Марковна, вдова, родная сестра Василисы Марковны, тридцати пяти лет.

Михайло Федорович Петигорошкин, помещик и ходатай по делам.

Петр Степанович Столбиков, родственник Лаврентия Столбикова.

Игнатьич, поверенный его.

Слуга.

Действие происходит в имении Лаврентия Столбикова, в саду, подле дома.

Театр представляет большой сад с различными беседками и фруктовыми деревьями. Направо со сцены в углублении большой господский дом с разными неправильными углами и пристройками, со множеством окошек и ставен.

Явление 1

Лаврентий Столбиков и Петигорошкин (выходят, разговаривая, из-за дома и осматривают его). Лаврентий одет по-летнему, на голове вязаный колпак с большой кистью.

Лаврентий Столбиков. Вот, вот, батюшка Михайло Федорыч… вот посмотрите… вот из-за этого угла у меня всё дело началось! Я его прилепил к дому по необходимости: не родись у меня сын Тимоша — этого бы угла и не существовало на белом свете, — а то мала оказалась детская, батенька… видите, у меня, что ни родится, я сейчас и привалю уголок к дому! оттого-то он и изображает такую египетскую архитектуру… Так вот, я, этак приваливая уголки по необходимости, при рождении Тимоши и нашел тоже пустопорожнее местечко, лет десять считаю его своим, а теперь вдруг сосед и вступись, да в суд на меня, а там и пошли, что я-де умышленно захватил у соседа полсажени чужой земли! Засудили меня в пух!

Петигорошкин (потирая руки). Хорошо-с, хорошо-с… доброе дело!..

Лаврентий Столбиков. Как доброе дело? меня обвиняют!..

Петигорошкин. Ничего, батенька, ничего, пусть вас судят, пусть вас допекают, вы будете в барышах.

Лаврентий Столбиков. Да в каких барышах? ведь меня так прижали за этот угол, что я, по незнанию отписываться, призвал вас на помощь и рад хоть как-нибудь кончить это дело!

Петигорошкин. Э! боже вас помилуй чинить как-нибудь свое оправдание! пропадете, как курица! вам надо оправдаться фундаментально, то есть обвинить соседа, втравить во вся тяжкая, да еще и сбрить с него посильно место!

Лаврентий Столбиков. Да это невозможно! потому что суд уж делал следствие и предписал сломать этот угол.

Петигорошкин (обрадуясь). Что? предписал сломать? прекрасно! допустите, пусть ваш сосед сломает! не спорьте, не ломайтесь, вы будете в барышах!

Лаврентий Столбиков. Э! помилуйте! вы дичь несете!

Петигорошкин. Помилуйте, пусть сломают, пусть сделают такое покушение! из-за этого угла выйдет такая важная штука, что вам сосед за целый дом заплатит!

Лаврентий Столбиков (разгорячась), Э, да что вы тут еще городите? объясните вразумительнее.

Петигорошкин (качая головой). То-то и есть, батенька! хоть вы и слывете у нас за философа по образу жизни своей, а не знаете, где извлечь существенную выгоду для семейства. Слушайте же: коли хотите, чтоб я вас оправдал перед судом, так плюньте на этот угол, не жалейте его, пусть сосед сломает вашу детскую, не мешайте, пусть сломает…

Лаврентий Столбиков (перебивая его). Да Тимошке спать негде будет…

Петигорошкин. Ничего, пусть он как себе хочет, пусть подождет… но зато, как только сосед прикоснется к вашему уголку, а мы и бряк жалобу в суд, да и пропишем, как водится, что оный злодей, имея разрешение суда сломать только один уголок, в азартности своей повредил и разорил весь ваш дом, до того, что оный дом поколебался в самом основании и осел на левую сторону! причем две главные балки не выдержали, обрушили потолок и придавили до полусмерти двух дворовых девок!.. (Потирая руки от удовольствия.) У! да ведь это, просто сказать, вущии клад! только приступи, так после сам не отстанешь! да и как весело, когда займешься такою приятною тяжбою… как примешься писать исковую, явочное прошение, апелляционную просьбу, — откуда слова берутся? материя так и льется, как французская водочка в чашку чаю! указы все в голове один другого опережает вырваться на бумагу. Вступило на тебя возражение, — новое удовольствие писать опровержение! да уж тут-то в тонкость разбираешь противничье всяко слово, буквы, запятую и рад-рад, как за что уцепишься! а уж и малиной не корми, как что найдешь в укоризну себе: тут и пошла писать! тут и обида тяжкая, тут-де и обесчещен и почтя изувечен… требую удовлетворения по законам да и только!

Лаврентий Столбиков (удивленный). Ого! да вы, соседушка, себе на уме!.. мне бы никогда и в голову не вошло так действовать. Нет, я если служить, так люблю служить так, чтоб есть, пить, спать и, как водится, ничего не делать!

Петигорошкин. А я так, батенька, совсем особенной природы человек:

Хоть плохое мне веселье,

Я, как рыба об лед, бьюсь!

Но от дел и от безделья

То и дело суечусь;

Жаль, что старость одолела,

Рад бы все дела схватить!

Было б тяжебное дело,

Как же прибыли не быть?

Все дела любя душевно,

На бумагах, на словах,

Я присутствую вседневно

Во присутственных местах.

Я за всё умею взяться,

Я делец, сударь, вполне:

Рад хоть с чертом потягаться,

Хоть настряпать сатане!

Так чего же мне страшиться?

Страшно то лишь может быть:

Если мир угомонится

И начнут все мирно жить.

О, тогда конец ужасный!

Иски, тяжбы, всё прощай!

А уж я-то, я, несчастный,

В гроб ложись и умирай!..

(Подумав.)

Впрочем… нет, не оробею!

Чтобы вспомнили добром,

Я и при смерти затею

Злой процесс — с гробовщиком!

Лаврентий Столбиков. Ну так теперь и вижу, что мое дело будет выиграно.

Петигорошкин. Да уж будем в барышах! Однако Петр Степаныч всё еще не является… уж не заплутался ли он второпях? не нагнал ли его Жиломотов?..

Лаврентий Столбиков. Да какой это, вы говорите, еще Столбиков? я его отродясь не видывал.

Петигорошкин. Э, батенька Лаврентий Степаныч, вы так твердо, кажется, знаете вашу родословную, все происходящие и преходящие колена, а этого молодца забыли! Это будущий богатейший наследник после матушки, которого опекун Жиломотов обобрал до копейки. Вот, батенька, знаменитая тяжба-то! я в ней много участвовал и помогал Жиломотову елико возможно… теперь же, когда прозрел, что Столбиков уж должен выиграть, то всей душой и прилепился к его пользам! я открыл ему все козни опекуна, спас от несильной женитьбы и надеюсь за хлопоты получить малую толику.

Лаврентий Столбиков. Да где он прежде служил-то?

Петигорошкин. У, странствовал везде, ожидая решения дела. Его похождения многотрудны! Прости бог прегрешение! по моему совету опекун-то его и в армию было упрятал, да молодец, будучи не воинственной натуры, там помаялся немного и, чувствуя свое дворянское достоинство, выскочил в чистую.

Лаврентий Столбиков. А! стало, точь-в-точь как я же поступил. Мне тоже когда-то показалось, что я рожден храбрецом… вот я и бух в военную, да под конец кое-как по нездоровью уволился, отставлен из прапорщиков к статским делам и причислен к герольдии не у дел, где вот уж тридцать лет тяну службу без всякой награды. Благодарю себя: не уронил реноме фамилии нашей; продолжаю службу честно, беспорочно и без всяких неприятностей.

Петигорошкин. Философически рассуждать изволите!

Явление 2

Те же, слуга, потом Петр Столбиков.

Слуга. Приехали сейчас какой-то господин и спрашивает, дома ли Лаврентий Степаныч?

Петигорошкин. А! верно, это ваш милый родственничек!

Лаврентий Столбиков. Очень рад! проси сюда без церемоний. В комнате нынче больно жарко.

Петр Столбиков входит с чемоданом.

Лаврентий Столбиков. Позвольте спросить, кого я вижу у себя?

Петигорошкин. Ну, он и есть! слава богу! спаслись от беды!

Петр Столбиков (наклоняясь, говорит ясно). Отставной из армии, дворянин по рождению Петр Степанов сын Столбиков; по совету господина Петигорошкина, долгом поставил явиться под защиту, полагая, что имею честь быть родственником…

Лаврентий Столбиков. Чей сын? чей? я не расслушал…

Петр Столбиков. Степанов!

Лаврентий Столбиков. Из здешнего наместничества?

Петр Столбиков. Так точно. Из здешнего и еще из двух прочих.

Лаврентий Столбиков. Ну, теперь вспоминаю! так и есть! не только полагай, но и считай меня ближайшим родственником. Вот я тебе экспликую: Марко Семеныч, первый приобревший здесь поместья, имел трех сыновей: Карпа, Ивана и Семена. Семен, правда, холостяком умер, а у Карпа было зато пять сыновей, кроме дочерей: Степан, Петр, Карп, Макар и Тимофей. Я знаю и Ивановых потомков, но о них после расскажу. Садитесь… Так вот, от них у Карпа было три… нет, пять сыновей… не помню всех, только третьего звали Кондратий. У Кондратия из шести сыновей был Дорофей, а у Дорофея Степан — сам-четверт. От Степана родился я с братом Козьмою, близнецы, — вот наше колено. Теперь у Тимофея, брата Карпова, твоего родоначальника, от двух жен было восемь сыновей, — наш род как-то многоплоден. Из них у Кондратия сын Семен, сам-пят; у Семена от трех жен — только три сына; жены умирали все первыми родами, так тем и скуден был детьми. Из них Тимофей имел сына Петра, сам-шеста; у Петра — Степан, сам-сём, и это был любезнейший родитель твой. Так вот немудрено рассчитать, как мы близки с тобою: ты мне, если не больше, так пятиюродный племянник! твоего батюшку я знал и с ним дружен был… обними же и ты меня! (Целуются.)

Петр Столбиков (встав). Очень бы было приятно со всеми вышесказанными предками свести приятное знакомство… гм!.. позвольте благодарить за ласки… в моем горестном положении ничего не услаждает, как родственные ласкательства… на которые потщусь отвечать излиянием и своими ласками. (Отвесив поклон, садится опять.)

Лаврентий Столбиков. Очень рад, очень рад!

Петигорошкин (тихо Петру). Вот у него-то, батенька, какие невесты доморощенные! сразу влюбишься по маковку!

Петр Столбиков (тихо ему). Неужто? да нет, воздержусь, я очень злосчастен.

Петигорошкин (тихо ему). Пустое! увидишь и не выстоишь!

Петр Столбиков (тихо ему). Неужто? впрочем, все мои страсти как-то очень слепы. (Лаврентию.) Гм! Лаврентий Степаныч!.. позвольте… а вы… этак владеете значительным семейством?..

Лаврентий Столбиков. Как же, голубчик, как же!.. Такая семья присыпала, что на поди!

Петигорошкин. Так вот не мешало бы вам познакомить с детками приезжего гостя в ожидании будущих благ.

Лаврентий Столбиков. Почему же и не так? Охотно! (Кричит.) Эй! жена! дети! вся саранча сюда1 гость приехал! (Петру.) Сейчас высыпят, погодите… ах! да уж, благо кстати, о саранче. Знаете ли, господа, ведь нам беда грозит? ведь на мой хлеб налетела недавно настоящая саранча! Всё пожирает. Присоветуйте, как бы мне поумнее от нее избавиться?

Петигорошкин. О! упаси владыко, если она пожрет и мой скудный хлебишко!..

Петр Столбиков. Позвольте… на этот счет… я полагаю мысль из опыта…

Петигорошкин (перебив его). И я в этой беде буду действовать по опытам. По-моему, господа, вот спасительное средство: надо стеречь, и если саранча да пожалует ко мне с соседнего поля, то я сейчас затею тяжбу!

Лаврентий Столбиков. Как! с саранчою?

Петигорошкин. Нет, нет, это, по несчастию, никак невозможно… зато я явлюсь в суд, где буду доказывать ясно, законно, что злой сосед, желая лишить всего мое семейство, уморить меня с голоду, умышленно перегнал саранчу на мое поле, за что и прошу взыскать законное удовлетворение и проч., и проч., и проч.

Лаврентий Столбиков. Нет, нет, это хлопотливо, я ищу другого, ближайшего средства к спасению.

Петр Столбиков. Так вот мое вам самое вернейшее…

Лаврентий Столбиков.