позволили нам узнать о некоторых его свойствах и осо-
бенностях». Напротив, они исходят из теперешнего состояния и эли-
минируют в нем все то, что представляется плохим, а то, что остается,
называют естественным. Более того, Руссо, до сих пор почитаемый
и обожаемый многими людьми, простодушно признается, что факты его
не интересуют. Но все же он обращал на них больше внимания, чем
тот св. отец, который, восхваляя прекрасное устройство, данное от Бога
Природе, принимается рассуждать, что в ней все маленькие твари жи-
вут в мире и согласии56. Неужели он никогда не видел пауков, которые
поедают мух; птиц, которые поедают пауков; не наблюдал пчелиный рой? 56 Clemente is Romani ad Corinthos quae dicuntur epistolae // Patrum apostolicorum
opera. Leipzig, 1876. XX. S. 10.
Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ 229 Разве он не читал Вергилия?57 Но, с другой стороны, ничто не может быть приятнее, чем способ рассуждений тех, кто высмеивают «католические суеверия», но с почтением принимают суеверия людей, верных идеям Руссо.

Такую деривацию можно представить в следующем виде. Надо доказать,
что A равно B. Сначала доказывают, что A равно X, поскольку чувства, по-
рождаемые от A и от X, согласуются друг с другом, и стараются выбрать
X максимально неопределенный, чтобы вызываемые им чувства согласо-
вывались с теми, которые порождаются A, а также с теми, которые поро-
ждаются B. Таким путем устанавливается равенство между X и B. Но по-
скольку уже было показано, что A равно X, получается, что A также рав-
но и B, что и требовалось доказать. Данное рассуждение подобно
рассмотренному раньше в § 188 и далее, при помощи которого доказыва-
ют равенство A и B, удаляя X, находящийся вне экспериментальной об-
ласти. Так же как и в других случаях, введение неопределенного термина,
которому плохо соответствуют реальные вещи, приводит к сходным ре-
зультатам, как и при включении термина, соответствующего сущности,
оказывающейся полностью за пределами экспериментальной области
(см. § 44, 600). Великолепным примером <этих дериваций> будет случай
применения термина «солидарность», когда X (солидарность—факт),
по признанию самих авторов подобного рассуждения, является противо-
положностью B (солидарность—должному). Тогда высказывание о том,
что A равно X (между людьми существует солидарность как факт), служит
для доказательства того, что A равно B (необходимо, чтобы между людьми
существовала солидарность как долг или обязанность).
С точки зрения формальной логики такие рассуждения с использова-
нием неопределенного термина X являются силлогизмами с более чем
тремя терминами. Средний термин X именно благодаря его неопределен-
ности оказывается таким многозначным, что часто невозможно даже
точно установить, сколько значений он принимает. Если X находится вне
экспериментальной области, то кроме упомянутого источника ошибки,
существующей почти всегда <см. § 600>, она кроется в большей и в мень-
шей посылках силлогизма, которые лишены смысла, поскольку устанав-
ливают отношения между экспериментальными фактами и неэкспери-
ментальными сущностями.

Среди дериваций из рода IVg имеется предельный случай простых сло-
весных совпадений. Например, в 1148 г. в Реймс на церковный собор 57 Virgilio. Georgiche. IV. 72–75 ecc. [Вергилий Публий Марон. Буколики. Георгики.
Энеида / Библиотека всемирной литературы. М.: Художественная литература,
1971. С. 108.]
230 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ «был доставлен один бретонец по имени Eon de l’Etoile, почти неграмот- ный человек, который утверждал, что он сын Божий и судья над живыми и мертвыми, и это он вывел из грубого сходства <на слух> своего имени с латинским словом “eum”* в концовке заклятия для изгнания злых духов: “Per eum qui indicaturus est” и в молитвах: “Per eumdem”. Такое воображае- мое основание, несмотря на абсурдность, обеспечило ему возможность смущать многих невежественных людей на окраинах Франции, т. е. в Бре- тани и в Гаскони»58. Двусмысленность терминов и суждений представляет собой отличное средство для объяснения высказываний оракулов и про- рочеств, а когда к этому добавляются метафоры IVd и аллегории IVe, то из них можно выводить все, что угодно. От рассуждений такого рода, претендующих на то, чтобы их воспринимали всерьез, мы постепенно пе- реходим к простым шуткам, как, например, ответ на вопрос о том, можно ли жить в безопасности от врагов: «Domine stes securus» можно понимать также в противоположном смысле — «Domi ne stes securus»**.

Примечательный пример дериваций рода IVg содержится в объяснениях
термина «демоны», которые даются в двух направлениях: от вещи к слову
и от слова к вещи.

От вещи к слову. Греки обозначали термином daimoneV <демоны> вообра-
жаемые вещи, изменяющиеся в зависимости от времени и авторов. У Го-
мера слово daimwn часто чередуется со словом qeoV, точнее говоря, с по-
нятием о действии высших сил. Утверждалось, хотя остается в этом со-
мнение, что часто так обозначался плохой поступок. У Гесиода словом
daimoneV обозначались существа, природа которых была переходной ме-
жду богами и людьми, но у него они всегда были добрыми существами.
В дальнейшем эта промежуточная разновидность существ была разделена
на добрых и злых демонов. Господа философы решили вмешаться в эту
дискуссию. Поскольку их этическое чувство было оскорблено тем, что на-
родная религия приписывала богам как хорошие, так и плохие поступки,
они, чтобы отделаться от неприятностей, возникающих из-за плохих по-
ступков, решили, что неплохо было бы подарить их демонам59. Сходная

• Eum (лат.) — винительный падеж единственного числа указательного местоиме-
  ния «is» — «этот».
  58 Fleury С. Histoire ecclésiastique. Т. 1–20. P., 1750–1758. T. 14. Libre 69. P. 619–620.
  ** Такое двойственное восприятие возможно на слух, когда слово Domine (Господь,
  Бог) разделяется на слово domi (дом) и отрицательную частицу ne. При этом смысл
  меняется на противоположный: или «Господь сохранит», или «И дом не сохранит».
  59 Plutarco. De defectu oraculorum. XV // Plutarchi Eiusdem scripta moralia / Ed. by
  F. Dübner. P.: Didot. P. 417.
  Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ 231 деривация отделяет Истинный разум, который все делает во благо,
  от простого разума, который порой впадает в грех. Это тема плохих по-
  ступков. Ее затем стали развивать многие авторы, сотворившие демонов
  в высшей степени злых.

От слова к вещи. Христиане встречались с использованием этого термина
daimoneV и, из добрых побуждений или же намеренно смешав его старый
и новый смыслы, пришли к выводу, что по признанию самих язычников
их боги были злыми колдунами. Таким путем деривация достигала желае-
мой для христиан цели, которые и в лагере противников отыскивали сви-
детельства и доказательства в защиту своей теологии. Поскольку великий
Платон в диалоге «Пир» рассказал несколько нелепых сказок о демонах,
Минуций Феликс особенно позаботился о том, чтобы не пренебрегали
этой сокровищницей60. Опираясь на авторитет Платона, он доказывал, что
демоны оживляли статуи богов. Лактанций также считал демонов богами
язычников. Обращаясь к язычникам, он предлагал им: «Если же язычники
считают, что нам верить нельзя, пусть поверят Гомеру, который того вели-
кого Юпитера <Зевса> присоединил к демонам, а также другим поэтам
и философам, которые используют имя то демонов, то богов, в чем-то ока-
зываясь правыми, в чем-то нет»61. Татиан тоже делает из Зевса главу демо-
нов62. Возможно, что он и прав, но поскольку боги и демоны в равной мере
непознаваемы, у экспериментальной науки отсутствует средство выяс-
нить, верно или неверно то, что утверждает Татиан.

IVd. Метафоры, аллегории, аналогии. Как простые объяснения и как сред-
ства, позволяющие представить нечто еще неизвестное, метафоры и анало-
гии могут применяться в научных целях при переходе от известного к неиз-
вестному, но они не имеют совершенно никакой научной ценности, если
используются как доказательства. Из того, что одна вещь A в некоторых от-
ношениях проявляет сходство или имеет аналогию с другой вещью B, вовсе
не следует, что все свойства и признаки A будут встречаться у B, так же как
не следует, что еще некая произвольно взятая черта непременно будет одной
из особых черт, на основе которых появляется аналогия.

Существуют как непосредственные, так и опосредованные способы при-
менения метафор и аналогий. Как пример первых способов можно 60 Minucio Felice. Octavius. 26–27.
61 Lattanzio. Divinae institutiones. IV. 27. 15. [Лактанций. Божественные установле-
ния. Кн. I–VII / пер. с лат., вступ. ст., комментарии и указатель В. М. Тюленева.
СПб.: Издательство Олега Абышко, 2007. С. 295.]
62 См.: Taziano. Oratio ad Graecos. Leipzig, 1888. 8. [Татиан. Речь против эллинов //
Сочинения древних христианских апологетов. СПб., 1895.]
232 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ рассмотреть следующую ситуацию: вещи A и B имеют общее свойство P,
и в этом отношении A аналогично B и метафорически может рассматри-
ваться как эквивалент B. Но B обладает также свойством Q, которого нет
у A; на основании равенства между A и B заключают, что A все же обладает
свойством Q. Это наиболее широко распространенное применение рас-
суждения на основе аналогии, поскольку ошибку оказывается труднее
выявить, когда стремятся не отделять P от Q и не замечать, что только
на основании наличия общего свойства P было заявлено о равенстве ме-
жду A и B. Как пример опосредованных способов можно привести сле-
дующий вариант: вещь A аналогична B в отношении свойства P, общего
для них обоих; в свою очередь, вещь B аналогична C в отношении общего
для них свойства Q, которого нет у A. Далее рассуждают так: вещь A рав-
на B, B равно C, следовательно, A равно C. Такой способ используют
не так часто, поскольку здесь легко распознается софизм. Чтобы скрыть
его, необходимо как можно тщательнее избавляться от всякого подобия
рассуждения на основе логики и использовать вместо этого деривацию,
которая убеждает с помощью побочных чувств, навеянных некоторыми
терминами IVb.
Деривации, содержащие метафоры, аллегории, аналогии, очень часто
используются метафизиками и теологами.

Мы уже изучали метафорические объяснения в основном ради выясне-
ния того, можно ли и как вернуться от них к фактам, из которых они про-
исходят (см. гл. 5); сейчас мы рассматриваем их преимущественно как
средство получения некоторых желаемых выводов. Различные народы
имеют свою почитаемую или священную книгу, такую, как поэмы Го-
мера — у греков, Коран — у мусульман, Библия — у иудеев и христиан,
которую можно понимать буквально и относительно которой рано или
поздно стремятся установить, есть ли у нее иной смысл кроме букваль-
ного. Можно поставить цель отыскать такой смысл, как это порой дела-
ют эрудиты; но чаще всего имеется определенная, заранее заданная
цель, когда стремятся не установить, что сказано в книге, а согласовать
ее содержание с априорно вводимой концепцией. Иными словами, ве-
дется поиск интерпретации, деривации, чтобы согласовать две незави-
симые вещи: текст и ту концепцию, которую они желают обосновать
(см. § 532, 552).

Если бы существовала какая-то норма, позволяющая определить, какой
символ, какая аллегория должны обязательно представлять соответст-
вующее выражение A, то символические и аллегорические интерпрета-
ции, не будучи верными, т. е. не отвечая фактам, были бы по крайней ме-
ре чем-то детерминированным. Напротив, этого как раз нет; интерпрета-
тор по своему усмотрению выбирает символ и аллегорию, часто по
Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ 233 отдаленным, наивным, абсурдным признакам сходства, и, следователь-
но, интерпретация становится совершенно произвольной, недетермини-
рованной. Это теперь вполне становится ясно, например, для аллегори-
ческих объяснений, данных в отношении гомеровской поэзии; сегодня
никто не воспринимает их всерьез. Однако необычайной силой обладают
чувства, побуждающие людей принимать некоторые деривации. В наши
дни теологи-модернисты возрождают аллегорические деривации в отно-
шении Евангелия и находят себе сторонников, которых это приводят
в восхищение.
Обычно