памятник без покрывала.
Мир только что лишь начался,
Природы раньше не бывало. Жизнь и бессмертие одно. — См. «Доктор Живаго»: «Я думаю, надо быть верным бессмертию, этому другому имени жизни, немного уси¬ленному». Мир Божий только начался. — Чувство первозданности при¬роды впервые было выражено в стих. «Эдем», которое открывало кни¬гу «Близнец в тучах» (1913).
«Когда я с честью пронесу…» — Избр.—1985. Т. 2 по наброскам, сохранившимся среди черновиков книги «Когда разгуляется» (зачерк¬нуто синим карандашом, а красным снято зачеркивание), объединено со следующим стих. «Как ко всему на свете глухо…» обложкой с надпи¬сью: «Пренебрегу»; вариант
строки предположительного продолжения
Дом был от посторонних скрыт <...> всегдашней, А сверху открывался вид На лес и пашни.
И к изгороди прильну, К тому пришедши В надежде, может быть жену В окне замечу.
Первоначальные варианты:
Когда-нибудь, свернув, как встарь,
С дороги пешей,
Я будущее как фонарь
В лесу повешу
Когда я все перенесу
Увижу я, как свет в лесу, Иное время.
Я вспомню, как бесилась встарь Лесная нежить, Свет избавленья как фонарь В лесу забрезжит.
[Что стала вновь Святая Русь Святою Русью]
«Как ко всему на свете глухо…» — Избр.—1985. Т. 2 по черновым наброскам книги «Когда разгуляется»; варианты:
ст. 2:
Нападок бремя
ст. 4 а): ст. 4 б): ст. 6:
Прижав лицо. Зарыв лицо. Систем, эпох,
Летним рассветом На берегу Всяким запретом Пренебрегу.
ЭКСПРОМТЫ. СТИХИ НА СЛУЧАЙ (С. 271) Впервые собранные в особый раздел в Избр.—1985, эти стихи рас¬ширяют представления о художественной манере Пастернака, притом, что их немногочисленность свидетельствует о его нелюбви к этому жан¬ру, легкость которого шла вразрез с серьезным отношением к требова¬ниям искусства. В своей статье 1918 г. «Несколько положений» Пастер¬нак говорил о «заботе», «о книге», в которую он был всегда погружен: «По собственной же воле, без принуждения, я никогда и ни за что из мира своей заботы в этот мир любительской беззаботности не перейду». Разбирая первые стихотворные опыты Пастернака, Ю. М. Лотман от¬метил, что в XX в. «стихи с установкой на шутку стали значительно ме¬нее экспериментальными, чем лирические. Это видно в сатириконов-ских гимнах Маяковского и в сатирической поэзии Пастернака». Сре¬ди стихотворений 1911-1912 гг. встречается ироническое отношение к философии, с которой Пастернак тогда расставался. «Язык философии противопоставляется языку поэзии, как фраза — жизни» («Семиотика». С. 236). В качестве примера Лотман приводит одно четверостишие это¬го рода:
И разойдясь в народном танце, В безбрежной дали тупика, Перед трактиром хор субстанций Отплясывает трепака.
Обычно Пастернак уничтожал свои экспромты, прорывавшиеся на страницы его черновиков во время серьезной работы над стихами, — примером этому служит судьба стих. «Культ личности забрызган гря¬зью…» (1956). Но видя в дарственной надписи или записи в альбом своеобразную литературную задачу, Пастернак старался сделать свой по-дарок острым по мысли и красивым по исполнению. В экспромтах явно проступает ирония Пастернака, порою трудноуловимая в его серьезных вещах. Вызванные внешними побуждениями и ограниченные временем исполнения, они часто нуждаются в объяснениях, вскрывающих кон¬кретные обстоятельства их возникновения.
Многие из сохранившихся экспромтов обязаны настойчивости по¬эта-футуриста и страстного коллекционера А. Е. Крученых. Почти каж¬дую встречу с Пастернаком (да и с другими) он стремился зафиксировать текстом, для чего выдавал свой альбом или просто лист бумаги, кото¬рый потом туда вклеивал. О трудности такого рода общения Пастернак записал на очередной странице его альбома: «Я страшно туп. Когда, Але¬ша, ты мне подсовываешь бумажку, я никогда не бываю способен выра¬зить на ней всего того, что чувствую по отношению к тебе или тем об¬щим друзьям, о которых заходит речь. 18 марта 1945» (РГАЛИ, ф. 1334).
Стихотворные экспромты тостов в честь присутствующих привела Т. В. Иванова в своих воспоминаниях: «Мои современники, какими я их знала» (М., 1984). С некоторыми разночтениями их записала также Л. И. Толстая (ИМЛИ, ф. 100), бывшая в числе гостей на объединенном праздновании дня рождения Вс. Иванова и К. Федина 24 февр. 1957 г. Ей был посвящен самый «лирический» тост:
Как кораблям даны кормила И ими движут паруса, Так сила главная Людмилы Ее высокая краса. Через моря, через туманы Она врезается в судьбу И героинею романа Плывет к причальному столбу.
Эфемерности экспромта Пастернак противопоставил серьезность и глубину возникшего в те же дни замысла «Вакханалии», где «именин¬ные ночи в городе» вырастали до «смеси легкости и мистерии», стано¬вясь «выражением разгула на границе священнодействия» (письмо Н. Табидзе 21 августа 1957).
А. Л. Штиху («Как видишь, уезжает викинг…») — Избр.—1985. Т. 2. Надпись на конверте письма А. Л. Штиху (1890-1962), другу детских лет, сделанная перед отъездом Пастернака в Меррекюль (Усть-Нарва) в пер¬вых числах июля 1910 г. Штих проходил тогда курс лечения кумысом. Кинг и Альберт — сорта сухого печенья, выпускавшегося фабрикой Эй-нема, в семействе которого Штих был тогда домашним учителем.
<Гартманну> («Гляди — он доктор философии…») — «Семиотика» по автографу, сохранившемуся среди университетских тетрадей. Акрос¬тих, обращенный к профессору Николаю Гартманну (1882-1950), по¬следователю Г. Когена, в семинаре которого в Марбурге Пастернак зани¬мался Лейбницем. Поначалу очарованный высокой эрудицией профес¬сора, Пастернак через неделю увидел в нем «обидчивого и подозритель¬ного человека» (письмо отцу 22 июня 1912). Свое отталкивание от философии Пастернак объяснял также царившим в академической среде мещанским духом: «Я видел этих женатых ученых; они не только жена¬ты, они наслаждаются иногда театром и сочностью лугов; я думаю, дра¬матизм грозы также привлекателен им. Можно ли говорить о таких ве¬щах на трех строчках? Да, они не существуют; они не спрягаются в стра¬дательном. Они не падают в творчестве. Это скоты интеллектуализма» (письмо А. Л. Штиху 19 июля 1912). Духом нищие… — первая из христи¬анских заповедей блаженства; в данном случае она определяет творчес¬кий характер человеческого духа в противоположность пошлой само¬уверенности немецкого ученого.
С. П. Боброву («Когда в руке твоей, фантаст…») — Избр.—1985. Т. 2 по автографу (РГАЛИ, ф. 2542). Дарственная надпись поэту и издателю Сергею Павловичу Боброву (1889—1971) на первой книге Пастернака «Близнец в тучах» сопровождается словами благодарности за помощь в издании и составлении: «Дорогому крестному и путеводителю Сергею и его очаровательной спутнице Марье Ивановне крестник Б. Пастер¬нак. 20 XII. 913».
Ю. П. Анисимову («Когда ж лиловой двери…») — Автограф (ГЛМ): De visu. 5/6, 1994. Дарственная надпись поэту и переводчику Юлиану Павловичу Анисимову (1889—1940) сопровождается словами: «Юлиану горячо и братски. Б. П.».
Качка в доме (Буриме). — В. А. Катанян. Не только воспоминания // Vladimir Majakovskij. Memoirs and essays. Stockholm, 1975. — Автограф (ГЛМ,ф. 130).
Буриме (фр. bouts rimes) — стихотворение на заданные рифмы, в тексте они выделены курсивом. В игре принимали также участие Мая¬ковский, Р. Якобсон, В. Хлебников и др. На обороте листка наброски еще одного стих. «Москву в мечтах уже хоронишь…». Мокнет «Роста». — Сатирические плакаты «Окна РОСТА» (Российского телеграфного агентства), которые писал и рисовал Маяковский. Крещенный кипят¬ком Талмуд… — Талмуд — собрание догматических положений иудаиз¬ма (IV в. до н. э. — V в. н. э.).
Л. Ю. Брик («Пустьритм безделицы октябрьской…») — Собр. соч. Т. 2. по автографу на рукописи «Сестры моей, жизни», подаренной Лили Юрьевне Брик (1891-1978). Стихотворное напутствие к предполагае¬мой поездке Л. Ю. Брик в Америку осенью 1919 г. (собр. Л. Ю. Брик). Уолт Уитман (Уитмен; 1819-1892) — американский поэт. Рифма цвет-ногвардейцев / зардеться использована также в стих. «Боже, Ты создал быстрой касатку…» (1918): «Как заставлю зардеться… / Идол и доля крас¬ногвардейца…»
С. С. Адельсон («Есть странности, и смысл одних…») — Избр.— 1985. Т. 2. — Автограф не сохранился, печатается по копии, сделанной Стел¬лой Самойловной Адельсон (урожд. Фришман; 1901-1988), которая с родителями и мужем после отъезда Л. О. Пастернака с дочерьми в Гер¬манию осенью 1921 г. стала соседкой Пастернаков по квартире. Над¬пись была сделана ей в день рождения на экз. журн. «Красная новь» (1921, № 4) с публикацией стих. «Матрос в Москве» и предварялась сло¬вами: «Стрелочке — в день частых посетителей и печников, а также про¬пажи кота. Москва. 5 ноября 1921. Борис Пастернак». («Стрелочка» — домашнее имя Стеллы). Что под карандашом отца… — графический портрет работы Л. О. Пастернака, на котором С. С. Адельсон изображена на две трети.
А. Е. Крученых («Пока мне рифмы были в первоучину…») — сб. «Тур¬нир поэтов» (отпечатанное на стеклографе издание Ленинградского те¬атра «Дома печати»), М., 1928, 1929, 1930, строфа 1. — Избр.-1985. Т. 2 по автографу (РГАЛИ, ф. 1334). Стих, предваряется объяснением авто¬ра: «Ответ на предложение участвовать в конкурсе рифм на имя Круче-ных, выставленное самим его обладателем. Если считать рифмою ассо¬нанс, то все решительно животные в молодости с ним рифмуются (вол¬чонок, верблюжонок, собачонок и т. д.) и только в зрелости утрачивают эту способность. Таким образом, эти рифмы, вероятно, исчисляются сот¬нями и не представляют никакого труда. В приведенном наблюдении нет намека и не заключено никакой обиды: еще большее множество глу¬постей рифмуется с моим именем, воплощенно смешным и в отдельно¬сти, безо всякой рифмовки». Алексей Елисеевич Крученых( 1886-1968) — поэт-футурист, позднее коллекционер. Драчёны — оладьи из тертого картофеля. …сибирское прозванье помхою. — Помехой служит фамилия Крученых сибирского происхождения (в тексте автором сделано при¬меч. к слову «помхою»). Бронхии — простонародная форма слова «брон¬хи». …бессмертный «арапчёнок». — Пушкин.
Я. 3. Черняку («»Поверх барьеров», склок и сплетен…») — Печатает¬ся по записи поэта Платона Набокова. Утерянный автограф был запи¬сан как дарственная надпись на книге «Поверх барьеров» 1929. Яков Захарович Черняк (1895—1955) — историк литературы и революционно¬го движения.
Б. И. Корнееву («Пока Вы бились с Эриванью…») — «Литературная Грузия», 1966, № 3. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2563). Борис Иванович Кор-неев (1896-1958) — журналист и переводчик, издательский работник. Об обстоятельствах написания экспромта рассказывает Г. В. Бебутов: «20 августа Борис Леонидович, приехавший в июле, зашел вместе с Па-оло Яшвили в издательство «Заккнига» к Борису Ивановичу Корне¬еву, заранее извещенному о предстоящем посещении. Это был обыч¬ный визит дружбы. Разговор — непринужденный — переключался с темы на тему. Паоло вносил в него много остроумия. Пастернак над-писал одну, затем другую свою книгу Корнееву, когда же тот протянул лист бумаги и стал настойчиво просить написать что-нибудь экспром¬том, Борис Леонидович буквально растерялся. С необычайной непо¬средственностью старался он доказать, что он не может так писать, говорил что-то о творческом процессе. Но вот Паоло, как бы подзадо¬ривая его, вызвался написать сонет, и Борис Леонидович, теряя союз¬ника в самозащите, совсем упал духом. В это время Корнееву позво¬нили из Еревана по делам издательства и пока он говорил по телефону (разговор был продолжительный), Пастернак, поглядывая в мою сто-рону и как бы ища сочувствия, наконец, написал нечто, похожее на объяснение своего положения. Этот листок сохранился в архиве Кор-неева, как
