свидетельства о них,
как в случае с Руфом, о котором сообщает Тацит. Впрочем, признаков
достаточно, чтобы составить представление об этом феномене. В этом
Руфе уже обнаруживаются черты скрытой трусости новой элиты, о кото-
рой свидетельствуют и другие примеры. «О происхождении Курция Ру-
фа, о котором некоторые передают, что он сын гладиатора, не стану ут-
верждать ложного и стыжусь сказать правду. Достигнув зрелого возраста,
он отправился в Африку вместе с квестором, которому досталась эта про-
винция; и вот, когда он как-то в полуденный час бродил в одиночестве
по опустевшим портикам города Адрумета, ему предстало видение в об-
разе женщины большего роста, нежели человеческий, и он услышал сле-
дующие слова: “В эту провинцию, Руф, ты вернешься проконсулом”. Ок-
рыленный таким предсказанием, он по возвращении в Рим благодаря
щедрой поддержке друзей и острому уму получил квестуру, а затем по из-
брании принцепса — и претуру, хотя его соперниками были знатные ли-
ца, причем Тиберий, набрасывая покров на его постыдное происхожде-
ние, заявил: “Руф, как мне кажется, родился от себя самого”. Дожив до
глубокой старости, с высшими — отвратительно льстивый, с низшими —
надменный, с равными — неуживчивый, он добился консульства, триум-
фальных отличий и, наконец, провинции Африки, прожив жизнь в соот-
ветствии с предсказанной ему судьбою»87.

Петроний в сатире на нравы того времени вывел один вымышленный
персонаж, который, несомненно, соответствовал действительности. 87 Тацит. Анналы. XI. 21 // Тацит Корнелий. Анналы. Малые произведения. Исто-
рия / пер. с лат. М.: АСТ; Ладомир, 2001. С. 241–242.
Глава десятая. СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ В ИСТОРИИ 455 Если мы отбросим порнографическую часть и уберем другие излишества,
которыми он приправил свое произведение, то получим тип, похожий на одного из современных экстравагантных миллиардеров. Посмотрите, как Трималхион добывает огромное состояние. Он загружает вином пять кораблей, чтобы отправить их в Рим. Они все потонули во время шторма, но он не теряет духа, снаряжает новые корабли, более крупные и надеж- ные и с большей удачей. Он отправляет на них вино, свинину, бобы, бла- говония из Капуи, рабов. Так за один раз он зарабатывает десять миллио- нов сестерциев. Он продолжает торговать, все время с успехом, затем пе- реходит к предоставлению ссуд вольноотпущенникам. Он намеревался отойти от дел, но его отговорил астролог. Разве не слышатся вам рассуж- дения одного из наших плутократов, когда Трималхион обращаясь к при- глашенным гостям, восклицает: «Верьте мне: асс* у тебя есть, и цена те-
бе асс. Имеешь, еще иметь будешь. Так-то и ваш друг: был лягушкой, стал
царем». Он любит рассуждать о философии и литературе, где его позна-
ния оказываются почти на том же уровне, как и у наших нуворишей, ко-
торые полагают, что, добыв деньги, они все знают. Трималхион на пиру
хвастает перед гостями драгоценностями своей жены и хочет, чтобы они
знали их точный вес; аналогично поступают многие современные ново-
испеченные миллионеры.

Но жена Трималхиона в экономическом отношении намного выше жен
представителей нашей плутократии, которые, становясь богатыми или
просто достаточно зажиточными, с пренебрежением отказываются зани-
маться домашними делами, окружают себя роскошью и поглощают со-
стояния и сбережения мужей. Напротив, добрая Фортуната усердно за-
нимается домашним хозяйством и после разорения мужа подарила ему
свои драгоценности. В этом отношении она совершенно отличается
от многих жен нашей плутократии, которые незамедлительно потребова-
ли бы развода, если бы муж не мог больше обеспечивать им привыч-
ную жизнь в роскоши.

Трималхион не единственный разбогатевший персонаж. Там есть также
севир*** Габинна, он же скульптор и каменотес, который тоже дарит сво-
ей жене дорогие ювелирные украшения. Имеется стряпчий Филерон,

• См.: Петроний. Сатирикон / пер. с лат. Б. Ярхо. 76–77 // Ахилл Татий. Левкип-
  па и Клитофонт; Лонг. Дафнис и Хлоя; Петроний. Сатирикон; Апулей. Мета-
  морфозы, или Золотой осел. М.: Библиотека всемирной литературы, 1961.
  С. 284–285.
  ** Мелкая римская монета.
  *** На севиров возлагалась организация культа императоров в италийских колониях
  Рима.
  456 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ который поднялся из нищеты и достиг большого богатства. Немало воль-
  ноотпущенников, приятелей Трималхиона со времен его рабства, также
  разбогатели. Итак, торговля, как в случае Трималхиона, ремесло, как
  у Габинны, и знания, как у Филерона, производили новых богачей.
  Их высмеивают, но сам этот смех подтверждает их существование. Мар-
  циал воспевает сапожника, который устроил в Болонье представление
  с гладиаторами, а также сукновальщика, который организовал аналогич-
  ное зрелище в Модене*.

Ювенал тоже бьет своей сатирой по новым богачам. Даже если он дал во-
лю поэтической фантазии и вывел объекты сатиры в гротескной форме,
то не может быть, чтобы его обличения совершенно расходились с тем,
о чем каждый имел представление и мог наблюдать тогда в Риме. Он упо-
минает о своем брадобрее, который сделался богатым. Отдельный факт
еще не может выступать в качестве истины, но типичный случай — да.

Наплыв в Рим чужеземцев также хорошо подмечен Ювеналом. «Стало
быть, пусть ожидают трибуны, и пусть побеждают/ Деньги: Не должен же
нам уступать в священном почете/ Тот, кто недавно был в Рим приведен
с ногой набеленной» (I. 110–111). О прибывших в Рим греках Ювенал го-
ворит: «Все это можно и нам похвалить, но им только вера» (III. 92–93).
И далее: «Римлянам места нет, где уже воцарился какой-то/ Иль Прото-
ген, иль Дифил, иль Гермарх» (III, 119–120); «Здесь богача из рабов про-
вожает сын благородных/ Тоже клиент…» (III. 130–131); «Перенесть
не могу я, квириты,/ Греческий Рим! Пусть слой невелик осевших ахей-
цев,/ Но ведь давно уже Оронт сирийский стал Тибра притоком,/ Внес
свой обычай, язык, самбуку с косыми струнами» (III. 60–66) (Он мог
бы добавить: и религию. — В. П.). Несомненно, сильно преувеличивают-
ся безобразия, но все же есть своя доля истины в том, что он сообщает
о местах для всадников в театре: «“Уходи, — говорят, — коли стыд есть,/
Кресла очисти для всадников, раз у тебя не хватает/ Ценза”. Пусть уж
в театре сидят хоть сводников дети,/ Что рождены где-нибудь в непотреб-
ном доме; пускай там/ Хлопает модного сын глашатая вместе с юнцами,/
Коих учил борец или вождь гладиаторской школы» (III. 153–158).

• Имеются в виду две эпиграммы Марциала: «Ты гладиаторский бой, царек сапож-
  ников, Кердон,/ Ставишь, и грабит кинжал шила доход у тебя./ Пьян ты: тебе ни-
  когда не пришло бы в голову трезвым/ Собственной кожей своей, Кердон, за иг-
  ры платить./ Прямо из кожи ты лез, но себе на носу заруби ты,/ Кердон, что шку-
  рой своей надо тебе дорожить» (III. 16).
  «Кердон-сапожник давал в изящной Болонии игры,/ В Мутине дал сукновал. Где
  же трактирщик их даст?» (III. 59). См.: Марциал Марк Валерий. Эпиграммы / пер.
  с лат. Ф. Петровского. Харьков: Фолио; М.: АСТ, 2000. С. 78, 89.
  Глава десятая. СОЦИАЛЬНОЕ РАВНОВЕСИЕ В ИСТОРИИ 457 Должно было быть немало выскочек в обществе, чтобы оно не вос-
  принимало как глупую и нелепую ту сатиру, в которой говорится: «Роди-
  ну брошу…/ Пускай останутся все те, кто черное делают белым,/ Те, что
  на откуп берут и храмы, и реки, и гавань,/ Чистят клоаки, тела мертвецов
  на костер выставляют,/ Или продажных рабов ведут под копье господи-
  на./ Эти-то вот трубачи, завсегдатаи бывшие разных/ Мелких арен, в го-
  родах известные всем как горланы, —/ Зрелище сами дают и по знаку ус-
  ловному черни,/ Ей угождая, любого убьют, а с игр возвратившись,/
  Уличный нужник на откуп берут; скупили бы все уж!/ Именно этих лю-
  дей Судьба ради шутки возводит/ С самых низов к делам большим и даже
  почетным» (III. 20–39)*.

Императоры своей милостью из ничего возвышали отдельных вольноот-
пущенников, удостаивали их высочайших почестей и оказывали им осо-
бое покровительство; Клавдий правил с их участием. Но число таких лю-
дей всегда было довольно ограниченным, и в основном они добивались
высокого положения благодаря собственным заслугам в имперском и ча-
стном управлении. Сенека рассуждает о богатстве вольноотпущенников,
а Тацит отмечает, что они заполняли правящий класс, несмотря на со-
противление наивных граждан. При Нероне в сенате заходила речь
об уловках вольноотпущенников, «которые держали себя на равных с хо-
зяевами»; сенаторы требовали поставить их на место. «Напротив, был дан
ответ: “Подлежат каре лишь немногие провинившиеся и не подобает
урезать в правах остальных; ведь людей этого звания множество. Из них
в большинстве состоят трибы, декурии, из них набираются служащие
у магистратов и жрецов, наконец, юродские когорты: и немало всадни-
ков, немало сенаторов ведет свою родословную не от кого другого, как от
них; если обособить вольноотпущенников, станет очевидной малочис-
ленность свободнорожденных…”». И Нерон вновь пишет в сенат: «Рас-
сматривать дела обвиняемых своими патронами вольноотпущенников
всякий раз по отдельности и не выносить общего постановления»88. Не-
рон поддерживал и защищал новых людей, а Светоний показал, что ему
хотелось бы править только с их участием89.

Одновременно, война и обеднение истощали патрициат. Дион Кассий
отмечает, что Август, чтобы восполнить урон, был вынужден создавать

• См. соответственно: Ювенал. Сатиры / пер. Д. С. Недовича и Ф. А. Петровско-
  го. М.; Л: Academia, 1937. С. 4, 16, 17, 15, 17, 14.
  88 Тацит. Анналы. XIII. 27 // Там же. С. 305.
  89 Svetonio. Nero. 37. [Светоний Гай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / пер.
  с лат. М. Л. Гаспарова. Кн. 6 «Нерон». М.: Правда, 1991. С. 215.]
  458 КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ новых патрициев взамен многих погибших в гражданских войнах90. Та-
  цит также упоминает о появлении массы новых людей, которые из муни-
  ципий, из колоний и из провинций проникали в сенат91. Он рассказывает
  также, что Клавдий, несмотря на отвращение и протесты сенаторов, ввел
  в состав сената галлов92. И Веспасиану вновь пришлось восстанавливать
  сословие сенаторов и по численности и по качеству93.

Циркуляция, следовательно, просматривается совершенно явно; она
происходила не только в Риме между низшим и высшим классом. Рабы
прибывали в Рим из всех земель Империи и даже из стран, располагав-
шихся по ее границам. Те, в ком в большом количестве имелись остатки
класса I, прежде всего греки и выходцы с востока, легко обретали свобо-
ду. Их потомки, опять же за счет превалирования остатков класса I, обо-
гащались, поднимались по социальной иерархии, становились всадни-
ками и сенаторами. Так вымывалась латинская и италийская кровь
из правящего класса, а новый состав его в силу многих причин, не по-
следней среди которых было, пожалуй, прежнее сервильное положение
и азиатская трусость, был все менее склонен применять оружие.

К этому его подталкивали сами императоры, которые опасались сильно-
го правящего класса. Уже Дион Кассий94 высказывает такую мысль в ре-
чи, возможно вымышленной, вложенной в уста Мецената в его советах
Августу о форме правления. Последующие императоры внимательно за-
ботились об этом, пока в конце концов Галлиен не дошел до запрета се-
наторам посещать армейские лагеря. Но уже <Александр> Север покон-
чил с обычаем брать преторианцев из Италии, Испании, Македонии
и скандинавских стран, и набирал их из остальных частей Империи, даже
самых варварских.
Развитие можно приблизительно представить таким образом: при
Республике воинская служба — это реальная обязанность элиты; в на-
чальный период Империи — это ее формальная обязанность, но реальная 90 Dionis Cassii Cocceiani. Historiarum Romanum quae supersunt / Ed. U. Ph. Boissevain.
V. 1–5. Bertolini, 1895–1931. P. 693 (LII. 42). [Русский текст фрагмента в пер.
Е. В.