Лотман иллюстрирует принцип по¬этики Пастернака, который превращает «абстрактную мысль в одну или ряд зримых (вернее, ощущаемых) картин»: «Так, метафорический, аб¬страктный образ «плыть с его душой и с нею же терпеть крушенье» пре¬вращается в цепь картин, включающих и наблюдаемую со дна («точка зрения» утопленника!) трость, которая плавает на поверхности воды, оказавшейся в таком ракурсе — поднебесьем» («Семиотика». С. 230-231). Биографической основой стих, стали события весны 1910 г., когда Пастернак «выводил» своего друга А. О. Гавронского( 1888-1958) из глу¬бокого душевного кризиса, «заразившись его состоянием», — как пи¬сал он А. Штиху 17 июля 1912 г.
«Имимо непробудного трюмо…» — «Семиотика»; варианты: ст. 1: Оставив непробудные трюмо,
ст. 8: С молчаньем ангела и звонкой кровью шпор,
ст. 9: О как закинет первую гирлянду
Появление излюбленной темы Пастернака — рождественской елки и зимних праздников как живого образа детства.
«[Плоскою] грудь[ю]подростка…» — «Семиотика»; последняя стро¬фа зачеркнута; варианты:
ст. 1: Небо по грудь подростка
ст. 1—4: Плоскою грудью подростка
О как жестоки и жестки,
Жмемся к одежде ночной, ст. 3—4: Как против ночи мы жестки,
Сам я с землей за спиной, ст. 5-8: Мы на подмостках — одни.
Верь же, я — небо — ребенок,
Палевой ночью весны
Звонок закон амазонок, ст. 9: Былей забытых и притч.
«Мастер уехал давно…» — «Семиотика», текст стих, зачеркнут; ва¬рианты:
ст. 1—2 а): На рассвете, перед дверью,
Дверью мастерской, ст. 1-2 б): Я опять подмастерье,
Верь мне — верь, ст. 4: И даже не смятый покос
Бруствер — насыпь перед окопом, военное укрепление с бойница¬ми для стрелков.
«Пространства туч—декабрьская руда..*—«Семиотика»; варианты: ст. 1-4: И как всегда обременен рудою,
Рудою туч нагружен был квартал.
И как всегда над санною ездою
Смычок-фонарь <...> заколебал, ст. 1: И небосклон, залегший, как руда,
ст. 13-14: И вечер, размещенный нараспев,
Борясь со сном, картавит огоньками, ст. 20: Там горизонт рябой уносят птицы, ст. 21—22: И выкорчевывают, как всегда,
Кремлевский благовест — тысячелетний дуб. вместо ст. 23—26:
И накренясь, вычерпывает гул
Даль белокаменной из каждого проулка.
И вот повисшим лесом гул заснул.
И вот гремя над отрока прогулкой,
Сползает туч гудящая руда, ст. 28-30: И тише пляшущих вкруг дуг испарин
Притихло небо, стихло. — Тише стен!
Как благовест, гуляют тень и барин, ст. 31-32: И вдруг душа, — кувшинка полой плошки,
Заправь ее под благовест в зрачки, ст. 32-33: В колоколах кочует жизнь в тумане,
И как колокола, кочуют клячи, ст. 37: В которой загнанный погоней океан
«Быть полем для себя; сперва как озимь…» — «Семиотика»; варианты: ст. 1-2: Быть полем для себя; все ежедневней
Межой событья душного идти, ст. 2: Не узнавать себя, потом сквозь сон
«Немотно!Насильственно заперт…» — Избр.—1985. Т. 2. Варианты по автографу:
ст. 1: Но грустно! Насильственно заперт
ст. 1—3: Мой брат, ты дышал ли сегодня
<...> поверю свой дух
<...> Десница Господня ст. 10-12: Рождают видений бред
И будят строфою тревожной
Волненья сменившихся лет. ст. 12: Привычки из прожитых лет.
Дар детства определяется как открытость «миру отверженных», ка¬лек на церковной паперти, «нищих духом» и благодарность за «зажжен¬ный» ими огонь «пугающей до замирания жалости» («Люди и положе¬ния», 1956).
«Иесли былюбовь взяла…» — Избр.-1985. Варианты по автографу: ст. 5-6: Играй же мной, раз день играл,
Играй, богини изголовье,
Как набегающий камыш В стих, отразились отказ И. Высоцкой летом 1912 г. и бессонные ночи в Марбурге.
«Бесцветный дождь… как гибнущий патриций…» — «День поэзии», 1981. Автограф был подарен К. Локсу в составе цикла «Жнивье». Перечисляя в «Охранной грамоте» темы стих., запоем писавшихся летом 1912 г. в Марбур¬ге, Пастернак назвал стихи «о южном дожде». Весной 1913 г., собирая стихи для своей первой публикации, Пастернак писал С. Н. Дурылину: «Вообще я против «Дождя» ввиду того, что <...> не сохранился тот живой и непо¬средственный образ сплошного стершегося безземелия, которое свелось только к дару песен, сумеречных песен без слов, которые вызвал во мне один неизлечимый, трехдневный дождь в Марбурге, и которому я посвятил сти¬хотворение». Здесь же Пастернак приводит ст. 1-2 ранней редакции: О дождь, обезземелевший патриций, Чье сердце смерклось в даре повестей!
«Он слышал жалобу бруска…» — Стих, и поэмы—1965. Автограф был подарен А. Штиху в 1912 г. (РГАЛИ). Те же образы бессонницы и звуки просыпающегося дня вошли потом в сюжет первого отрывка «Из поэмы» («Я тоже любил, и дыханье…», 1916,1928), посвященного марбургскому лету.
Элегия 3. — Стих, и поэмы-1965. Автограф был подарен А. Штиху в 1912 г. (РГАЛИ). …жестокий ваш отказ. — Имеется в виду объяснение с И. Высоцкой в Марбурге.
«Там, в зеркале, они бессрочны…» — Стих, и поэмы—1965 по авто¬графу, подаренному А. Штиху (РГАЛИ). — Автограф из собр. К. Локса отличается вариантами:
ст. 1: Там в зеркале — о как заочны,
ст. 3: Самой себе такой заочной
…в зеркале, они бессрочны,/Мои черты… — аналогичный образ ис¬пользован в стих. «Баллада» (1916): «Черты твои в зеркале срочны».
«Пусть даже смешаны сердца…» — Стих, и поэмы»—1965. Автограф из собр. А. Штиха (РГАЛИ).
«В пучинах собственного чада…» — Избр.—1985 по списку рукою А. Штиха. — «Семиотика»; вторая строфа, выпущенная в списке Штиха:
И звуки кажутся с горы Фигурами доски шахматной, (Как башни на доске шахматной) И эхо движется обратно За каждым шагом их игры.
Варианты:
ст. 1-2: Как свечи, опрокинутые книзу,
Так гаснут и хладеют водопады, ст. 2: Как свечи в павших канделябрах,
ст. 4: Под гулы траурных литавр,
ст. 5-8: Как привиденье Монгольфьера,
С собой приведшего ладью,
Относит долы в ночь свою, ст. 7: Монблан явился темно-серый,
ст. 8: Влача кантоны в ночь свою.
Как обращенный канделябр… — впечатление от альпийских водопадов навсегда сохранилось у Пастернака в образе перевернутого пламенем вниз подсвечника, он повторялся потом в стихах о Грузии «Немолчный плеск солей…» (1936): «Как пламя кувырком / Упавшего шандала» и в стих, о переделкинском ручье «Опять весна» (1941): «Тонет в чаду водяном быс¬трина/Лампой висячего водопада / К круче с шипеньем пригвождена». Монгольфьер — воздушный шар, названный по имени изобретателей, бра-тьев Монгольфье. См. также описание освобождающихся от тумана гор, подобных взлетающим воздушным шарам в прозаическом отрывке «Ночь. Только водопады…»: «…с приближением рассвета горы, словно наполня¬емые шарлиеры, приподымаются, расправляются изнутри, принимают свои растянутые формы, расступаются друг от друга и тихо-тихо отделя¬ются от долин, еще черных, как прииск в этот час» (т. III).
«Кто позовет амазонку в походы…» — «Семиотика». Текст стих, в автографе перечеркнут. Вариант
ст. 2: Где засыпая, в крови, одногрудая,
Образ поверженной амазонки позже лег в основу стих. «Маргари¬та» (1918). …над ней, одногрудою… — свое название амазонки получили от греческого слова d^d^og — безгрудый; они выжигали себе правую грудь, чтобы она не мешала при натягивании тетивы лука.
Piazza S. Marco. — «День поэзии», 1981. Автограф, подаренный К. Локсу, в составе цикла «Жнивье». — «Семиотика», без назв. и строф 3—4; варианты:
ст. 3: Море вставши — ушло, как мать,
ст. 7: Говор дна — это плач половиц
Сан Марко — главная площадь в Венеции, где Пастернак пробыл три дня в августе 1912 г. Возможно, стих, было написано раньше, в Мар-бурге, а назв. получило позже. Перечисляя в «Охранной грамоте» пи¬савшиеся там стихотворения, Пастернак называет и стихи «о море».
«Пускайрассвет полынный даже…» — «Семиотика»; варианты: ст. 3—4: И зыби мертвые адажий
Ложатся под твою ладонь. Santo Сатро (святое поле. — ит.) — кладбище в итальянских го¬родах.
«За ними пять слепых застав…» — «Семиотика»; варианты: ст. 4: Прижавшем зрячего сустав,
ст. 5-8: Томит в кольце слепых ключицу
Планет без далей и сторон.
Не таковы ли и бойницы
В венце трилистников — ворон.
«Янайден у истоков щек…» — «Семиотика»; варианты: ст. 3-4: О ты, покоящий висок И свечек гибнущее эхо. На отдельном листке того же собрания студенческих бумаг имеет¬ся, вероятно, более поздний вариант первой строфы: ст. 1-4: С гортанью найден мой висок, Но дальше, к древнему низовью Относит от истоков щек, Относит взветренной любовью. Эпиграф «Reste dans ton etreinte» («Остаюсь в твоих объятьях». — фр.) — подпись под новогодней телеграммой, посланной Иде Высоц¬кой за границу. После объяснения летом 1912 г. отношения Пастернака с Идой оставались прежними; судя по ее воспоминаниям, она не при¬дала никакого значения его признаниям, запомнив только, что он пе¬рестал с ней видеться после ее замужества в 1917 г. (Boris Pasternak. CoIIoque de Cerisy-La-Salle. Paris, 1979. P. 518).
«Пусть над тобою, друг…» — «Семиотика»; вариант ст. 3: И гор светающих испуг
Внизу подтекстом четверостишия записана рифма: Первопрестоль¬ным — Колокольным, определяющая план незавершенного стих, обра¬зами Москвы.
«Пусты объятья башенных…» — «Семиотика»; варианты: ст. 4: Сомкнет засов,
ст. 7-8: Бесснежьем прежним до восьми, Людьми и кругом дуг.
«Исловно наугольник площадей…» — «Семиотика»; варианты: ст. 6: За мир, где в залах люстры пылки.
«С каждым шагом хватаюсь за голову…» — «Семиотика», строфы 2-3 вычеркнуты. Внизу под стих. — четверостишие, названное «Рифма на ей»:
Скажи же навсегда адье
Своей прекрасной даме,
И неуступчивое лье
Заляжет между вами. Это и следующие восемь стих., написанные на больших листах бу-маги с маркой рижской фирмы, мы датируем 1913 годом, временем на¬писания стихов, составивших книгу «Близнец в тучах».
«Облака были осенью набело…» — «Семиотика», с опечаткой в ст. 11; варианты:
ст. 4: Нашей ночи отъезжие сны.
ст. 6: Были черные дали елей,
ст. 9—12: О ветра и вереска вретище,
О далей разнузданных ветр,
Багровыми брызгами метящий
Прибой густолиственных недр.
«Грозя измереньем четвертым…» — «Семиотика»; вариант
ст. 13: И шелест над личным порывом
В автографе внизу под стих, примеч.: «См. статью Импр<ессио-низм> в лирике». По договоренности с С. Бобровым Пастернак для из¬дательства «Лирика» собирался летом 1913г. написать несколько статей для теоретического сборника «Символизм и бессмертие», — возможно, это стих, было иллюстрацией к статье для несостоявшегося сборника.
Передышка. — «Семиотика»; вариант ст. 12: Над строфою век прошел.
«Недоуменье очных ставок…» — «Семиотика»; варианты: ст. 3: Сошло с своих высоких лавок,
ст. 4: Целует в ногу чудный день.
«Быть может, над городом нынче…» — «Семиотика»; в автографе стих, вычеркнуто. Вариант
