, проходя: «Ах, сударыня!» — и ушел, заметя вас.
Дюмениль. Я, право, не знаю, о ком ты говоришь… я не обращаю никакого внимания на…
Луиза. Вы видите одну публику.
Дюмениль. Но я хотела бы узнать того, который вчера оказал мне большую услугу. Лошади маркизы чуть не опрокинули моего экипажа… я готова была выскочить из кареты с опасностию жизни… как вдруг подбежал молодой человек, ловко удержал лошадей маркизы… и в минуту исчез! Мы не успели ни рассмотреть, ни поблагодарить нашего избавителя…
Луиза. И вы ничего об нем не узнали?
Дюмениль. Я просила господина Мальво узнать… Но что за шум?.. Я, кажется, слышу мужской голос в передней…
Луиза. В самом деле.
Дюмениль. Я запретила принимать.
Луиза. Видно, кто-то хочет ворваться насильно… Слышите, как Роберт его удерживает…
Голос (за дверью). Пустите меня! я хочу с нею говорить. Черт возьми!
Дюмениль. Да кто это?
Луиза (со страхом). Ах, маменька!
Явление 3
Те же и Дюрваль.
Дюрваль. Черт возьми! мне непременно надо говорить с этой прекрасной женщиной. (Берет стул и садится.) Я не тронусь с места, у меня такая натура… А, да вот и она!
Луиза. Ах, боже мой! этот человек ужасает меня!
Дюмениль. Государь мой!
Дюрваль (придвигаясь). Здравствуйте, мое почтение, сударыня.
Дюмениль. Как вы осмелились!
Дюрваль. Ничего нет странного… у меня такая натура… я привык по должности врываться к людям силой… привычка вторая натура! Вы сами согласитесь.
Дюмениль. Что ж вам угодно?
Дюрваль. Я проехал пятьдесят три лье, чтобы с вами говорить…
Дюмениль. Говорите.
Дюрваль. Я дожидаюсь, чтобы ушла эта малютка… у меня уж такая натура.
Луиза. Как? оставить вас, маменька, с этим…
Дюрваль. Грубияном, хотите вы сказать? А чтоб вам понравиться, вероятно, надо льстить… но я этого не умею. У меня не такая натура!
Дюмениль. Я хочу доказать вам противное.
Дюрваль. Как это?
Дюмениль. Я позволяю вам остаться… Луиза, оставь нас.
Луиза. Какое ему до нее дело? (Берет костюм и платья и уходит.)
Явление 4
Дюмениль и Дюрваль.
Дюмениль. Я не прошу вас садиться.
Дюрваль. Без церемонии, прошу вас, не беспокойтесь…
Дюмениль (садится). Предупреждаю вас, что мне некогда.
Дюрваль. Хорошо, хорошо… я прямо приступлю к делу… у меня уж такая натура… прежде всего вам надобно знать, что я называюсь Дюрваль, Пьер-Антуан Дюрваль, 25 лет я занимаю должность стряпчего в нашем городе. Во-вторых, надобно вам знать, что у меня есть сын, единственный сын… я не лгу… спросите у кого хотите… отличный человек, прекрасный малый, которого я очень люблю… у меня уж такая натура… я воспитал его на моих глазах, я сам научил его римскому праву и французским законам… я не лгу… спросите…
Дюмениль. Верю, верю… что ж далее?
Дюрваль. Я хотел сделать из него адвоката, сударыня… хорошего адвоката… я поддерживал бы его советами… Оно, знаете, ум хорошо, а два лучше…
Дюмениль. Но я не вижу, сударь, что же мешает вам и вашему сыну…
Дюрваль. Как что мешает? То, что надобно было послать его в Париж для усовершенствования в законоведении, а вот уж восемь дней, как он здесь, и до сей поры и нога его еще не была в палате: вместо того он всякий вечер бывает в комедии. Надобно вам знать, сударыня, что он обворожен какою-то актрисою, дамою или девицею… бог знает, ведь их трудно различить… одним словом, он погибает.
На жизнь не безрассудную
Он послан был отцом
В столицу многолюдную.
Он должен был с трудом
Во Франции введенные
Законы изучать,
А начал беззаконные
Здесь пули отливать!
Шатается в комедию,
Влюбляется, как хам,
Того гляди, трагедию
Напишет сдуру сам!
Теперь, наместо прибыли,
Он тратится, как мот:
Уж близок он к погибели,
Он будет нищим в год!
А мог бы и четверкою
Когда бы не актеркою
Был в сети завлечен…
С чем он теперь воротится
Уж за него поплотится,
Кутит он без зазрения,
А мне от огорчения
Придется слезы лить!
Короче сказать, он обворожен каким-то олицетворенным дьяволом, потому что комедиантка…
Дюмениль. Ну, сударь…
Дюрваль. Да, мне пишут, что он пристрастился к трагедии: не пьет, не ест, не занимается адвокатскими делами, а грезит только одною Дюмениль.
Дюмениль (вскочив). Как, мною? что вы говорите?
Дюрваль. Хорошо, хорошо!.. притворяйтесь, показывайте вид удивления, будто ничего не знаете…
Дюмениль. В первый раз слышу…
Дюрваль. Не может быть, не может быть…
Дюмениль. А каков собою ваш сын?..
Дюрваль. Черт возьми! славный малый, очень похож на меня.
Дюмениль. Ах, в самом деле?
Дюрваль. И потому вы не можете запираться, что получаете от него письма.
Дюмениль. Я? Никогда!
Дюрваль (увидев письмо, которое Дюмениль держит в руках). Никогда! да вот, вот его почерк… прекрасная рука!.. Несчастный! чем занимается… он погиб, решительно погиб… (Взяв письмо.) Посмотрите, что это такое? (Читает, не останавливаясь на конце стихов.)
Сливаюсь я душою с каждым звуком,
Который произносишь ты, —
Когда являешься ты, преданная мукам,
Мрачна, бледна, как гений красоты,
О! как тогда душа моя мятется:
Я весь горю, волнением томим,
И одинаково с твоим
Тогда мое младое сердце бьется!
Дюмениль. Как, так это его стихи?
Дюрваль. Стихи?
Дюмениль (берет стихи). Ну да, конечно.
Дюрваль. Стихи! сын мой пишет стихи! Несчастный!
