матерью мойр (mor´ oV — судьбы), мрачного Кера
(khr — Уничтожение), Танатоса (qanatoV — Смерть), Гипноса (u‘’pnoV —
Сон) и рой сновидений (o‘’ n eiroi — Сновидение)… Если мы воспользуем-
ся современными выражениями: “Звезды становятся видны, когда при-
ближается ночь”, “мы спим”, “мы грезим”, “мы умрем”, “ночью

• Данте А. Божественная комедия / пер. М. Лозинского. М.: Наука, 1968. Ад.
  Песнь пятая. С. 27, 29.
  Глава третья. НЕЛОГИЧЕСКИЕ ДЕЙСТВИЯ В ИСТОРИИ УЧЕНИЙ 63 мы подвержены страху…”, то мы переведем в современную форму мысль
  и язык Гесиода»20.

В таком случае все мифы выглядят как шарады. Представляется неверо-
ятным, что эта настолько явно ошибочная теория смогла найти так много
сторонников. Ученики превзошли учителя; миф о солнце стал для них
удобным и универсальным объяснением в отношении всякой иной
легенды.

Класс С. В этом случае нелогические действия уже не интерпретируют,
как это делалось для превращения их в логические действия. Их элими-
нируют, не принимают во внимание, оставляют только логические дей-
ствия, благодаря чему также достигается желанная цель. Воззрения, от-
носящиеся к данному классу, широко распространились в наше время
и даже стали своего рода догматом веры для многих людей, которые по-
клоняются могущественной богине, именуемой ими Наукой. Немало гу-
манистов принадлежит к этой категории.

Другие люди рассуждают лучше, по крайней мере отчасти. После того как
они отмечают, что наука способствовала росту цивилизованности (это
действительно так), они идут далее и стремятся показать, что все, что
не является наукой, не может быть полезным, но это уже не отвечает
фактам. 20 Müller M. Essais sur la mythologie comparée. 2-e éd. P., 1873. P. 84–85. Греческие на-
именования приводятся автором в латинской транслитерации.
 ТЕОРИИ, КОТОРЫЕ ВЫХОДЯТ ЗА ПРЕДЕЛЫ ОПЫТА

При обращении к социальным темам люди обычно используют слова
из обыденого языка, что отдаляет их от логико-экспериментальной об-
ласти. Что реально стоит за использованием этого языка? Мы должны
это рассмотреть, прежде чем идти дальше.
Заслуживают внимания и имеют большое значение для социологии
те феномены, что в повседневном языке именуются религией, моралью
и правом. Веками люди спорят по поводу таких феноменов и до сих пор
не смогли прийти к согласию даже относительно значения этих понятий.
Поскольку им дается масса определений, которые не согласуются друг
с другом, люди обозначают одним и тем же термином разные вещи, а это
кратчайший путь к взаимному непониманию. О чем свидетельствует этот
факт? Должны ли мы попытаться добавить новые определения ко мно-
гим, уже данным? Или лучше пойти иным путем, чтобы узнать о характе-
ре таких феноменов?

Остановимся немного и обсудим содержание понятия «религия». Все
рассуждения по поводу этого понятия будут относиться и к иным близ-
ким понятиям, таким, как мораль, право и т. д., о которых в дальнейшем
нам часто придется говорить. Априорное принятие существования рели-
гии, морали, права и т. д. приводит к поиску определений таких вещей;
и наоборот, всякий, кто подыскивает такое определение, признает суще-
ствование того, что он хочет определить. Весьма примечательно, что все
предпринимаемые до сих пор попытки найти такие определения были
тщетными.
Прежде чем продолжить, вспомним введенное в § 52 деление движе-
ний на реальные и виртуальные, чтобы отметить, что сейчас мы занима-
емся только первыми, а к рассмотрению вторых перейдем позже. Иными
словами, сейчас мы рассматриваем то, что существует, но не то, что
должно было бы существовать для достижения некоторой заданной цели.

Для начала отметим, что при употреблении таких слов, как религия, мо-
раль, право и т. п., нередко возникает путаница. При этом не только со-
вмещаются оба выше отделенных друг от друга исследования, но и когда
они выполняются отдельно, и когда объявляют, что заняты только пер-
вым из них, не дифференцируются, или дифференцируются плохо два
или, точнее, несколько аспектов.
Глава четвертая. ТЕОРИИ, КОТОРЫЕ ВЫХОДЯТ ЗА ПРЕДЕЛЫ ОПЫТА 65

Действительно, отделять теорию от практики необходимо. В некоторый
период времени у определенного народа существуют теоретическая ре-
лигия, теоретическая мораль, теоретическое право (чтобы быть кратки-
ми, мы рассуждаем так, словно они выступают в единственном числе, хотя
они существуют во множестве, даже когда между ними имеется некоторое
подобие единства); у него имеются также практическая религия, практи-
ческая мораль, практическое право (чтобы быть точными, следовало
бы и здесь заменить единственное число множественным, которое оказы-
вается не столь уж малым) (см. § 177 и далее). Эти вещи неоспоримы,
но обычно проявляется тенденция занижать их значение.

Продолжая рассматривать религию (это также касается и морали, и пра-
ва), мы, следовательно, видим, что надо всегда иметь в виду наличие оп-
ределенной и вполне конкретной религии: для верующего — той, кото-
рую он называет истинной. По отношению к ней оказываются девиация-
ми отмеченные выше теоретические религии; практические религии
будут, в свою очередь, девиациями от этих теоретических религий. При-
веду близкий пример: имеется определенная геометрическая теорема;
она может быть доказана более или менее строго, и поэтому существуют
теоретические девиации; она может быть понята более или менее четко,
и поэтому имеются практические девиации; все это не нарушает, однако,
строгости положений, сформулированных в ней.

Если бы такое сравнение было абсолютно корректным, то смысл терми-
нов «религия», «мораль», «право» был бы как никогда определен и точен.
Они представляли бы собой тогда те типы, которые можно было бы выво-
дить также из существующих фактов, — в отличие от геометрической тео-
ремы, — свершившихся событий, устраняя из этих фактов побочное и со-
храняя главное; или, как хотят эволюционисты, стремясь установить,
к какому пределу ведут в перспективе такие факты.

К сожалению, это не так. Каждый твердо убежден в том, что его религия,
его мораль, его право — это и есть правильные типы, образцы;
но он не имеет возможности убедить в этом других экспериментальным
путем. Для этого недостает помощи опыта вообще, а также того особого
опыта, который включен в логические рассуждения. В споре двух хими-
ков существует только один судья — опыт. Есть ли судья в споре мусуль-
манина с христианином? Его нет, если не считать чувств (см. § 14).

В наше время у некоторых людей сложилось представление, что можно
обойти данное препятствие, отвергнув все сверхъестественное; они пола-
гают, что расхождения касаются только этого момента. Они, однако,
ошибаются, как ошибались различные христианские секты, когда
66 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ полагали, что расхождения между ними рождались только из различий
в толкованиях Священного Писания, которое обсуждению не подлежало.

С логико-экспериментальной точки зрения замена сверхъестественных
сущностей на метафизические принципы ничего не дает: как первые, так
и вторые могут выдвигаться и отвергаться, но нет того судьи, который
разрешил бы эти тяжбы (см. § 14).

Здесь ничего не дает и отсылка к публичному возмущению. Во времена,
когда лютеране вели диспуты с католиками, общее или почти общее воз-
мущение вызвали бы в Европе слова человека, который отважился
бы в логико-экспериментальном аспекте приравнять Священное Писа-
ние к «Теогонии» Гесиода. Ныне если не всеобщее недовольство, то
по крайней мере сильное возмущение со стороны многих людей вызовет
тот, кто посмеет поставить под сомнение догму, согласно которой у об-
щества имеется единственная цель — благо «наибольшего числа граж-
дан», и что прямая обязанность каждого человека — жертвовать собой ра-
ди «блага малых и убогих». Однако научные проблемы решаются на осно-
ве фактов, а не в связи с негодованием, охватывающим некоторых,
многих или даже всех.

Таким путем мы не сможем, следовательно, придать терминам вполне
определенный смысл. Тем не менее это первое, что надо сделать, если
мы стремимся конструктивно рассуждать о научных фактах, поскольку
если один и тот же термин понимается в различных смыслах, то любое
строгое рассуждение становится невозможным.

Кроме того, у такого способа рассуждений имеется серьезный изъян, со-
стоящий в перенесении на определения тех споров, которые следовало
бы вести только после того, как определены термины и четко обозначены
объекты, по поводу которых требуется вести дискуссию.

Если речь идет о стремлении определить «истинную», «образцовую» или
«предельную» религию, то ясно, что такое определение нельзя оставлять
на усмотрение оппонента. Оно включает в себя теорему, доказывающую,
что определение дано в соответствии с объектом, т. е. что оно отвечает
истине, образцу, идеалу. Физики не намерены спорить о том, правильно
ли названы X-лучи, химики не препираются по поводу наименования ра-
дия, астрономы не оспаривают имя какой-нибудь малой планеты (за ис-
ключением случаев, когда это задевает самолюбие первооткрывателя).
Теперь, напротив, стал энергично дискутироваться вопрос о том, как
следует определить религию.
Глава четвертая. ТЕОРИИ, КОТОРЫЕ ВЫХОДЯТ ЗА ПРЕДЕЛЫ ОПЫТА 67

Например, С. Рейнах написал книгу, названную так: «Орфей. Общая ис-
тория религий», для которой, пожалуй, более подошло бы название: «Об-
щая история религий, рассматриваемая в свете дела Дрейфуса». Он пола-
гает, что догмы католической и вообще христианской религии ошибоч-
ны, тогда как догмы его гуманнистически-демократической религии
истинны. Мы не спорим о том, прав он или нет, и не считаем, что какую-
то помощь в решении данного вопроса могла бы оказать эксперимен-
тальная наука. В любом случае, этот вопрос следовало бы обсуждать неза-
висимо от таких определений, между тем как Рейнах добивается приня-
тия такого определения, которое помогло бы ему достичь поставленной
им цели.
Его противники черпают силу из католической религии, а он стремит-
ся показать, что эта религия, по существу, состоит только из различных
табу отсталых народов. Поэтому ему необходимо элиминировать, исходя
из определения, все, что в этой религии соответствует более зрелым в ин-
теллектуальном отношении идеям. Это он осуществляет умело, посколь-
ку в итоге данное им определение21 не слишком сильно расходится с фак-
тами (см. § 386); но его тезисы, будь они истинными или ложными, долж-
ны быть представлены в виде теоремы, как суждения, по природе своей
подверженные противоречиям, а не как дефиницию, которую, по край-
ней мере отчасти, автор принимает по своему усмотрению.

С других позиций выступает о. Лагранж, который верит в истинность ка-
толических догм и не может принять определение Рейнаха, словно этот
шаг означал бы для него самоубийство. Он заявляет: «Мсье Рейнах, по-
жалуй, уверен в том, что хорошее определение должно даваться в самом
широком значении определяемого термина, несмотря даже на наруше-
ния, которые возникают из-за некорректного его употребления»22.
То есть имеется концепция «типичной» религии, и когда затем соверша-
ется отход от типичного, непременно возникают нарушения. Но о. Ла-
гранж не замечает этого момента: то, что является типичным в его пред-
ставлении, для другого человека будет нарушением, и наоборот.
И далее: «Поскольку он рассуждает неправильно (в риторике эта фи-
гура называется катахрезой*) о религии чести, это определение должно 21 «Я предлагаю определять религию так: комплекс сомнений, создающих препятст-
вия для свободной реализации наших способностей… Сомнения, о которых идет речь
в предложенном определении, имеют особый характер… Я их назову — табу»
(см. Rainach S. Op. cit. P. 4).
22 Lagrange M.-J. Quelques remarques sur l’Orpheus de M. S. Reinach. P., 1910. P. 8–9.

• Необычное или ошибочное сочетание слов вопреки несовместимости их бук-
  вальных значений.
  68 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ содержаться в определении религии вообще»23. Да, оно должно содер-
  жаться в более обобщенном определении, если надлежит определить то,
  что люди называют религией. Так же точно, как определение спряжения
  неправильного глагола должно дополнить общие правила спряжений,
  если надо определить то, что специалисты по грамматике называют спря-
  жением, а не выяснять, что является нарушением: неправильное или
  правильное спряжение. Нет, такое определение не может включать
  их в себя, если изначально оно