все
изменилось. «Либеральная» доктрина требует введения принудительного
отдыха в день Воскресения, который, чтобы порадовать антиклерикалов,
называется днем еженедельного отдыха. Ультралибералы требуют учреж-
дения государственных инспекторов, которым надлежит пресекать по-
пытки граждан трудиться в такие дни, даже если они запираются в своих
жилищах. Чтобы обосновать правомочность таких мер, они прибегают
к остаткам из рода IVb2; говорят, что разрешение индивиду работать в та-
кие дни нарушает свободу тех, кто не желают работать в эти дни, и, следо-
вательно, ему предписано пребывать в праздности во имя свободы. Лю-
бители метафизики добавляют, что так «государство устанавливает сво-
боду». Термин «свобода», используемый в этой деривации, имеет три
смысла.
Первый — неопределенный смысл абстрактной персонификации.
Второй — определенный смысл, каковым является право делать или
не делать что-либо. Это право разделяется и принимает два смысла.
2a. Право, которое имеет конкретный индивид.
2b. Право, которое имеют другие, иначе детерминированные индивиды.
Часто эти два права вступают в противоречие, и, следовательно, мера,
защищающая одного индивида, наносит ущерб другому. В деривации ис-
пользуются все указанные смыслы для того, чтобы приписать первому
смыслу то, что относится к двум последним. Порой, чтобы двусмыслен-
ность стала незаметной, к термину «свобода» в первом значении добавля-
ют какой-нибудь эпитет (см. § 609). В исследуемой деривации к первому
смыслу можно направлять все, что относится к смыслу 2b, и сказать, что
данная мера (запрет на работу в воскресенье) защищает свободу. Но с та-
ким же основанием к первому смыслу можно было бы приравнять все,
что относится к смыслу 2a, и утверждать, что данная мера нарушает сво-
боду. Реальный конфликт нельзя разрешить ни при той, ни при другой
деривации. Он разрешается только путем изучения того, чему следует от-
дать предпочтение ради достижения данной цели: превалированию
смысла 2a над 2b или наоборот. Тем самым совершился бы переход от де-
риваций к логико-экспериментальным рассуждениям.
Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ 225

IVg. Термин, имеющий несколько смыслов, и разные вещи, обозначенные од-
ним общим термином. Эта деривация применяется либо непосредственно
для того, чтобы сначала придать высказыванию один смысл, а затем ис-
пользовать его в ином смысле, либо — опосредованным образом — для
того, чтобы устранить противоречие между двумя высказываниями пу-
тем раздвоения смысла одного и более терминов. Помимо этого, она
применяется для удлинения простого утверждения (см. § 537 и далее),
что придает ему видимость логического рассуждения. Вместо того чтобы
сказать кратко: A есть B, говорят: A есть X, и затем неявно, намеками, че-
рез соответствие чувствам, или явно утверждают, что X есть B, и этим «до-
казывают», что А есть B. В логическом плане этот окольный путь ничем
не лучше более короткого прямого пути (см. § 314); однако в этом случае
отдается дань уважения чувствам и удовлетворяется потребность в псев-
дологических построениях.
К этому роду относится немало софизмов, в которых средний термин
раздваивается, имеет двоякий смысл, и другие, также довольно много-
численные софизмы, в которых термин последовательно получает два
значения, из-за чего рассуждения идут по замкнутому кругу. Очень часто
встречается такой тип рассуждений: утверждается, что все A имеют мне-
ние B. При этом A получает неопределенный, нечеткий смысл, отвечаю-
щий чувствам слушателей; следовательно, слушатели ничего другого
и не требуют. Но если кто-нибудь скажет: «Определите мне A», то ответ,
более или менее запутанным и завуалированным образом, имплицитно
сведется в итоге к тому, что A — это люди, имеющие мнение B, что прида-
ет A новое значение. Так рассуждение сведется к высказыванию, что лю-
ди, имеющие мнение B, имеют мнение B. Мы уже приводили много при-
меров тому (см. § 250 и далее).

Один из широко практикуемых способов раздвоения терминов состоит
в добавлении к ним некоторых эпитетов, например таких, как истинный,
правильный, справедливый, честный, благородный и т. д. Так, истинное
A отделяется от простого A, и дело может дойти до их противопоставле-
ния. Этим способом, например, снимают отмеченное в § 607 противоре-
чие, связанное с использованием термина «свобода»: отличают «истин-
ную свободу» от простой свободы, и порой первая оказывается прямой
противоположностью по отношению ко второй. Работать, когда это тебе
нравится — простая свобода; работать, когда это нравится другим — ис-
тинная свобода. Пить вино, когда захочется — это простая свобода,
и царь даровал ее финнам; но запрет выпить даже каплю вина — это ис-
тинная свобода, которой либеральный сейм Финляндии щедро одарил
бы своих подданных, если бы этому не помешал деспотизм царя.
Так, утверждают, что разум приводит к определенному выводу B,
о том, что существует, например, Бог или солидарность. Атеист или
226 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ противник солидарности возразит: «Меня разум не приводит к такому
выводу». Им в ответ скажут: «Это потому, что вы не обращаетесь к истин-
ному разуму». Но как отличить истинный разум от разума неистинного?
Очень просто: истинный разум верит в Бога или в солидарность.
В прошлом утверждали клерикалы, и сегодня повторяют либералы,
что следует предоставлять «свободу добра», а не «зла», «свободу истин-
ную», но не «ложную». Излишне к этому добавлять: что для одних людей
выступает как «хорошее» и «истинное», то для других оказывается «пло-
хим» и «ложным». Термины «истинное» и «ложное» имеют столько зна-
чений, сколько существует партий, но только при деривации IVb
им предпочитают эквиваленты: соответственно «то, чему я верю», и «то,
чему не верю».

Деривации из рода IVg обычно приводят в действие остатки класса II.
Представления и чувства, порождаемые в нас при восприятии данного
термина, сохраняются и при добавлении к нему эпитета; они даже могут
быть усилены благодаря соответствующему подбору эпитетов.

В теоретических деривациях содержательный смысл существительного
«истина» часто совершает колебания между двумя пределами. С одной
стороны, это означает, что термин соответствует фактам, и порой име-
нуется «экспериментальной истиной» и «исторической истиной»;
с другой стороны, это означает, что термин отвечает определенным чув-
ствам, согласуется с верой. Между этими двумя полюсами имеется бес-
численное множество промежуточных смыслов. Согласие с фактами
может быть результатом научных наблюдений, экспериментов, крити-
ческих исторических исследований, а может оказаться результатом воз-
действия фактов на сознание одного или более человек (см. § 277), ре-
зультатом влияния вызванных им чувств. Здесь мы также обнаруживаем
промежуточные ступени. С одной стороны, это трезвый скептицизм
ученого-естествоиспытателя или историка, который корректирует оп-
ределенные впечатления, сопоставляя их с другими впечатлениями и,
следовательно, стремится к тому, чтобы они как можно лучше отвечали
фактам. С другой стороны, это настолько сильная вера, что ее никак
не могут поколебать никакие факты. Эта вера всегда деформирует такие
впечатления и ощущения при необходимости приведения их в соответ-
ствии с нею.

Термин «высшее благо», а также просто «благо» имеет бесчисленное ко-
личество смыслов, каждый философ определяет его по-своему. Обычно
имеется ядро из неких приятных чувств, которые остаются после удале-
ния чувств неприятных или только считающихся таковыми. На одном
Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ 227 полюсе находятся только чувства — положительные эмоции и впечатле-
ния, имеющие значение в данный момент; затем учитываются будущие
радости и огорчения; далее накладывается воздействие на индивида дру-
гих людей, вступающих в отношения с ним; потом сам индивид противо-
стоит тем чувствам, радостям и огорчениям, которые к нему приходят
за счет некоторых остатков, особенно остатков класса II и класса IV. Эти
чувства в какой-то момент становятся в нем доминирующими, и возни-
кают сопровождающие их положительные эмоции и впечатления; вслед
за этим они исчезают, почти все либо все; наконец, мы подходим к другой
предельной точке континуума, когда любое приятное чувство вытесняет-
ся, переносится в будущую жизнь, переходит, в конце концов, в транс-
цендентную сферу, за пределы экспериментальной области.

До этого момента индивид рассматривался со стороны; но сам он, в глу-
бине души почти никогда не воспринимает вещи таким образом. Преж-
де всего, как и отношении любых чувств вообще, там, где ищем глубоко
разработанные теории, у индивида нет ничего, кроме смутных, неопре-
деленных или лишь едва описанных словами чувств. Это относится
не только к простым людям, но и к образованным и даже к очень эруди-
рованным. Следовательно, если комментаторы и толкователи в силу сво-
их причуд пытаются выявить у автора общее представление, объединяю-
щую идею, то это у них не получается. Этому не следует удивляться и ус-
матривать причину в их неспособности или скудоумии, поскольку часто
они ищут то, чего нет (см. § 221, первый аспект). К тому же, как мы неод-
нократно отмечали, индивид, стремящийся выразить свои чувства
в четкой и логически ясной форме, обычно оказывается склонным при-
давать абсолютное значение тому, что оказывается лишь относитель-
ным, превращать в объективное то, что является только субъективным.
Поэтому тот, в ком присутствует один из множества агрегатов отмечен-
ных выше чувств, не станет выражать свое состояние простым образом,
но выскажется о нем как о чем-то абсолютном и объективном; не ска-
жет: «Для меня или, по-моему, это “высшее благо”», но, скорее всего,
скажет: «Это “высшее благо”» и станет использовать деривации, чтобы
это доказать.

Ядро чувств, отвечающих различным смыслам, которые метафизики
и теологи придают понятию «истина», образуется прежде всего из тех
воззрений, которые не вызывают противоречий в умах тех, кто использу-
ет одно из имен, указывающих на эти смыслы. Следовательно, спонтан-
но приравниваются значения слов «хорошее» и «истинное», что происхо-
дит именно благодаря тому, что агрегаты соответствующих чувств
не противоречат друг другу в сознании того, кто использует эти слова.
В силу близких причин это уподобление может быть распространено
228 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ на то, что называют прекрасным. Если некий человек находит что-либо «хорошим» и «истинным», то почему бы ему не расценить это также и как «прекрасное»? И поскольку все это существует в сознании данного чело- века, особенно когда он является метафизиком или теологом, то это же, по его мнению, должно существовать и в сознании всех людей, а те, кто, к несчастью, не соглашаются с идеями метафизика или теолога, разуме- ется, недостойны того, чтобы их считали людьми. Отсюда сразу напра- шивается вывод, что все люди с ним согласны, и это приумножает силу и блеск его выдающихся теорий. Однако эти лучшие люди затем расхо- дятся во взглядах, из-за чего в былые времена они друг друга преследова- ли, отправляли в тюрьмы, порой сжигали на кострах, но сейчас, став мяг- че и снисходительнее, они довольствуются взаимными перебранками.

Кроме того, есть одна прекрасная сущность, именуемая Природой, кото-
рая вместе с прилагательным «естественный», а также с «естественным
состоянием» играет немалую роль в деривациях. Даже те, кто используют
данные слова, не знают, что же они означают. В повседневной жизни че-
ловек встречается со многими вещами, враждебными по отношению
к нему, которые наносят ему ущерб или только создают неприятности.
Это происходит в некоторых обстоятельствах, которые он считает искус-
ственными, таких, например, как наличие оружия у разбойников, уловки
воров, всесилие богатых и власть имущих и т. д. Если устранить эти об-
стоятельства, то останется ядро, которое мы назовем естественным для
противопоставления его элиминированным искусственным порождени-
ям. Это ядро непременно должно быть прекрасным, поскольку мы отде-
лили и устранили все, что оказывалось плохим (см. § 600). В самом деле,
давайте внимательно посмотрим, как рассуждают все эти авторы — мета-
физики, теологи, последователи физиократов, приверженцы Руссо и по-
хожих на него мечтателей. Они ведь не говорят: «Вот состояние, которое
мы назовем естественным; наблюдения таких-то людей, которые его ви-
дели и изучали,