класса II. Они на более
или менее длительное время приходили на службу к умным, отважным, 82 Deloume A. Les manieurs d’argent à Rome jusqu’à d’Empire. 2-e éd. P.: Ernest Thorin,
1892. P. 45.
Глава десятая. СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ В ИСТОРИИ 445 удачливым лидерам и составляли войска Мария, Суллы, Цезаря, Анто- ния, Октавиана. Если обратить внимание только на аграрную сферу, то можно заметить, что уже тогда сокращался римский средний класс; но недостающих земледельцев вначале подменяли профессиональные солдаты, затем италийские, греческие и восточные народы.

Мы неоднократно отмечали, что слабой стороной правления «спекулян-
тов» является недостаток мужества, нежелание и неумение применять
силу. Их правления, следовательно, обычно разрушаются людьми, кото-
рые знают как и могут применять силу, будь то внутренние или внешние
враги. Эти правления рушатся вследствие гражданских или внешних
войн. Что касается внутренних революций, то окончательной катастрофе
часто предшествуют неудачные попытки восстаний, которые успешно
подавляются.

Те, кто исходят из представлений о человеческих действиях только как
о логических действиях, оказываются вовлеченными в бесплодные по-
пытки искать причину и следствия в каждом отдельном случае. Обычно
причину усматривают в страданиях подчиненного класса, а поскольку
эти страдания имеются всегда и различаются только по интенсивности,
такая причина всегда легко находится. Если бы можно было принять ут-
верждение, что попытки революции совершаются тем чаще и имеют тем
большую вероятность победить, чем больше страдания, то весомость
найденной причины напрямую определилась бы интенсивностью угне-
тения. Но на самом деле это не так83. С самых давних времен наблюда-
лось, что восстания часто происходили тогда, когда условия жизни наро-
да улучшались. У античных правителей даже существовала максима, что
народы тем менее покорны, чем они более зажиточны; отчасти это верно,
но не до конца. В противоположной теории утверждается, что правя-
щий класс может сохранять свою власть, только проявляя заботу о благо-
состоянии управляемого класса; здесь тоже есть своя доля правды, но не
более того. Сторонники такой теории, вероятно, приходят к ней, часто
не сознавая этого, благодаря предпочтению одного из положительных
решений, приведенных в § 732 и далее, т. е. из желания показать, что де-
лающий добро будет непременно вознагражден за свои дела, или что
это непременно станет правилом в будущем, даже если это не всегда бы-
вало в прошлом. 83 См. в «Трактате…» в § 2566 сравнение <крестьянского восстания 1358 г.> «Жаке-
ри´я» с Французской революцией 1789 г. Можно было бы привести немало других
примеров. Представления о том, что в 1789 г. французское дворянство было от-
странено от власти потому, что плохо исполняло «свои обязанности», относятся
к этической, но не к экспериментальной теории.
446 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

По поводу результатов восстаний многие безоговорочно заявляют, что
для подчиненного класса любое восстание (победившее или подавлен-
ное) вредно или по меньшей мере бесполезно. Они были бы правы, если
бы этот факт можно было рассматривать отдельно от других фактов
и в качестве логического действия; поскольку никто не будет отрицать,
что для этого класса поражение вредно или по крайней мере бесполезно.
Но в действительности дело обстоит иначе. Такие неудачные попытки
восстаний следует рассматривать как проявления действия некоей силы,
которая вначале бывает слабее противостоящих ей сил, но в конце кон-
цов она их превосходит их, поскольку наступает заключительная катаст-
рофа. Может случиться, что неудачные попытки приведут к ослаблению
этой силы, поскольку она встретит сильное противодействие, но это же
противодействие может только увеличить ее интенсивность; все зависит
от обстоятельств. Наконец, попытки восстания могут, и очень часто так
и происходит, оказаться следствием интенсивности выраженной в них
силы. В таком случае напрасно будет ожидать какого бы то ни было уве-
личения ее интенсивности до того, как наступит окончательная катаст-
рофа, и ожидать, что такие бесплодные попытки не будут повторяться
вновь и вновь.

Нередко катастрофа наступает не столько потому, что проявляющаяся
в неудачных попытках восстания сила возрастает так, что начинает пре-
восходить силы, поддерживающие социальное равновесие, сколько по-
тому, что своим ростом эта сила изменяет действие других сил. Прежде
всего это касается вооруженных сил, которые либо перестают противо-
действовать революционным элементам, либо начинают действовать за-
одно с ними, либо революционные элементы проникают в армейскую
среду и таким путем вызывают изменение социального строя. Такие слу-
чаи ниспровержения совершаются опосредованно, конечно, не прямо,
под воздействием силы, проявляющейся в попытках осуществления вос-
стания; но на этом основании восстание не перестает от нее зависеть.

Еще хуже тех, кто рассматривают человеческое поведение как <строго>
логическое, рассуждают люди, оценивающие попытки восстания исходя
из норм законности, права, справедливости, этики, религии. Мы уже об-
суждали аналогичные деривации (см. § 907 и далее). Остается только до-
бавить некоторые соображения по поводу исследуемого теперь специ-
ального случая.

Что касается законности, то, очевидно, что она нарушается не только
при любом революционном акте или государственном перевороте,
но и всяким иным действием, которое подготавливает свержение суще-
ствующего строя. Следовательно, нет необходимости дискутировать
Глава десятая. СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ В ИСТОРИИ 447 по этому поводу. Однако это соображение игнорируют как те, кто защи-
щают определенный социальный порядок, так и те, кто стремятся его из-
менить. Защитники <порядка> пытаются опираться на чувства, которые
склоняют оценивать как «преступное» любое действие, противоречащее
законности; так, они не понимают или делают вид, что не понимают, что
именно эту законность и желают изменить ее противники. Противники
существующего социального порядка пытаются воспользоваться для его
разрушения теми силами, которые в нем рождаются. Поэтому они стара-
ются доказать, даже вопреки очевидности, что акты, являющиеся акта-
ми восстания, несомненно, «законны» и что, следовательно, не могут
и не должны пресекаться защитниками данного порядка.

Что касается принципов права, справедливости, этики и религии,
то на них ссылаются потому, что не нашлось найти ничего другого, при
этом покидают логико-экспериментальную область, а также потому, что
у них есть одно важное достоинство: они подходят для доказательства
всего, что пожелаешь. Принципы всех религий, за исключением господ-
ствующей демократической религии, теперь вышли из употребления.
Остаются принципы права, справедливости, этики, которые по-прежне-
му живы и свежи и используются для рассмотрения не только внутриго-
сударственных, но и международных конфликтов.

Юридические принципы могут быть в большей или меньшей степени, и
даже очень точными. Поэтому они позволяют получать выводы, вполне
соответствующие реальности или по крайней мере не особенно оторван-
ные от нее (см. § 670 и далее), если они применяются при рассмотрении
споров между частными лицами в обществах, где эти принципы в целом
приняты и где, следовательно, ими выражаются общие чувства <граждан>.
Это условие уже не выполняется, когда одна часть населения восстает
против другой, и вследствие этого исчезает само соответствие таких
принципов реальности. В этом случае они уже не могут использоваться,
если только им не придать абсолютного значения, что выведет их за пре-
делы экспериментальной области. Это же следует сказать об их примене-
нии в международных конфликтах. Они смогут дать не противоречащие
реальности выводы, если на них будут основываться при рассмотрении
отношений тех народов, которые с ними согласны и у которых в этих
принципах проявляются общие чувства. Но такое невозможно, когда от-
сутствуют указанное согласие и общность чувств. Этическим принципам
также недостает определенности, и тот, кто в обсуждаемых здесь случаях
обращается к ним, просто исследует связи фактов со своими чувствами,
а вовсе не связи одних фактов с другими фактами, не экспериментальные
единообразия. Но первую операцию осуществлять намного проще, чем
вторую, и ее результаты в виде литературных трудов намного легче
448 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ воспринимаются читающей публикой; поэтому исследование чувств на- ходит столь широкое применение в литературе.

В истории упадка Римской республики встречается немало примеров по-
пыток разрушить как сверху, так и снизу легальный порядок. Остановим-
ся немного подробнее на одной из них, поскольку в ней прослеживаются
аналогии с <действиями> многих современных революционеров, анар-
хистов и т. д. Заговор Катилины вошел в историю как знаменательное со-
бытие. Описание, которое ему дал Саллюстий, выглядит как комичное
преувеличение, едва ли допустимое даже в низкопробной драме. Он на-
чинает с декламаций против жажды золота, жадности; затем переходит
к осуждению тщеславия и просвещает нас в том, что тщеславие в мень-
шей мере, чем жадность, отдаляет от добродетели. Таким образом,
он скорбит об утрате добродетели, негодует в отношении плохих нравов;
наконец соизволяет вспомнить, что должен рассказать о заговоре Кати-
лины, и после этого замечательного вступления ясно показывает, каковы
были его причины: «В столь большой и столь развращенной гражданской
общине Катилина (сделать это было совсем легко) окружил себя гнусно-
стями и преступлениями, словно отрядами телохранителей»*.

К счастью, имеются и другие повествования, в том числе изложение Ап-
пиана. Будучи гораздо скупее по красочности описания, оно представля-
ется достаточно правдоподным. О том, что как человек Катилина был так
себе, говорится всеми авторами, и это выглядит вполне вероятным.
Но равным образом возможно, что этот не очень-то порядочный человек
не был расположен к тем утонченным хитростям, которые приводили
к богатству и к власти других людей, отнюдь не более честных, чем он.
Напротив, он обладал смелостью, которая не позволяла ему мириться
с угнетением. Вокруг него собирались похожие на него люди. Если по-
пытаться, может быть и с чрезмерной строгостью, отнести их всех к раз-
ряду преступников, то можно сказать, что их схватка с правящим клас-
сом была битвой воров-грабителей с опытными ворами-мошенниками.
Этим объясняется, что Цезарь проявлял к ним благожелательность, ко-
торую люди обычно испытывают к сопернику тех, кого презирают еще
более. Иными словами, Цезарь, который мало беспокоился о честности
средств при достижении своих целей, решил воспользоваться услугами
воров-грабителей, чтобы одолеть воров-мошенников и остаться един-
ственным в римском мире властителем и обладателем несметных
богатств.

• См.: Саллюстий Гай Крисп. О заговоре Катилины. XIV. 1 / пер. с лат. В. О. Горен-
  штейна // Саллюстий. Сочинения. М.: Наука, 1981. С. 11.
  Глава десятая. СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ В ИСТОРИИ 449

Аппиан сообщает нам, что Катилина выставил свою кандидатуру в кон-
сулы, но не был избран; т. е. он попытался бороться с помощью хитрости,
но потерпел поражение, поскольку не обладал способностью проводить
дела такого рода. «Сам Катилина с того времени совершенно отошел от
государственной деятельности (так по аналогичным мотивам поступают
непримиримые антипарламентарии нашего времени. — В. П.), так как,
по его мнению, она не ведет быстро и верно к единодержавию, но полна
раздоров и интриг»84. Это не было глупостью, как это хотел представить
Саллюстий. Сам Цицерон рассказывает, что могила Катилины была уб-
рана цветами, а при погребении ему оказывали почести.

Моралисты, которые стремятся из истории сделать роман, полагают, что
они должны либо осуждать, либо оправдывать Катилину. Осуждающие
видят в нем врага отечества; оправдывающие считают его другом «наро-
да», стремившимся сбросить иго «олигархии». Кроме того, нет недостат-
ка в придерживающихся золотой середины и заявляющихся, что цель Ка-
тилины была хорошей, но плохими были применявшиеся им средства.

Факты намного сложнее этих поэтических измышлений. Катилина был,
пожалуй, честолюбивым и свободным от щепетильности человеком,
и в этом отношении он был похож на Мария, Суллу, Красса, Помпея, Це-
заря, Октавиана и на многих других, которые в самом деле не слишком
отличались разборчивостью в средствах. Он искал свой путь и, как это
обычно происходит, выбрал его в направлении наименьшего сопротив-
ления. Если бы он отличался большей политической ловкостью, то при-
менял бы ее; он попытался сделать это, но потерпел неудачу и понял, что
этот орешек ему не по зубам. Он был отважен, горд, бесстрашен
и вспыльчив, готов