стремлениям пользоваться благами сегодня этот новый правящий класс добавляет идеальные цели, достижение которых намечено на неопределенное будущее — скептицизм отчасти сменяет веру. 5. Эти соображения в определенной мере следовало бы распростра- нить на межнациональные отношения. Если у какого-то народа инстинкты комбинаций возрастут свыше некоторого порога по отношению к инстинктам сохранения агрегатов, то он легко может быть побежден в войне с другим народом, у которого такого превышения не произошло. Сила воздействия идеала, ведущего к победе, отмечается как в гражданских, так и во внешних войнах. Кто утрачивает навык в применении силы и привыкает рассмат- ривать войну как операцию в терминах финансовых затрат и вы- год, тот легко соглашается покупать мир. Такая операция сама по себе может быть и хорошей, поскольку война могла бы обой- тись дороже той цены, которую надлежит выплачивать за сохране- ние мира. Опыт свидетельствует, однако, что если взглянуть на эту операцию шире, с учетом того, что неизбежно последует за ней, то оказывается, что это путь к гибели. Очень редко отмеченное вы- ше преобладание инстинктов комбинаций наблюдается у всего населения; обычно оно свойственно высшим слоям и редко, а то и вовсе не встречается среди низших и более многочисленных слоев. Следовательно, когда вспыхивает война, <высшему клас- су> остается только изумляться той энергии, которую проявляет простонародье и которую при рассмотрении только высших слоев предугадать было невозможно. Иногда, как это произошло в слу- чае с Карфагеном, такой энергии масс недостаточно для спасения отечества, поскольку война оказалась плохо подготовлена и плохо велась правящими классами этой страны, но была хорошо подго- товлена и хорошо велась правящими классами страны-противни- ка. В других случаях, например в войнах Французской революции, народной энергии оказалось вполне достаточно для спасения 350 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ отечества. Несмотря на то что война была плохо подготовлена пра- вящими классами этой страны, она была подготовлена еще хуже и еще хуже велась правящими классами вражеских стран. Низшим слоям общества это дало возможность отстранить от власти свой правящий класс и сменить его другим, обладающим большей энергией и более высокой концентрацией инстинктов сохранения агрегатов. Иной раз бывает и так, как, например, в Германии по- сле поражения под Йеной: народная энергия распространяется в высшие классы и толкает их к действию, которое может быть эф- фективным, поскольку умелое руководство соединяется со стра- стной верой.

Все это явления основные, но к ним добавляется немало вторичных. Так,
когда правящий класс не умеет, не желает, не может применить силу для
пресечения нарушений единообразия в частной жизни, это возмещается
проявлениями анархии со стороны части управляемого класса. Хорошо
известно из истории, что частная месть <вендетта, суды Линча> то исче-
зает, то возникает вновь в соответствии колебаниями официальной вла-
сти между применением и отказом от применения силы в борьбе с пре-
ступностью. Отмечено также, что там, где деятельность государствен-
ной власти ослабевает, появляются малые государства внутри большого
государства и малые общества внутри большого общества. Сходным об-
разом там, где перестает работать государственное правосудие, его сме-
няет частный и сектантский суд, и наоборот. В международных отноше-
ниях под мишурой гуманистических и этических декламаций скрывается
только сила. Китайцы считали себя (возможно, и в самом деле были) вы-
ше японцев по уровню культуры, но им недоставало военной силы, де-
фицита которой не было у японцев благодаря сохранению пережитков
феодального «варварства». Китайцев атаковали европейские орды, дей-
ствия которых напоминали, как хорошо сказал Жорж Сорель, бесчинст-
ва испанских конквистадоров в Америке. Бедные китайцы после убийств
и грабежей, совершавшихся европейцами в их стране, были вынуждены
еще выплачивать контрибуцию, тогда как японцы, одержав победу над
русскими, стали пользоваться уважением во всем мире.

Обычно все эти факты предстают в завуалированном деривациями виде.
С одной стороны, имеются теории, всегда, во всех случаях осуждающие
насилие, которое применяется правящим классом; с другой — встреча-
ются теории, которые порицают использование насилия управляемыми
классом.

В первых теориях, когда не особенно сильно ощущается необходимость
в логической аргументации, прибегают к простым чувствам благоговения
Глава девятая. ОБЩАЯ ФОРМА ОБЩЕСТВА 351 по отношению к обладающим властью людям, а посредством абстракций
вроде понятия «государство» обращаются к чувствам осуждения по отно-
шению к тем, кто пытается нарушить или разрушить установленный поря-
док. Когда считается полезным удовлетворять человеческую потребность
в логике, то прибегают к смешению двух совершенно разных вещей: сме-
шивают действие того, кто нарушает единообразие исключительно ради
своей выгоды, с действием того, кто делает это во имя коллективного ин-
тереса и для замены данного единообразия на другое. Таким способом
стремятся распространить на второе действие осуждение, которое, вооб-
ще говоря, касается только первого действия. В наше время появляются
рассуждения, которые исходят из теологии прогресса. Некоторые наши
правительства имели революционные истоки. Как тогда, не отрекаясь
от своих корней, они могут осуждать революции, которые могут быть
предприняты против них? Они принимают превентивные меры путем
установления нового божественного права: восстание против прежних
правящих верхов было легитимным, поскольку они опирались на силу;
теперь восстание против современных правительств нелегитимно, по-
скольку их действия основаны на «разуме». Или так: восстание легитим-
но против короля и олигархий, но не против «народа». Или еще: можно
поднять восстание в странах, где не существует всеобщего избирательно-
го права; но оно больше недопустимо там, где такая панацея имеется.
И еще вариант аргументации: восстание становится ненужным и, следо-
вательно, преступным во всех странах, где «народ» может выразить свою
«волю». Наконец, чтобы не забыть немного обрадовать господ метафизи-
ков: восстание не может допускаться там, где существует «правовое госу-
дарство». Пусть читатель меня простит, если я не стану определять эту за-
мечательную сущность; но сколько бы ни проводить исследований, для
меня она остается и в самом деле неведомой. Любые исследования
я предпочту попыткам описывать химеру.

Как обычно, эти деривации всегда лишены определенного смысла. Все
правительства применяют силу, и все они уверяют, что опираются на ра-
зум и здравый смысл. На самом деле, как при всеобщем избирательном
праве, так и без него, всегда правит олигархия, и она умеет преподнести
свою волю как выражение «воли народа».

По существу, такие деривации выражают главным образом чувства тех,
кто, добравшись до власти, желают удержать ее, но также передают общее
ощущение, что социальная стабильность полезна. Если бы общность,
малая или большая, как только ее не удовлетворят некоторые нормы,
принятые обществом, частью которого эта общность является, прибегала
к оружию, чтобы их ликвидировать, то общество распалось бы. Социаль-
ная стабильность настолько полезна, что ради ее сохранения стоит
352 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ прибегать к помощи идеальных целей (см. § 714, 711), различных теоло-
гий, среди которых может оказаться и теология всеобщего избирательно-
го права, и смириться с тем, что придется претерпеть из-за этого некото-
рый реальный ущерб. Чтобы было полезно нарушить стабильность, надо,
чтобы этот ущерб оказался очень большим. Необходимо также, чтобы
имелись люди, которые эффективно руководствовались бы не скептиче-
скими научными рассуждениями, а сильными чувствами, выражаемыми
в форме идеалов. Такие чувства могут быть полезными и в некоторых
пределах в самом деле оказываются полезными, сколь ни абсурдны в на-
учном отношении <выражающие эти чувства> теории «божественного
права» или права короля, олигархий, «народа», «большинства», полити-
ческих ассамблей и других подобного же рода прав.

Теории, поощряющие применение силы управляемыми, почти всегда
соединяются с теориями, осуждающими ее применение правящими.
Редкие фантазеры и мечтатели осуждают применение силы вообще,
но такие теории не имеют никакого влияния, ибо только способствуют
ослаблению сопротивления правящих, создавая свободное поле для на-
силия управляемых. В свете сказанного мы можем ограничиться рас-
смотрением теорий именно в такой <комбинированной> форме.

Нет необходимости в большом числе теорий, чтобы побудить к сопро-
тивлению или к применению силы тех, кто являются или считают себя
угнетенными. Следовательно, деривации преимущественно направлены
на убеждение людей, занимающих в конфликте нейтральную позицию,
чтобы они осудили сопротивление правящих, сделали его менее сильным
и даже стали отговаривать самих правящих от оказания сопротивления.
Эти идеи, помимо прочего, могут сейчас пользоваться успехом у тех, кто
опустились до филантропии и гуманизма. Порой можно прибегать к по-
мощи людей нейтральных и ослаблять сопротивление правящих благода-
ря использованию также дериваций любой искренне исповедуемой ими
религии. Но поскольку в деривациях с легкостью употребляются аргу-
менты как «за», так и «против», это средство малоэффективно, если
не выступает просто в качестве прикрытия интересов.

В наше время, когда конфликты в основном оказываются экономиче-
скими, правительство обвиняют во «вмешательстве» в экономические
споры, когда оно стремится защитить хозяев или штрейкбрехеров от на-
силия забастовщиков. Если полицейские не позволяют себя избивать
и поэтому применяют оружие, говорят, что им недостает самообладания,
что они «импульсивны, неврастеничны». Решения судов оспориваются
как «классовые решения», во всяком случае, расцениваются как слиш-
ком жесткие. В конце концов, добиваются того, чтобы амнистия предала
Глава девятая. ОБЩАЯ ФОРМА ОБЩЕСТВА 353 забвению всякое воспоминание о конфликтах такого рода. Можно было
бы ожидать, что поскольку интересы штрейкбрехеров и хозяев прямо про-
тивоположны интересам забастовщиков, то они использовали бы и проти-
воположные деривации. Однако такого либо не бывает, либо если и случа-
ется, то в мягкой форме. Что касается штрейкбрехеров, то причина этого
состоит в том, что им вообще свойственно малодушие; они не имеют опо-
ры в идеалах, почти стыдятся своего дела — выполняют свою работу, не ос-
меливаясь открыто сказать об этом. Что касается хозяев, то многие из них
являются «спекулянтами» и надеются возместить урон от забастовки с по-
мощью правительства и за счет средств потребителей и вкладчиков.
Их споры с забастовщиками являются спорами соучастников при разделе
добычи. Забастовщики, которые входят в состав народа, обладающего
в изобилии остатками класса II, имеют не только интересы, но и идеалы.
Хозяева-«спекулянты», которые входят в состав класса, разбогатевшего
при помощи комбинаций, напротив, обладают в изобилии остатками
класса I и, следовательно, имеют главным образом корыстные интересы
и вовсе не имеют или почти не имеют идеалов. Они тратят время на более
прибыльные операции, чем построение теорий. Среди них немало демаго-
гов-плутократов, которые отлично умеют извлечь выгоду из забастовки,
которая, казалось бы, направлена против них.

Далее, имеются общие соображения, используемые как во внутренних,
так и в международных конфликтах, выражающиеся в призывах состра-
дать мучениям, вызванным применением силы. При этом внимание со-
вершенно отвлечено от тех побудительных причин, по которым она при-
менялась, и от пользы или вреда, которые порождает ее применение или
неприменение. Иногда в них дополнительно проявляется особое уваже-
ние или, по крайней мере сочувствие к «пролетариату», который никогда
не может совершить зла, или утверждается, что его можно простить, если
даже он и совершает зло. В былые времена подобные высказывания, со-
ответствующие аналогичным чувствам, использовались во благо коро-
левского, теократического и аристократического правления.

Примечательно, поскольку это соответствует сентиментальной природе
дериваций, что теории, лучшие в логико-экспериментальном аспекте,
не принимаются в расчет. Например, в Средние века лучшим аргументом
в поддержку клерикальной власти в спорах с властью императора, коро-
ля и баронов мог бы стать тезис, что она представляла собой почти един-
ственный противовес их власти, почти единственную защиту интеллек-
туальной деятельности, науки и культуры от их невежественной и гру-
бой силы. К такому аргументу, однако, не прибегали или почти
не прибегали, и люди предпочитали полагаться на деривации, извлечен-
ные из