найден даже
способ, позволяющий отделить право от морали. В крайнем случае, име-
ется грубое эмпирическое определение. Нам говорят, что право состоит
из норм, которое санкционируются общественным авторитетом, тогда
как мораль состоит из норм, продиктованных только совестью. Такое оп-
ределение замечательно подходит для практических целей адвоката и су-
дьи, но не имеет ни малейшей научной значимости, поскольку в нем ис-
пользуется критерий, объединяющий случайные и изменчивые элемен-
ты, что напоминает подход, при котором птицы классифицировались
бы в соответствии с цветом их оперенья. Акт переходит из области права
в область морали и обратно по желанию или капризу законодателей. Сле-
довательно, эта классификация может знакомить с их стремлениями
и капризами, а не раскрывать внутренние особенности этих действий, 28 Annales du Musée Guimet. Notes abrégées sur les réponses faites dans le Hioun-
Kakou… par M. M. Simatchi, Atsoumi et Akamatsou aux questions de M. Émile
Guimet. T. 1. P., 1880. P. 337–344.
Глава четвертая. ТЕОРИИ, КОТОРЫЕ ВЫХОДЯТ ЗА ПРЕДЕЛЫ ОПЫТА 73 в чем состояла бы наша цель. Кроме того, отметим, что такая классифи-
кация становится бесполезной, когда официальные власти не вмешива-
ются в установление или поддержание частного права, что имело место
в прошлые эпохи. В современных цивилизованных странах есть кодек-
сы — своды писаных законов, и, следовательно, нетрудно узнать, регули-
руется ли законами то или иное действие. Приведенное выше определе-
ние оказывается, следовательно, экспериментальным, ясным и точным,
но это мало что дает, поскольку не позволяет классифицировать рассмат-
риваемые вещи.

Если же, напротив, люди стремятся рассматривать эти явления более
глубоко, они говорят об изучении их сущности. При этом исследователи
понемногу оставляют экспериментальную область, чтобы блуждать в об-
лаках метафизики, и впадают в другую крайность, когда исчезает всякая
объективная реальность.

Другой хороший пример рассуждений, лишенных строгости, — теории
естественного права и прав народов. Многие мыслители испытывали
чувство, более или менее выраженное ими посредством этих терминов;
они использовались, чтобы связать это чувство с практическими целями,
которых хотели добиться. Обычно в этом немалую пользу оказывало при-
менение неопределенных, отвлеченных слов, которые соответствуют
не вещам, а только чувствам. Теперь мы проанализируем такие рассужде-
ния с точки зрения их возможного соответствия эмпирической реально-
сти, но не следует переносить на иные области выводы, которые мы при
этом получим, поскольку данный аспект не связан с другими, такими,
как социальная полезность (см. § 23). Естественное право является
именно тем самым правом, которое выглядит наилучшим в глазах тех,
кто используют данный термин, но они не могут об этом сказать открыто
и прибегают к ухищрениям, добавляя некоторые рассуждения.

Возражения, которые могут быть высказаны в адрес тех, кто стремятся
просвещать людей о естественном праве, отвергаются следующим
образом:
— Почему я должен следовать Вашему мнению?
— Потому, что оно соответствует разуму.
— Но ведь и я рассуждаю разумно, однако думаю иначе, чем Вы.
— Да, но мои суждения «истинно разумные».
— Как быть, если вас, знающих это, окажется мало?
— Нас немало, и наше мнение встречает «общий консенсус».
— Однако имеются также те, кто думают иначе.
— Мы скажем, что это консенсус людей рассудительных и умных.
74 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ — Допустим, что это так. Итак, это вы, умные и рассудительные, изо- брели естественное право? — Нет. На самом деле оно было подсказано нам Природой, Богом.

Защитники естественного права оперируют в основном такими понятия-
ми, как Истинный разум и Природа, включая добавки к ней — разумную
природу, естественное состояние, согласие с природой, социальностью
и т. д., а также консенсус всех или какой-то части людей и Божью волю.

Прежде всего рассматриваются два вопроса: кто создал естественное пра-
во? как оно нам открывается? Бог может быть творцом его, либо непо-
средственно, либо опосредованно, через Истинный разум, Природу или
ее поверенных. Природа также может быть его источником (непосредст-
венно, но чаще опосредованно): или запечатлеваясь в человеческом со-
знании в виде идеи естественного права, т. е. закона, который вдруг рас-
крывается Истинным разумом; или же появляясь из эмпирических на-
блюдений всех или только лучших людей. Можно также спекулировать
на представлении о том, чем был бы человек в «естественном состоянии»,
которое никто никогда не видел, но которое господам метафизикам из-
вестно настолько хорошо, что они выводят из него знание того, что мы,
если бы увидели своими глазами, могли бы познать непосредственно.
Наконец, Истинный разум способен сам собой пробудить в людях уваже-
ние и почтение к естественному праву.

Уважение к естественному праву может исходить от божественного от-
кровения, передаваемого через инспирированные им письмена, но такой
случай редок. Или оно может утвердиться через непосредственное, осно-
ванное на наблюдении знание о наличии консенсуса среди всех или ка-
кой-то части людей, что, однако, не реализуемо и почти не практикует-
ся. Обычно миссия раскрытия нам естественного права возлагается
на Истинный разум, который может возникать сам по себе, исходить
от Природы, от Бога, следовать из всеобщего или более ограниченного
консенсуса.

В сущности, чаще всего утверждают, что идея естественного закона зало-
жена в сознании человека; нередко к этому добавляют указание на исто-
ки этой идеи и в качестве подтверждения дают ссылку на всеобщий кон-
сенсус или консенсус лучших людей. Обычно почти все упомянутые
средства бывают задействованы одновременно, поскольку так удается
повлиять на наибольшую совокупность чувств. По той же причине раз-
ного рода божественные откровения только объявляются согласующи-
мися с идеей.
Глава четвертая. ТЕОРИИ, КОТОРЫЕ ВЫХОДЯТ ЗА ПРЕДЕЛЫ ОПЫТА 75

Субъективное рассуждение, выраженное в соответствии с чувствами, вы-
глядит следующим образом. Интуитивно угадывается, что законы не яв-
ляются ни совершенно произвольными, ни полностью логическими, что
в них присутствует некий субстрат, имеющий собственное существова-
ние. Такое предположение отвечает фактам. Его следовало бы выразить,
сказав о том, что имеются некоторые истоки нелогических действий,
из которых люди выводят свои законы. Такие истоки (или residui — остат-
ки, см. гл. 6) соотносятся с условиями, в которых люди живут, и измене-
няются вместе с ними.

Но в этой форме рассуждения, которая подчеркивает относительный, субъ-
ективный, нелогический характер этих истоков, содержится аргумент,
неприемлемый для метафизиков, теологов, а также многих других исследо-
вателей социальных фактов. Они заняты поисками чего-то абсолютного,
объективного, логического и находят это при использовании отвлеченных
и нестрогих понятий и благодаря присутствию ошибок в рассуждениях (см.:
derivazioni — деривации, гл. 7). В нашем случае они обнаруживают это в кон-
сенсусе многих, а то и всех людей, в соответствии Природе, в Божьей воле,
в вещах, более или менее замечательных с их точки зрения, которые гармо-
нируют со столь же замечательной вещью, каковой является естественное
право. Логика должна обеспечивать связь, чтобы объединить одно с другим
(см. § 197). В их теориях все время прослеживается идея противопоставле-
ния чего-то стабильного и хорошего (естественное право) чему-то другому,
переменчивому и посредственному (позитивное право), и от такого проти-
вопоставления, в основном, и берет начало их убежденность, так же как
и убежденность тех, кто их слушают (см. § 198).

В зависимости от предпочтений автора на первое место выходит тот или
иной материал. Ясно, что христиане не могут обойтись без Бога, но при-
мечательно, что они ожидают с его стороны не столько непосредственно-
го, сколько опосредованного участия. Это, возможно, оттого, что в них
метафизик берет верх над христианином. Чистые метафизики довольст-
вовались бы только Истинным разумом.

До сих пор мы рассуждали о религии и о праве в единственном числе, но,
как отмечалось (см. § 142), такая единичность не может быть принята.
Существуют не только различные религии, разные моральные принци-
пы, правовые нормы и т. д., но даже в случае, если могут рассматривать-
ся определенные типы этих образований, следует обращать внимание
на девиации от них, встречающиеся практически во всех конкретных
феноменах.
Вообразим, хотя это, в общем-то, неверно, что существует, по край-
ней мере в ограниченной группе людей, некоторый теоретический тип,
76 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ на основании которого верования и практическое поведение могут рас-
сматриваться как девиации. Например, там где имеется гражданский ко-
декс, можно предположить (хотя это и не совсем верно), что судебные ре-
шения как продиктованные правоведением, которое развивалось вместе
с кодексом (а порой в противоречии ему), так и сформулированные в ре-
зультате ошибки или невежества части судей или других причин, являют-
ся простыми девиациями от норм кодекса.

Предположим, имеется некоторая католическая общность. Мы можем
наблюдать три типа девиаций.
1. Верующий совершенно искренен в вере, но грешит из-за слабости
плоти; он раскаивается и ненавидит грех. Здесь мы имеем полное
расхождение между «теорией» и «практикой». Данная ситуация
выражена в известном изречении Овидия: «video meliora, pro-
boque; Deteriora sequor»*. Практика не предусматривает перехода
в теорию. Всем духовникам известно, что в этом отношении име-
ются значительные отличия между людьми: одни люди редко, дру-
гие часто впадают в один и тот же грех. Очевидно, что две общности,
исповедующие одну общую (теоретически, т. е. в идеале) веру,
на практике могут отличаться по количеству людей, относящихся
к первой и ко второй разновидности.
2. Верующий слаб в вере, немного нарушает предписания своей ре-
лигии и почти или вовсе не испытывает от этого раскаянья. Здесь
в зародыше содержится и теоретическое расхождение. Одни ве-
рующие проявляют к этому только безразличие, и для них теоре-
тическая девиация минимальна; другие полагают, что когда-ни-
будь и чем-нибудь компенсируют свои проступки и прегреше-
ния; третьи даже не рассматривают эти расхождения как
нарушения, спорят, изощряются в софистике, прибегают к ка-
зуистике. Итак, теоретические девиации вырастают, подобно па-
разитическим растениям, на ортодоксальной вере. Таким обра-
зом, практическим девиациям сопутствуют теоретические девиа-
ции, которые, однако, еще не переходят в схизму.
3. Теоретические расхождения нарастают. Рождается схизма,
ересь, происходит частичное, а то и полное отвержение типовой
теории. При таких масштабах девиация часто перестает быть де-
виацией, чтобы стать новым типом теории. Обычно переход
от одного из таких видов девиаций к другому совершается неза-
метно и постепенно.

• Доброе вижу и сочувствую ему, но влекусь к иному (лат.). [Овидий Публий Назон.
  Превращения. СПб., 1885. С. 152 (VII. 20–21).]
  Глава четвертая. ТЕОРИИ, КОТОРЫЕ ВЫХОДЯТ ЗА ПРЕДЕЛЫ ОПЫТА 77

В исследованиях, относящихся к социологии, невнимание к девиациям
по отношению к типовой теории оказывается источником серьезных
ошибок. Совершенно ошибочным было бы пытаться оценивать воздей-
ствие конкретной религии исходя из ее теологии. Тот, кто рассуждал бы,
к примеру, так: «Христианская религия предписывает прощать нанесен-
ные оскорбления и обиды; следовательно, люди Средневековья, которые
были ревностными христианами, прощали обиды», оказался бы очень
далек от истины. Сходная ошибка совершается при попытке оценивать
социальную значимость морали по ее теоретическому выражению.
Меньшей, но, тем не менее, довольно существенной ошибкой было
бы полагать, что в той или иной стране судебные решения выносятся не-
пременно в строгом соответствии с утвержденными законами. Конститу-
ции византийских императоров часто существовали только на бумаге.
В наши дни в Италии и во Франции на основе писаных законов граждан-
ского права могут дать приближенное представление о существующей
судебной практике. Однако уголовный кодекс и писаные законы в дан-
ной правовой области на самом деле не соответствуют практике приня-
тия судебных решений. Часто они весьма существенно расходятся с ней.
Мы уже не говорим о конституционном праве, где непосредственная
связь между теорией и практикой существует только в умах отдельных
теоретиков.
Практический факт является результатом множества иных фактов,
часть которых дает основание для теорий, благодаря чему они могут стать
известными. Пусть, к примеру, некоторое решение по уголовному делу
вынесено судом присяжных. К числу причин такого факта