о своем счастьи и спасении души. Давайте кончать заседание. К тому же мы должны освободить библиотеку для юного поколения».
Граф Яков Иванович Ростовцев (1803-1860) — генерал от инфан¬терии, был одним из руководителей подготовки крестьянской рефор¬мы, его программа отмены крепостного права легла в основу «Положе¬ния» 19 февраля 1861 года. «4 марта 1859 г. была открыта знаменитая Редакционная Комиссия для рассмотрения проектов и составления окончательного проекта. Ростовцев был назначен ее председателем» (Джаншиев. С. 33).
Предполагалось выступление Ксенофонта на заседании со слова¬ми: «Наибольшая выгода общинного землевладения (Чернышевский) в том, что через 30 или 25 лет оно откроет крестьянам личную возмож¬ность к составлению земледельческих товариществ для обработки зем¬ли. Общественной обработки целой мирской дачи».
Пастернак выписывает имена Ахшарумова и Ханыкова с примеч.: «фурьеристы из кружка Кашкина, параллельного петрашевцам». В 1848 г. Н. С. Кашкин (1829-1914) создал свой кружок, в который во¬шли посетители «пятниц М. В. Петрашевского» А. В. Ханыков (1825— 1853), Д. Д. Ахшарумов (1823-1910) и др. Они занимались изучением и пропагандой теории социализма Фурье и выработкой собственного мировоззрения. В 1849 г. по делу петрашевцев Кашкин был сослан на Кавказ рядовым, в 1859 г. вышел в отставку уже офицером, участвовал в подготовке реформ в Калужском губернском комитете.
Среди карточек с «Выписками из руководств» Пастернак разби¬рает мнения крепостников и либералов (отмечая страницы книги Джан-шиева): «Способы оценки земли (к «Заседанию») и цены выкупа. На¬род, у которого насильно отняли свободу и окружили порядками веко¬вого горя, страданий»; «Изменения взглядов в обществе за двухлетний период. Сторонники освобождения крестьян без земли говорили: «Крестьян мы знать не хотим; освободите нас от них, а не их от нас»»; «Опять та же мысль («Освободите нас от крестьян»). Иго, под которым одни держат других, порабощает самих поработителей».
С. 184. Государь утвердил его точку зрения. — См.: «Твердо усвоив основные пункты либеральной программы передовой прессы: наделение крестьян землею в собственность, выкуп ее (но только добровольный) и дарование им самоуправления, Ростовцев убедил государя в их необходимости <...> и строго отстаивал их начала». Из «Выписок из ру¬ководств»: «Мысль государя, чтоб освобождение крестьян непременно сопровождалось наделением их полевой землей в собственность». См. также: «Государь настоял на том, чтобы крестьяне были освобождены как с усадебной оседлостью, так и с отводом наделов в их пользование» (Джаншиев. С. 34,21).
С. 185. Я хотел сказать «об освобождении без земли», а сказал «о вы¬купе личности». — Среди «Выписок из руководств…» Пастернака есть запись: «Махинации крепостников в направлении безземельного осво¬бождения и получения денежного вознаграждения за личную свободу крепостных людей».
Картина шестая. — В черновой рукописи: «Сцена 3» по нумера¬ции сцен внутри первого действия. В этой картине предполагалось в разговор Агафонова с Сашей вставить следующий сюжет: «И Агафонов, когда придет на урок в библиотеку, скажет, как маменька говорит, когда на театре он со Стешей разговаривают, это верней самого всамделиш¬ного и маменьке как бы зрение возвращают.
Обязательно сильную струю страсти между Агафоновым и графи¬ней Софи».
Пропускная бумага — промокательная, неклееная бумага, которая впитывала излишек чернил с написанного.
Он был крещен святым Ремигием… — во французском произношении Сен Реми. Крещение Хлодвига, происходившего из языческого племени сикаморов, произошло в 496 г. О святом Ремигии Пастернак писал в от¬рывке 1912 г. «Вместо земли здесь были ели…» (см. наст. изд. Т. 3. С. 490).
С. &6. …великий князь Игорь Кириллович… — в окончательном тексте великий князь носит имя Олега Александровича и благополучно прибы¬вает на станцию. Эти имена не имеют соответствия с реальными исто¬рическими лицами. В книге «Дом Романовых. Биографические сведе¬ния о членах царственного дома, их предках и родственниках» (СПб., 1992) они отсутствуют. В действительности в состав комитета был на¬значен великий князь Константин Николаевич, которого Джаншиев характеризует как «живого и талантливого» человека (С. 21).
С. 189. Картина седьмая. — Печатается по карандашной рукописи с наклейками, озаглавленной «Прощальный спектакль. Закрытие сезо¬на». В середине июня 1959 г. эта сцена открывала I действие и была «предпослана прежнему началу», то есть сцене в трактире (у нас — 8-я). В более ранней редакции картина называлась «Цветной покойчик» или «Цветной мешок» и начиналась разговором Агафонова со «знатной зрительницей», потом получившей имя княжны Лидии Рокшанской (см. «Ранние редакции». С. 501.). Там же см. два из семи разной полно¬ты вариантов 7-й картины (начала и середины июня 1959 г.). С. 500— 502. Последовательность явлений записана на отдельном листке:
«Петр Агафонов и Рокшанская
потом Агафонов и Евстигнеев
потом Агафонов и Стеша Сурепьева
Агафонов и Софи
Агафонов и Зверева
Агафонов и Дюма
Несчастное происшествие со Стешею, переполох, беготня, угрозы раненого и окровавленного Шатунова, побег Стеши». (Шатунов — ста¬новой пристав, в окончательном тексте Стратон Налетов.)
Из этих эпизодов в набросках имеются четыре, последние явления остались ненаписанными. В одной из редакций картина называется «Три монолога» и для нее Пастернак предполагал написать три монолога глав¬ных персонажей, стихотворные для Агафонова и Стеши Сурепьевой («а la Блок» и «а la Цветаева») и прозаический — для Луши, матери Агафонова. Среди записей «К фабуле. Дополнительные соображения» сохранилась следующая: «В сцене вечернего спектакля слепая Луша, бывшая на спектакле, открывает Пете Агафонову, что она взяла его маль¬чиком на воспитание, что он сын графини Елены Артемьевны (да ведь она и граф были бездетны — кому бездетная, а кому чадородная), от гра¬фа она была бездетная, а не от графа, от кого-нибудь другого иной и разговор. Затем я сидела, тебя и Стешу слушала. Ваши голоса мне глаза возвращают. Все словно опять вижу и молодость свою, и твоего отца, Платона Щеглова красавца (говорят, он в чужестранных краях крепость строит, — начальствует) и голову эту неписанной красоты страшной (что ни словом сказать, ни пером описать), страшной, страшной, что мне глаза запорошила».
С. 190. Саша. Стешина мамаша не проходила часом?— Ранний ва¬риант (вычеркнут):
«Саша. Вне себя Стеша. Подлец Шохин замест золовки тетю Мат¬рену на работу выгнал.
Зверева. Нашел время жалиться. Вон люди вольные хлынули. Кон¬чился спектакль. А о Стеше не тужи (вполголоса, украдкой показывая на Ш ату нова). Глянь, какой туз новый покровитель ей нашелся».
С. 197. Новый наплыв мимоидущих. — Здесь обрывается рукопись од¬ной редакции 7-й картины, далее — отрывок другой, представлявшей собой более раннее начало картины (на оборотных сторонах машин. «Доктора Живаго»).
К Стеше Швецовой… — в позднем варианте — Стеша Сурепьева, в более раннем — Стеша Лентехина (см. «Ранние редакции». С. 500).
Меня Кубасов преследует. — Кубасов в позднем варианте — Стра¬тон Налетов.
С. 198. Я тотчас со Стешей, с Катей Лантухиной, с учителем Ca-шей Ветхопещерниковым… — ранний вариант: «[в Питер, там бы мы ос¬новали свой театр, вроде Араго в Париже, свой Водевиль на товарище¬ских началах. Сашу Ветхопещерникова, учителя туда бы с собой при¬хватили. Чего-чего мы с ним тут не переговорили, не перетолковали. Он ко мне привык, пообтерся. Он бы нам репертуар составлял]. Ведь я так во всем этом разбираюсь. Конечно, без подражательной жилки, без умения копировать и передразнивать нет актера. Но это основание, не-доразвившийся [в росте] зачаток. Хорош бы я был, если бы я только Ев-стигнеевского барина изображал. Он просится на пародию. Все свои души ревизские промотал, последи их дворовых дядьку и мамку под стро¬гим секретом побираться гоняет и поданною милостыней кормится. А сам одет с иголочки, ездит по помещикам, на альте играет, заикается, знатока и ценителя сцены из себя корчит. Каждое третье слово Me ме ме такая Мозар. Искусство берет от жизни не внешность, а ее дух. А дух жизни в ее чудесности. Живою чудесностью, вот чем должно быть ис¬кусство».
С. 199. Галина Нагишова. — Галина Николаевна Горячева.
С. 200. Картина восьмая. — Сохранилось восемь набросков (раз¬ной полноты) этой картины, которая в первонач. замысле должна была открывать пьесу, называвшуюся «Сто лет назад». Сцена меняла свои на¬звания: «В Лесном», «Лесной пожар», «Театр в Благовещенском» и др. Вводная ремарка и 1-е явление печатаются по беловой чернильной ру¬кописи, озаглавленной «[Пожар] Благовещенье в трактире. Трагедия. Действие первое. Картина первая», но оставленной без продолжения.
…актер Петр Агафонов пишет за столом у открытого окна… — в раннем варианте актер носил имя Касьяна, потом Марьяна-Удачи, был «в сапогах и пиджаке поверх косоворотки. Марьян за столиком у право¬го [растворенного] окна изредка перелистывает книжку для чтения карман¬ного формата, заглядывает в отысканные избранные места и страницы, подымает глаза к потолку, задумывается, покусывает кончик карандаша и потом что-то заносит в записную книжку такого же малого формата».
С. 201. Явление третье. — В рукописи отсутствует диалог Агафонова и Прохора, он остался в ранней редакции, названной «Благовещенский трактир» с авт. примеч. «Ближе к беловику». Саша Ветхопещерников в этой редакции называется еще Ветхометовым.
С. 202. В сидельцах целовальнику помогал. — Прохор торговал в пи¬тейном заведении сначала по доверенности купца и был его подручным, сидельцем, потом стал целовальником (продавцом) и владельцем лавки.
С. 203. Ты лучше спроси, кем я только не был. — Здесь обрывается набросок сцены, далее печатается по карандашной редакции картины, озаглавленной «Благовещенье» (на оборотных сторонах машин. «Док¬тора Живаго»).
…десятский Шилин гонит и подталкивает перед собою нищего Гурия и Марфу-нищенку. — Евстигней Кортомский первоначально фигуриро¬вал под именем Аполлона Венедиктовича Евстигнеева, которого автор определял в заметке на полях: «Евстигнеев, заика, меломан, «держал музыку», пригрел хор из охотничьих рогов, а сам на альте играет». Со¬хранился ранний набросок этого явления:
«Входит десятский Шилин, гоня перед собой Марфу-нищенку и Гурия-побирушку.
Гурий. Старики.
— Одним смирением, одним убожеством держимся.
— Побираться, бродяжничать. Насчет этого у нас ой-ой-ой. Не шутят.
— Из стариков старики.
— На годы твои закон не посмотрит.
— И что ты с нами надумал исделать?
— Мое дело таперича я вас свяжу и в волость. А оттеда в уезд.
— Ну и тама?
— Ну и тама сами распорядятся, тебя на спросят. В полицейское управление да земский суд.
— Ой батюшки. Ну и тама?
— Отсчитают ему сколько положено и в Сибирь. Да и тебе [подол задерут] всыпют, не посмотрят на бабий твой стыд.
— Ой батюшки (плачет, крестится).
— Да ты не горюй. Посекут старика, духу до смерти не вышибут. Ноне другая мода. Ты скажи спасибо, не стали ноздрей рвать, клеймить.
— Да что ты врешь, земская зуда. Уж обрадовался, впился, от крови надулся, конская муха. Не видишь что ли Евстигнеевского барина люди».
С. 204. Шапокляк — складывающийся цилиндр (от фр. chapeau claque — складная шляпа).
Пой Лазаря ему на пропитание. — Духовные стихи на тему евангель¬ской притчи о бедном Лазаре. Из черновых заметок к пьесе следует, что Пастернак предполагал написать свой вариант «Лазаря» для Марфы и Гурия подобно тому, как он сочинил «народную» песню «Как
